Мне не до мирских утех сейчас. Как-нибудь в другой раз, хорошо? Только не сегодня.
— Ладно, Микки… счастливо.
Я отключил связь и задумался.
Павлоцци старался говорить громко, но я все же явственно услышал крики разошедшейся толпы — Микки на самом деле где-то рядом, на пляже.
Зачем он соврал?
Боится, что обвиню его в лицемерии?
Кто его знает, что на уме у преподобного…
* * *
Мимо меня проходила веселящаяся кучка парней и девчонок — на вид довольно приличных. У двух или трех за плечами висели гитары, обычные шестиструнные. Не те новомодные, где вместо струн голографические нити, а обычные, электрические на автономном питании.
В толпу компания нырять не стала. Они смело покинули лестницу, перемахнув через низкие перила и расположились неподалеку от нее на склоне, предварительно постелив на травке матерчатый коврик. Я решил присоединиться к ребятам.
Меня они приняли как нечто само собой разумеющееся, никто даже не спрашивал имени. Ребята достали две коробки конфет и целый ящик вина, по чистой случайности той самой «Моники Димитреску». Я сбегал в ближайшее кафе, с трудом пробился к стойке (пару раз пришлось применить против посетителей, которые забили его как сардины в банке, неразрешенные приемчики), купил несколько литровых бутылок лучшего шампанского — для девчонок.
Один из парней с гитарой вручил мне затычки для ушей — гул толпы стих благодаря им многократно, к тому же затычки были настроены таким образом, что голоса компании я слышал без всяких проблем.
Было очень приятно валяться на коврике рядом с молоденькой девчонкой, имени которой я не знал, наблюдать сверху за беснующейся толпой и глазеть на вспышки роскошного голографического салюта в быстро темнеющем южном небе.
«ФЕСТИВАЛЬ МОЛОДОГО ВИНА! НАЧНЕТСЯ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ МИНУТ!» — Возвестила надпись среди звезд.
В небе возникли сотни сверкающих машин с нарисованными бутылками по бокам.
— Сейчас будут вино бесплатно раздавать, — резюмировал один из парней. — Только кому это надо? Стоять под машиной и ловить его, как дурак! Блин…
— У нас свое есть! — подмигнул второй, чернявый. — Давай, Алик!
Хлопнули пробки, фиолетовое вино полилось в подготовленные пластиковые стаканчики. Девчонки засмеялись, а одна, на вид самая молоденькая и скромная, залпом выпила свое шампанское.
— Инга! — воскликнул Алик. — Кто же так шампанское пьет? Этим божественным напитком надо наслаждаться!
— Ладно тебе, — шутливо толкнула его в бок светловолосая девчонка. — Инга в первый раз в жизни пьет.
— Шампанское, — подмигнул чернявый, — до этого судя по всему только водку пила. Правильно я говорю, зайка?
— Эдик! — воскликнула Инга и покраснела.
— Раз не умеешь пить шампанское, придется приняться за «Монику», — захохотал Алик, подливая девушке вино.
Я улыбнулся.
До чего же здорово!
Хватит на сегодня работы!
Решено — отдыхаю.
Ни о чем не думаю…
Ни о чем не жалею…
Алик достал гитару из-за плеч.
— Ну что, у них своя музыка, у нас своя? — подмигнул он компании.
— Давай нашу! — закричал пухлощекий паренек в обычных черных очках. — Алик, давай, пожалуйста!
Эдик схватил пухлощекого за шею:
— Алик, можно я Павлика задушу? — обратился он к парню с гитарой. — А то он сейчас всех забодает своей песней. Целый вечер и ночь будет ее требовать!
Все засмеялись, пухлощекий Павлик обиженно потер шею.
Алик подмигнул ему:
— Ничего, пару раз можно. В конце концов, Павлик — мой самый преданный слушатель!
— А как же я? — притворно возмутилась девчонка рядом со мной.
— Ты следующая, Марина, — улыбнулся Алик. — Извини, но правда дороже!
Я вздрогнул.
Нет, не было в ней ничего от моей Марины. Темнокожая, смешливая, немного раскосый взгляд.
Все чужое.
Кроме имени.
Алик провел рукой по струнам, весело оглядел всех и запел.
И его голос сливался с нестройными голосами остальной компании.
Даже я пытался подпевать, хотя совсем не знал слов.
У тебя на полке — плюшевый мишка и заяц в футболке, Ты давно когда-то ранним утром их нашла под елкой. А за старым шкафом — портфель без ручки и летняя шляпа… Кто-то хитрый и большой наблюдает за собой…
* * *
Как странно устроена психика человека. Молодежь, что тихо покачивалась в такт музыке и словам наверняка представляли маленькую девочку, быть может, вспоминали свое детство… Меня же в нехитром тексте прежде всего поразили именно последние слова: «Кто-то хитрый и большой…»
Кто-то наблюдал за нами. Кто-то из этой многотысячной толпы следил за нашей компанией, сверлил взглядом мой затылок. Что-то неуловимое зашевелилось у меня в мозгу. Чего-то я не учел. Что-то забыл. Но что?
— Что это за песня? — спросил я, наклонившись к Марине.
— Нравится? — также шепотом ответила девушка. — Алик отыскал ее в архивах трехсотлетней давности. Представляешь? Мы хотим организовать группу и заняться переделкой старых песен. Может, что и получится. А главное — не надо сильно напрягаться, сочиняя новые тексты. Все уже за нас придумали.
— Ты так считаешь?
— А что? — Марина нахмурилась. — Все новое — это хорошо забытое старое. Между прочим ныне известная группа «Тин-Тоник» выехала именно на обработке старых хитов — двухсот, а то и трехсотлетней давности. Только у них попса, а мы собираемя основать новое музыкальное течение. Даже название придумали — «Пикатехник Ультра Рок». Нравится?
— Безумно. А что это означает?
Марина пожала плечами:
— Просто клевое нзвание.
— Краткость — сестре таланта, — пробормотал один из парней, не оборачиваясь. Я так и не понял, серьезно он говорит или шутит. Скорее серьезно, наверное его название движения группа не приняла.
Подобреет стужа, босиком пройдешь по лужам, Ночью в них купалась круглая Луна и тебе осталось. И теперь понятно, на Луне откуда пятна, Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой…
* * *
Маленькие дела. Статика. Земля. Офелия. Я играю в детство, а большие и взрослые дяди наблюдают за мной — они давно не играют в эти игры. У них все схвачено. Они могут снисходительно улыбаясь похлопать меня по плечу, а захотят — дадут подножку.
Такую, после которой я больше не поднимусь.
Я — ребенок для них.
Узнаю ли я что-нибудь здесь на Офелии, присоединюсь ли к террористам или возглавлю службу безопасности Статики — им все равно. Я лишь пешка.
Взрослые дяди играют в свои игры.
И уберут любого, кто встанет у них на пути.
Борьба бесполезна…
Черт подери, откуда эта меланхолия?
Песня совсем не об этом!
Я остервенело замотал головой и запил скачущие галопом мысли шампанским.
Тем временем вино продолжало литься рекой — вкус у «Моники Димитреску» и впрямь был замечательным. Не ценитель я настоящих вин, но тут и мне пришлось признать, вино было превосходным. Желание пить его маленькими глоточками и медленно цедить что-нибудь наподобие «А букет недурен…» становилось все сильнее.
Алик сыграл еще несколько мелодий, потом отставил гитару в сторону:
— Не, ребята, давайте я тоже выпью. А то вдохновения совсем не ощущается…
— Непорядок! — согалсился Павлик.
— За вдохновение! — воскликнул молчавший до этого четвертый парень.
— Молодец, Тополь!
— Отличный тост! — поддержала Марина.
Стаканчики поднялись в воздух и стукнулись друг об друга на фоне потрясающего салюта, который начался над пляжем. С машин начали сбрасывать в толпу бесплатное вино. Я сначала испугался, что кого-нибудь пришибет, потом увидел, что бутылки падают очень медленно — наверняка к каждой приторочен миниатюрный антигравитатор. Самые ловкие шныряли по воздуху на мотоциклах и ловили вино огромными сачками.
— Умники, — весело буркнул парень, которого назвали Тополем. — Сейчас копы появятся. Уж я-то знаю, в прошлом году здесь тоже был.
Предсказание Тополя сбылось — между «умниками» замелькали бело-голубые мотоциклы полицейских. Они цепляли машины нарушителей спокойствия гравилучом и тащили за собой.
Самые смелые вместе с сачками прыгали в обезумевшую толпу.
— Алик! — крикнул Павлик, ловко уворачиваясь от рук чернявого Эдика. — Давай еще раз! Прошу тебя!
Алик только пожал плечами — гитару у него уже забрала Инга. Девчонка раскраснелась, расхрабрилась, прелестные глазки заблестели — вино на нее подействовало быстрее всех.
— Инга очень хорошая, но зажатая, — шепнула мне Марина. — Она с младшего курса. Светловолосая девушка — ее сестра, Искра.
— Вы с Офелии? — спросил я.
— Нет, что ты! Мы все с Земли. Учимся в Питерском институте космической торговли и права. А на Офелии мы уже второй год проводим зимние каникулы. Сразу после нового года берем билеты и сюда. Правда здорово?
— Здорово, — согласился я, чувствуя как что-то хорошее, доброе поднимается во мне. — Вы не на «Льве Толстом» прилетели?
— Да! — обрадовалась Марина. — А тебя мы не видели…
— Я в третьем классе ехал, — сказал я.
Марина замолчала. Перевернулась, легла на живот, устремив сердитый взгляд в пластиковый стаканчик, наполненный сиреневой жидкостью. Черные волосы растрепались по обнаженным плечам, кнопка, скрепляющая две половинки топика заблестела в пересекающихся лучах двух местных лун.
Что это с ней?
Что это со мной?…
В это время запела Инга. Голос у нее был красивый, грудной. Правда на гитаре она играла хуже Алика, но все равно — очень неплохо.
Здравствуй, Ночь. Я так хотел с тобою встретиться, Ночь. На небе звезды и немного Луны, Я ждал — я не ложился спать, Я увидел тебя…
* * *
Черное-черное небо. Редкие-редкие звезды. Офелия дальше от центра Галактики чем даже Земля…
Одинокая веселая планета, медленно движущаяся в бесконечной ночи.
Может, в «Монике» и впрямь намешаны какие-то наркотики?
Не знаю.
В тот момент были только я и песня.
Только я и ночь.
Слышишь, Ночь, Ты почему такая грустная, Ночь? Я вышел из дому и нет никого, А я хотел поговорить с кем-нибудь в темноте…
* * *
Марина осторожно погладила меня по руке. Наверное, так дотрагиваются до дикого зверька, который любой момент может испугаться и убежать. Спрятаться в своей норе и не выглядывать из нее еще лет десять.
Знаешь, Ночь, Я много думал о твоей судьбе… Я ничего не знаю о тебе, Свою постель не променяю, дурак, ни на что…
А, может, Ночь, Не так уж плохо все — Скажи мне, Ночь! И есть у каждого дорога в ночь. На небе ровно столько звезд, сколько наших глаз…
— Герман, — прошептала Марина, — это все глупости. Ну какая разница кто в каком классе летел! Прости меня глупую, ладно? Я… дурочка, честно…
— Все в порядке, Марина, — сказал я. — Что ты? Все хорошо. Ну не было у меня просто денег в тот момент. Со всяким бывает.
— Бывает, — послушно согласилась девушка.
Немного помолчала.
— Я думала ты обиделся, — призналась Марина. — А я не люблю… обижать хороших людей.
На небе ровно столько звезд, сколько наших глаз…
— Это здорово, — сказал я, сжимая ее ладошку своей. — Вы отличные ребята, честно.
— Спасибо, — улыбнулась Марина.
* * *
Шум пляжа затихал вдали. Растворился и голос Аликовой гитары. Мы поднялись по шоссе немного вверх, потом свернули по едва освещаемой фонарями тропинке в тропическую чащу.
— Мы здесь часто с ребятами отдыхаем, — сказала Марина. — Тут неподалеку беседка есть…
Ее рука все еще сжимала мою. Я чувствовал, что моя ладонь уже вспотела, но все боялся отпустить Марину, будто мог потерять… что-то незаметное, неуловимое, но очень-очень важное.
— Там озеро. Даже скорее маленький прудик, — сказала Марина, глядя куда-то вперед, только не на меня. — А посередине — беседка из мрамора. Ну может и не из мрамора, но очень похоже. А мостик из зеленого прозрачного камня — будто изумрудный. Тоже, наверное, подделка, но выглядит здорово. Беседку в прошлом году построили, и тогда она была еще очень красивой — чистая вся, аккуратная… сейчас правда там окурков разных полно, бутылок пустых, прочего хлама… Но к ночи мусороботы обычно убирают, а весь народ сейчас на Фестивале, значит, в беседке никого не будет…
Мягкие нежные кончики пальцев… Это я глажу своей ладонью ее или она меня?
Какая разница…
Главное для меня — молчать.
Главное для нее — говорить без умолку.
Главное — не спугнуть ночь.
Потому что шестым чувством я понимаю — сделать это очень легко.
Белоснежная беседка выплыла из тьмы на следующем повороте. Сначала мне показалось, что она светится сама, но потом я посмотрел вверх и увидел яркий диск местной луны.
Светить отраженным светом — тоже здорово.
Изумрудный мост тихонько покачивался под ногами — мне почему-то казалось, что ступаю по дереву, а не по камню — черная вода в пруду горела редкими отблесками далеких звезд.
Мы остановились посреди беседки, продолжая держаться за руки, будто первоклашки, совершающие первые обход школьного двора на своей первой линейке.
Некуда идти дальше.
Мы долго молчали, никто из нас не решался заговорить первым.
Так легко все потерять…
— У тебя есть девушка, Герман? — спросила Марина.
— Нет, — сказал я.
Снова тишина и редкие всплески воды.
— У меня была девушка, — сказал я. — Ее тоже звали Марина. Она… она чем-то похожа на тебя. Она умерла… очень давно.
Марина отпустила мою руку. Медленно повернулась — луна сюда не добиралась, и ее глаза были черны.
Во мне недостаточно света, чтобы он отразился в ее глазах.
Марина обвила мою шею руками, долго всматривалась в глаза.
Ее губы приближались к моим.
Все ближе и ближе — я уже чувствовал ее дыхание, и какое-то глубокое и нежное чувство зарождалось во мне…
Взрыв чудовищной силы разорвал всю планету пополам, а на самом деле лишь прочертил кровавую дорожку в смуглой шее Марины… Ее глаза вспыхнули болью — я едва успел подхватить падающее тело девушки.
И стало тихо…
Кровь через равные промежутки выплескивалась из рваной раны в шее, сочилась сквозь мои крепко сжатые на ее коже пальцы.
— Герман… — прохрипела Марина, Захлебываясь кровью.
Изумрудный мост натужно заскрипел, принимая на себя еще кого-то. Я обернулся.
* * *
В лунном свете стоял высокий жилистый парень в сутане. В руках преподобный держал винтовку, ее дуло равнодушно уставилось на нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47