Автор строчки, вероятно, считал себя великим поэтом. Быть может, покруче Шекспира.
Такси приземлилось в сотне метров от высокого решетчатого забора, который окружал завод. Пока я размышлял, как проникнуть на это предприятие — прикинуться журналистом, выстрелить в забор пару раз из «Целителя» или оглушить сторожа, решение пришло само собой. В паре метров от меня приземлился длинный зеленый автобус, из которого шумной толпой высыпали туристы в самой разнообразной одежде, которую роднило между собой лишь одно — общая нелепость и цветастость. Большинство туристов были мужчинами от восемнадцати и до бесконечности. Впрочем, оно и понятно.
Потом показалась женщина в строгом коричневом костюме — и это несмотря на такую жару!
— Итак, дамы и господа, сейчас вы совершите увлекательную экскурсию по винному заводу, который несомненно является одной из главных…
Экскурсовод.
То, что надо!
Для начала я притворился, что слушаю. Потом перекинулся парой словечек с одним из туристов, а еще через три-четыре секунды уже слился с толпой.
Далее меня ждала неприятность.
Туристы протягивали вахтеру на входе — сонному мужичку в одних шортах, зато при фуражке — свои карточки-пропуска. Пришлось рискнуть.
Я проходил одним из последних.
На стол перед вахтером легла сотенная бумажка.
Которая через миг исчезла в кармане сторожа.
Прекрасная планета Офелия!
Планета, где не только не искореняли употребление наркотиков, распитие в огромных количествах алкогольных напитков и дачу взяток, но даже поощряли оные виды незаконной деятельности!
Мне Офелия нравилась все больше и больше…
* * *
Сначала мы оказались в парке. Пальмы здесь были в основном земные, таких полно и на побережье Черного моря. Правда, я заметил несколько необычных деревьев — толстый серо-черный ствол, разноцветные листья, преимущественно красные и зеленые. По форме чем-то они мне напоминали увеличенные грабли.
— Дерево Гажа, — объяснила нам любезный экскурсовод. — Именно из листьев этого дерева изготавливается легкое наркотическое средство, которым так славится наша планета. Кроме того, листья используются при изготовлении некоторых сортов вин…
Защелкали стереоаппараты, какой-то молоденький усатый парнишка попытался дотянуться, чтобы сорвать несколько листьев, но натолкнулся на преграду из силового поля и обиженно отступил.
— Сегодня выходной и большинство сотрудников отдыхает, — менторским тоном проговорила экскурсовод, — но это не значит, что территория завода не охраняется…
Парнишка, который подумал, что его неудавшееся преступление осталось незамеченным, покраснел и спрятался за широкими спинами братьев-туристов. Некоторые, особенно девушки, старательно захихикали.
Мы шагали дальше. Дорожка приятно ложилась под ноги. Она была из искусственной травы, которая нежно холодила мою кожу, сожженную на пляже. И сам воздух здесь был чище, свежее, наверное, благодаря зеленым насаждениям. А, может быть, благодаря искусно замаскированным под кусты климатизаторам.
Около ворот в замок, которые на данный момент были перекинуты через ров, дежурил охранник со станнером. Я было испугался, что придется расстаться с очередной сотней, но страж лишь с немой скукой посмотрел на нас и отвернулся, наблюдая за тихо шелестящей пальмовой рощей.
Мы оказались внутри. Экскурсовод провела нас по белому коридору, от которого отходило несколько дверей — мы прошли в самую дальнюю.
— Мы находимся в музее нашего завода, — объявила наша предводительница, — вы можете проследить всю историю этого замечательнейшего предприятия…
Историю предлагалось проследить при помощи нескольких сотен картин и грубо намалеванных плакатов, вывешенных на серых стенах длинного зала. Картины не отличались особыми изысками — на большинстве были изображены видные деятели завода либо пузатые стеклянные сосуды, наполненные виноводочной продукцией. На плакатах — кратенькие исторические справки и очень много тупой назойливой рекламы.
Экскурсовод продолжала вещать, а я начал рыться по карманам в поисках сигарет. Потом вспомнил, что последнюю выкурил еще на пляже. Захотелось крепко выругаться, но я сдержался.
Все-таки музей, обитель, так сказать, истории.
— Извините! — я поднял руку.
Мои коллеги по несчастью уставились на меня. Даже экскурсовод замолчала, с любопытством разглядывая мою физиономию, наверное, пыталась понять, почему не видела ее в автобусе.
— Я только хотел спросить о вине «Моника Димитреску», — спокойно объяснил я. — Мне сказали, что сейчас это самое популярное вино на Офелии.
— Мы еще доберемся до этой истории, — любезно ответила экскурсовод. — А сейчас…
— Нет, расскажите! — пискнул парнишка, что пытался сорвать листья с дерева Гажа. — Нам действительно интересно! Ведь сегодня будет фестиваль, посвященный этому вину!
— Не только ему, — мягко поправила экскурсовод, — хотя… хотя ни у кого не вызывает сомнений, что создание этого вина — большое событие на Офелии. Как вы уже знаете на винном заводе работают лучшие специалисты по виноделию во всем Земном Секторе. Владелец завода Арнольд Цвейг не поскупился на…
Арнольд Цвейг? Где я слышал это имя?
Где-где-где-где?
— …"Моника Димитреску" — крепкий алкогольный напиток, входит в линию знаменитых фиолетовых вин Офелии. Именно этот сорт вина появился всего несколько лет назад. Вывел его сам Цвейг, доказав тем самым, что он по праву владеет своим знаменитейшим заводом. Незабываемый букет, ощущение эйфории, которое дает это прекрасное вино…
— Эйфории! Как же! — фыркнул парнишка. И шепнул мне: — Я слышал, что они просто добавляют в вино гажа и еще какие-то наркотики. Вот и весь букет.
— Можно еще вопрос? — я снова поднял руку, чувствуя себя как минимум на уроке в школе.
— Да? — экскурсовод уже с явным негодованием уставилась на меня. Я нарушал веками установленный ход вещей — экскурсовод вещает, туристы безмолвным стадом баранов следуют за ним, никогда ничего не спрашивая и не перебивая.
— А откуда такое название? «Моника Димитреску»?
— Такое название этому сорту дал сам господин Цвейг, — объяснила экскурсовод. — Многие считают, что так звали погибшую возлюбленную директора завода. Но мы здесь не сплетничаем, а проводим экскурсию. Ни у кого больше вопросов нет? Надеюсь? — последнее она произнесла с особым нажимом.
Никто не решился.
Все молчали.
Девушка в коротеньком желтом платьице украдкой сфотографировала портрет Цвейга и смахнула выступившую слезинку.
Ничего особенного я в этом Цвейге не узрел, если не считать того, что не только его имя, но и лицо кого-то смутно напоминали.
Волевой подбородок, светлые волосы, жесткий взгляд.
Штефан Барон. Почти вылитый.
— …Арнольд Цвейг родился и получил образование на Максе-3…
Так-так.
Уже ближе.
Но откуда я знаю его имя?
Я хлопнул себя по лбу. Конечно же! Именно так представился Барон при первой нашей встрече. Может быть, Цвейг его родственник?
Шестеренки моего мозга со скрипом завращались. Итак, что мы имеем? Имеем мы Арнольда Цвейга, который похож на Барона как на брата. Кроме того, Штефан назвался именем Цвейга — значит, знал его. Может быть, именно он — сосланный ученый?
Что-то не сходилось. Во-первых, судя по рассказу экскурсовода, Цвейг покинул Макс-3 еще в юношестве, в 16 лет. Обучался в институте виноделия здесь на Офелии. Построил свой завод (вероятно при поддержке отца) — тогда еще один из многих десятков на планете. Выбился вперед, поглотил или разорил большинство конкурентов. Не было у него времени изучать Стазис! Во-вторых, у Цвейга и образование не подходящее. Ни разу я не слышал, что разгадкой тайны Статики занимались виноделы.
Экскурсия с музея плавно перетекла на сам завод. Котлы, конвееры, трубы — все это непрерывно булькало, рычало, дребезжало и наполняло огромный цех алкогольными парами — незабываемый аромат. Туристам-мужчинам он тоже пришелся по вкусу.
Экскурсовод вела нас по металлическому мостику, который проходил по всей длине цеха, возвышаясь над цистернами и изо всех сил кричала, стараясь шуметь больше, чем завод.
Я ее не слушал. Я размышлял как мне встретится с Цвейгом и узнать побольше. Идея представлялась трудноосуществимой… Может, лучше поговорить с кем-нибудь из рабочих?
Опять всплыл пьяница Натс. Андрэ сейчас занимается его поисками (или рыщет по пляжу, пытаясь заарканить нового ухажера, — подсказало «доброе» подсознание), но я на нее не сильно надеялся. Больше шансов найти Натса на Фестивале.
После часа блужданий по заводу мы, наконец, оказались в заводской столовой — довольно приличной на вид. Не ресторан, конечно, зато меню отличалось предельной дешевизной. Мы тут же выстроились возле единственного работающего окошка пищедоставки, возле которого висело электронное меню. Достаточно было выделить курсором необходимые пункты, провести карточкой рядом с табличкой и заказ выскакивал из пищедоставки.
Почти как дома.
На Статике.
Я сел за свободный столик (миска горячего супа с маленькими кусочками овощей и мяса, пюре из местной мутировавшей картошки с печенкой и три стакана сока) и попытался поностальгировать в одиночестве.
Мне это не удалось — рядом сел парнишка, которого я мысленно окрестил Гажа. Конечно, его звали на самом деле не так.
— Коля, — представился Гажа. — Кажется, я встретил соотечественника?
— Герман, — я пожал ему руку, — с Южного.
— Севастополь. Почти рядом! Оба с побережья Черного моря! — Коля был счастлив.
Только бы обниматься не полез.
— Я из Краснодара, — сказал я, прихлебывая суп. Суп был горячим, вкусным. Коля надоедливым, лишним. — Не так уж и близко.
— Ну и что! — бушевал он. — Что какие-то лишние сто-двести километров в наш век нанотехнологий и быстрых скоростей!
Я пожал плечами.
— Я вижу, Гера, парень ты свой, — доверительно сообщил мне Коля.
— Спасибо.
— У меня тут на примете есть недорогое местечко, где можно девчат снять, а заодно гажа накуриться, пока дым из ушей не полезет. Ты как? Хочешь?
Я поперхнулся. Почему все ко мне сегодня так настойчиво липнут?
— У меня сегодня вечером дела, — ответил я.
— Да ладно тебе! — Коля по-свойски толкнул меня в плечо. — Давай, решайся, Герыч! Другого такого случая тебе может и не представится! А это верняк!
В общем-то я против него ничего особенного не имел, но времени на гулянку действительно не было.
— Извини, — сказал я. — Никак.
— Ну и ладно, — вдруг легко согласился Коля. — Тогда бывай. Пойду еще кого-нибудь поищу. — Он взял свой поднос и пересел к другому столу — там сидело пять или шесть мужичков. Мужички украдкой пили самогон, поэтому Коля со своим предложением накуриться наверняка пришелся им кстати.
* * *
Солнце давно уже пересекло точку зенита и теперь медленно, но неумолимо спускалось к горизонту.
После крайне нудной экскурсии мы, наконец, выбрались с территории завода. Я отправился к стоянке такси, большинство туристов загрузились в автобус. Кроме меня предпочел идти пешком только Коля — он незаметно (для других, но не для меня) свернул в темный переулочек и исчез из виду.
Странно.
Может быть, он проник на завод также как и я — за взятку?
— На фестиваль, сынок? — спросил меня плотный мужичок-водитель, попыхивая закопченной трубкой. Кислый дурманящий аромат доказывал, что в трубке не только и не столько табак. Я осмотрелся, но больше свободных машин не заметил. Придется рискнуть.
— Ага, — сказал я, усаживаясь рядом с таксистом. — Куда еще можно ехать сегодня вечером?
— Я бы предпочел домой. К стерео, к родному кальянчику и ворчливой жене, — подмигнул мужичок.
Машина уверенно поднялась в воздух, немного повисела на высоте метров двадцать и, сверкнув торчащими по бокам ионными двигателями, с ветерком рванула вперед. Меня немедленно прижало к креслу, а таксист только весело хохотал:
— А знаешь, что лучше всего? Все копы тоже на празднике! Хрен кто остановит! Можно хоть гонки по всему городу устраивать!
И действительно нас никто не удосужился затормозить.
Прибыли мы быстро, но мне это особой радости не доставило: с трудом борясь с тошнотой я буквально выполз из такси, протянул водителю пару бумажек и прислонился к столбу, с ненавистью наблюдая за машиной, взмывшей ввысь.
Потом я посмотрел на пляж.
Отсюда, с высоты асфальтированной дороги он казался самым настоящим муравейником. Громкая музыка рвала перепонки на мелкие нефункциональные частички, голографические лучи рисовали в меркнущем небе картинки все того же содержания — полуголые девицы и брызгающие звездной пеной бутылки. В таком кавардаке найти Натса было очень проблематично. Я подумал о Андрэ. Наверняка она тоже где-то здесь. Может, танцует на одном из специально возведенных помостов? Я бы на них побоялся забираться — даже отсюда было видно, как с помостов в бушующий океан человеческих тел иногда падают маленькие безликие фигурки. Бедняги.
— До распития бесплатного вина остался всего один час! — объявил на весь пляж чей-то приятный, но уже проспиртованный баритон. Я огляделся в поисках его обладателя: на одной из вышек устроили кабинку, где и расположились комментаторы грандиозного действа. По-моему, места у них были самые лучшие — совсем мало шансов погибнуть во время веселья.
— Возрадуемся же! — закричал ди джей. Толпа отозвалась оглушительным гулом, самые «умные» принялись раскачивать ножки одного из постаментов — в конце концов он действительно рухнул на головы незадачливым посетителям пляжа — над местом катастрофы замелькали кареты скорой помощи.
Желание не спускаться вниз по мраморной лестнице только усилилось. Но не стоять же на одном месте?
Я достал видеофон и набрал номер Павлоцци.
Он ответил почти сразу, только голосом — экран оставался темным.
— Алло!
— Здравствуй, Микки! — крикнул я, стараясь перекричать толпу. — Ты сейчас где?
— В гостинице! — ответил Павлоцци.
— На пляж не хочешь? Тут как раз Фестиваль начался…
— Извини, Герман. Настал час вечерней молитвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47