— Устно? — спросил Невельской.
— Устно.
«Кой черт! — подумал капитан. — Опять какие-то загадки... Что бы им было прямо послать инструкцию!»
— Что же это за распоряжения?
— Содержание их неизвестно мне, — отчеканил Орлов.
— Почему же они посланы в Аян? — спросил Казакевич строго. — Мы ждали этих распоряжений в Петропавловске.
— Из Иркутска еще по зимнему пути с пакетом на ваше имя прислан был курьером от генерал-губернатора штабс-капитан Корсаков, — заговорил Орлов. — Но Охотский порт до середины июля был затерт льдами, так что Корсаков не мог выйти в море...
Что Охотский порт никуда не годится, это уже само собой было очевидно.
— Садитесь, господин Орлов, — обратился Невельской к приезжему, видя, что тот стоит. Капитан заметил, что Орлов как-то странно посмотрел на него.
— А в первых числах июля в Охотск прибыл его превосходительство генерал-губернатор Муравьев, — продолжал Орлов, присаживаясь.
— Николай Николаевич?! — воскликнул Невельской. — Он здесь сейчас?
Это была приятнейшая новость. Оказывается, губернатор не только сочувствовал! Какой молодец! Он развил, видно, там деятельность! Но вот почему инструкцию не прислал?
— Его превосходительство отбыл из Охотска в Петропавловск-на-Камчатке на транспорте «Иртыш», — ответил Орлов. — Его ждали оттуда в Аян. Нынче он, возможно, уже там. Нарочный прибыл к нам из Охотска с пакетами и распоряжениями генерал-губернатора послать людей к устью Амура, с тем чтобы найти «Байкал».
Теперь было понятно, что Муравьев хотел встретить «Байкал» и поэтому велел искать его. В этом распоряжении, по которому люди в байдарках пошли через море на поиски «Байкала», почувствовался Муравьев, он был тут весь как на ладони.
«Но только почему инструкцию не послали? — Невельской опять озаботился. — Ведь они могли найти меня гораздо раньше, — подумал он, — и тогда я бы не спешил и не сделал бы исследования Амура наскоро, кое-как, а вошел бы в лиман с судном».
— Но почему с вами не послали инструкцию?
— Не могу знать! Пакет скорее всего с инструкцией на опись, — вдруг сказал Орлов. — Надо полагать, что из осторожности не послали, — добавил он.
Заметно было, что говорил он лишь то, что ему велено, а об инструкции сказал лишь, когда понял, что капитан прекрасно знает, что за бумаги ждут его в Аяне.
Орлов рассказал, что в Аяне было получено строгое предписание разыскать «Байкал» во что бы то ни стало и как все ждали генерала и готовились к его приезду. Но кто решил не посылать инструкцию, он не знал или делал вид, что не знает.
Вид у этого пожилого человека был цветущий, но, видимо, путешествие его было нелегким.
— А давно ли вы из Аяна? — спросил Невельской, приглядываясь к необычайному курьеру.
— Да уж порядочно, — ответил Орлов. — Уже сорок пять дней, как в походе.
— Так верно, губернатор давно уже прибыл в Аян из Петропавловска? — заметил Невельской.
— Да вряд ли давно прибыл. Скорей всего, что вот-вот прибудет или только что, — отвечал Орлов уверенно, и опять стало заметно, что у него есть какие-то свои соображения, по которым он определяет, что из Камчатки в Аян судно губернатора не могло прийти давно.
— Где же вы были все это время? — продолжал расспрашивать капитан, предлагая табак и с интересом глядя на курьера, словно замечая в нем что-то особенное.
«Геннадий Иванович, кажется, готов увлечься им», — подумал Казакевич, доставая трубку.
— Мы сейчас идем с Коля, — чувствуя интерес к себе, с живостью ответил Орлов. Он, в свою очередь, с любопытством приглядывался к капитану.
— Мыс Коль... Близ залива Иски? Вы подходили к лиману Амура?
— Так точно! Там знакомые мне и Афоне гиляки сказали, что «Байкал» был в лимане и ушел на север. Мы вернулись и вторую неделю разыскиваем вас.
— Какая неудача! Но будь у вас инструкция... Да почему вы не пошли в лиман?
— Велено было идти до лимана...
Невельской переглянулся с Петром Васильевичем.
Разговор переменился. Капитан стал расспрашивать Орлова про гиляков — что это за народ, знает ли он их, торгует ли с ними компания. Оказалось, что Орлов был послан не только на поиски «Байкала», он привозил гилякам товары от Аянской фактории.
— А как же вы разговариваете с ними? Нет ли у вас хорошего переводчика?
— У меня байдарочник Афоня, он знает их язык... Да еще у нас есть один гиляк знакомый, так он немного говорит по-русски. Так что понимаем друг друга.
— А вы знаете ли по-гиляцки?
— По-тунгусски знаю, а по-гиляцки плохо. Понимаю немного, когда они говорят.
— Так вы бывали у гиляков прежде? — спросил капитан.
— Только один раз, тут же, на Коле. Прошлый год меня тоже посылали из Аяна с товарищами от компании.
— На байдарках? — спросил Казакевич.
— На байдарках! — ответил Орлов, не придавая никакого значения вопросу.
— Я ведь теперь числюсь при Аянской фактории, так всюду приходится бывать... — угрюмо добавил Орлов, рассматривая свою трубку.
— Как же вы рискуете пускаться в такое плаванье на байдарках? — спросил Невельской.
— Да больше не на чем! — усмехнувшись в темные усы и тряхнув головой набок, так же, как это делают гиляки, ответил Орлов.
Взгляд его снова ожил.
Невельской отлично понимал, какая отвага, выносливость и знание моря нужны, чтобы идти из Аяна на байдарках к устью Амура. К тому же этот человек, вдруг явившийся из глубины этого безлюдного простора, был тут как свой. Там, где для всех пустыня, у него, как видно, есть знакомые; берега, казалось, исхожены им, он сам был как часть этой природы. Если к тому же он имел друзей среди гиляков, то это был очень нужный человек. Но, несмотря на ум и энергию, он, казалось, зависим и держится как-то странно. Между тем в глазах его временами сверкал огонь. Чувствовалось, что это сильный и энергичный человек.
Невельской видел, что он, видимо, знает гораздо больше, чем можно предположить. Орлов не походил на простого служащего.
— Кольские гиляки нынче встревожились, — оживляясь, разговорился Орлов, — что корабль прошел в лиман. Они говорят, что в лиман еще никогда не входило ни одно судно. У побережья тут иногда появляются китобои, так они думали, что рыжие пришли или американцы. А потом они узнали, что это были русские, и как раз я приехал. И принялись они меня расспрашивать: мол, зачем приходил ваш корабль, зачем мерял воду и землю, зачем люди на берег съезжали, солнце ловили в зеркала, зачем ходили на Амур, не будет ли худа?
Невельской засмеялся. Оказывается, Орлов уже все знает о «Байкале». Потом разговор зашел о ветрах и течениях, мешающих плаванию в этих местах. У Орлова на все находились ответы, обличающие в нем человека, знакомого с навигацией и наблюдательного. Невельской стал догадываться, что, видимо, это бывший штурманский офицер, за что-то разжалованный.
В дверь постучали. Вошел Халезов. Он принес капитану начерно вычерченную карту залива, только что описанного «Байкалом».
Орлов, облокотившись о стол, с любопытством рассматривал карту.
— А тут неверно, — сказал он Халезову, показывая почерневшим пальцем на устье речки.
Халезов боком взглянул на него своими желтыми глазами и почесал согнутым пальцем подбородок.
— Тут же кекур, как раз напротив устья, в полутора милях. В тумане не видно.
Халезов удивленно поднял брови, как бы желая сказать, что, мол, вот еще нашелся...
— А годится, по-вашему, этот залив для основания порта? — спросил капитан, показывая на карту.
— Всегда забит льдами, все лето, — ответил Орлов.
— Где же, по мнению компании, быть порту?
— Наш начальник фактории капитан Завойко стоит за Аян, — уклончиво ответил Орлов.
Он стал внимательно читать цифры промеров, идущие к югу, по направлению амурского лимана.
Капитан вызвал кока и велел подать Орлову обед в кают-компанию.
— Ну что вы скажете? — спросил он Казакевича, когда Орлов ушел.
— Скажу, что они хотели на одну ложку две горошки... Какая-то глупость или еще хуже!
— Вообще мерзость, — сказал капитан. — Имея такого человека, как Орлов, могли давно прислать нам инструкцию прямо в лиман. Осторожность если — так могли копию снять. Орлов в случае чего уничтожил бы. И действительно, что это за торговое поручение ему дали?
— Он шел, торговал и не спешил. Вот наши способы!
— Сорвали дело, не дали доделать до конца.
Невельской в сердцах сдернул фуражку с гвоздя и вышел. Слышно было, как он быстро взбежал по трапу.
Пробили склянки. На юте послышалась ходьба, забегали матросы, раздалась команда вахтенного офицера. Видимо, подул ветерок...
Вскоре судно пошло.
Все офицеры были приглашены к капитану.
— Господа! Опись закончена! — сказал он. — Поздравляю вас и благодарю. Только что ко мне прибыл курьер из Аяна. Мы идем не в Охотск, а в Аян, где нас, видимо, будет ждать генерал-губернатор. По прибытии в Аян я немедленно отправлю доклад его светлости князю Меншикову о результатах нашей экспедиции... Ныне же положение таково, что я объявляю вам о необходимости содержания в величайшей тайне всех наших действий... Вот текст подписки, господа, которую вы обязаны мне дать, Его также надо дать на подпись нижним чинам, унтер-офицерам, вашим крепостным и алеутам. Объясните экипажу не только какое наказание ожидает того, кто разгласит тайну, но и какой вред нам может быть от этого. Невельской зачитал текст подписки.
— Кроме того, прошу сдать мне все дневники, заметки, карты, рисунки, а также предметы, выменянные вами у туземцев или полученные в подарок...
— И рукавички? — разочарованно воскликнул юнкер.
Все засмеялись.
— Все, все надо сдать, господа. И рукавички тоже, — добавил Казакевич.
— Все останется в тайне, — недовольно ворчал Халезов, выходя на палубу в компании офицеров. — Уж теперь никто не узнает, как барон вернулся на корабль без штанов.
Гейсмар покраснел, а старший штурман как ни в чем не бывало пошел маленькими шажками к себе.
— Это, господа, конечно, до встречи с губернатором, — говорили между собой офицеры.
— Ну конечно, генерал разрешит... Все возвратят!
— Капитан обязан так поступить...
Орлов прошел на бак к байдарочникам и заговорил с ними по-тунгусски.
Было душно. Барометр падал. Ветер набегал неровно. Изредка в левый борт ударяла волна. Становилось как-то странно тепло.
— Афонька этот такой потешный! — стоя у руля, рассказывал капитану Подобин. — Вчера уморил... Вот сущий комик!
Вечером Невельской снова беседовал у себя с Орловым, на этот раз об исследованиях Амура.
— А какие же у вас об этом были сведения? — спросил капитан.
Орлов ответил, что об Амуре всегда было много разговоров, но до сих пор все считали, будто Амур несудоходен. Тут он хитро взглянул на капитана.
— Об этом были доставлены точные сведения, — добавил он и, помолчав, тряхнул головой набок, как бы выражая удивление.
Невельской вспомнил свой разговор с Врангелем. «Что теперь Компания? Да и что сам Врангель?» — подумал он.
Невельской спросил, как живет Завойко в Аяне, и узнал, что тот хороший хозяин, что у него отличный дом с мезонином, что он развел дойных коров и свиней и что такого скота нет ни у кого на побережье, что он построил оранжерею и даже вырастил арбуз в ней и все ждал губернатора, чтобы угостить его этим арбузом.
Орлов, как оказалось, жил тут давно, служил на правительственных судах и на компанейских, еще в тридцатых годах плавал у Курил, на Аляску, на Гавайи, в Калифорнию. Он хорошо знал Козмина. Сказал, что Козмин еще в тридцатых годах, после своего путешествия с Врангелем, был здесь, описывал Шантары и встречал там гиляков, доставил сведения, что гиляки независимы.
Орлов, оказывается, был судим и разжалован, но не отправлен на каторжные работы, как гласил приговор, а остался в Охотске. Видимо, как хорошего штурмана и знающего, полезного человека, его взял к себе только что приехавший туда Завойко, который в то время заведовал факторией компании в Охотске. Там же, в Охотске, был и правительственный порт, над которым начальствовал капитан Вонлярлярский.
— Охотск неудобен для компании — там нет бухты, а просто река за кошкой, суда входят в устье и разгружаются... Место гнилое...
Что представляет собой Охотск, капитан знал отлично.
— Ну, а что вы сами скажете про Аянский залив? — спросил Невельской, выслушав невеселый рассказ Орлова о его жизни.
— Залив вскрывается в июне, а к рождеству встает. В летнее время хорошая якорная стоянка. Бурунов у берегов не бывает до октября, но уж осенью зашумит! Как подует с востока — и пойдут валы. В сорок третьем году прибыл туда Василий Степанович. С охотским протоиереем они тогда пришли на бриге «Промысел» святить место перед началом постройки.
— Ну, и освятили?
— Так точно! — ответил Орлов и настороженно взглянул на капитана. — Вот и началась постройка. Рубили лес, дома строили. Люди болели цингой. Пришлось и мне, и самому Василию Степановичу за топор браться. — Взгляд его успокоился. — Вот так и построили Аян... А в сорок пятом году факторию сюда перенесли, Завойко переехал. Юлия Егоровна приехала, супруга его, с детьми. Сад разбили, оранжерею поставили. Выхлопотал нынче он, чтобы тут был и правительственный порт.
— Ну, а что за новая дорога на Якутск?
— Да места у нас — сопки, мочажина, трущоба, камни, болота. Грузы доставляем с перегрузкой, то вьюком, то на лодках по рекам...
Орлов рассказал, что первоначально было два варианта дороги и долго не знали, какой выбрать.
— Ну, и как же решили?
— Да уж выбрало само правление компании, — уклончиво ответил Орлов.
— Чем же оно руководствовалось?
Орлов опять тряхнул головой.
— Да одним тем, что этот путь не потребовал речного парохода... — не сразу ответил он.
Невельской вспомнил Портсмут, Ост-Индские доки в Лондоне, самодвижущийся подъемник, шкивы, быстро вертящиеся от вала... Военный пароход «Вулкан»...
Орлов стал откровенней и сказал, что хотя сам нашел Аянскую дорогу, но это не находка, а мучение.
Манерой держаться — трясти головой набок, усмехаться в усы — Орлов очень походил на местных туземцев, которых капитан наблюдал на Амуре. Казалось, он прожил жизнь с ними.
— Из какого же леса вы строили Аян?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56