Анализ искусственно сжал материал и свел его к разнице между мочеиспусканием и
дефекацией Читателю, который сам еще не производил психоанализа, я могу
посоветовать не стремиться
История болезни и анализ
313
понимать все сразу. Необходимо ко всему отнестись с беспристрастным вниманием и
ждать дальнейшего. "11 апреля. Сегодня утром Ганс опять приходит в спальню и,
как всегда в последние дни, его сейчас же выводят вон." "Позже он рассказывает:
"Слушай, я кое о чем подумал: Я сижу в ванне1), тут приходит слесарь и
отвинчивает ее21. Затем он берет большой бурав и ударяет меня в живот". Отец
переводит для себя эту фантазию: "Я-в кровати у мамы. Приходит папа и выгоняет
меня. Своим большим penisом он отталкивает меня от мамы". Оставим пока еще наше
заключение невысказанным. "Далее он рассказывает нечто другое, что он придумал:
"Мы едем в поезде, идущем в Гмунден. На станции мы начинаем надевать верхнее
платье, но не успеваем этого сделать, и поезд уходит вместе с нами". "Позже я
спрашиваю: "Видел ли ты, как лошадь делает Lumpf?" Ганс: "Да, очень часто". Я:
"Что же, она при этом производила сильный шум?" Ганс: "Да!" Я: "Что же
напоминает тебе этот шум?" Ганс: "Такой же шум бывает, когда Lumpf падает в
горшочек". "Вьючная лошадь, которая падает и производит шум ногами, вероятно, и
есть Lumpf, который при падении производит шум. Страх перед дефекацией, страх
перед перегруженным возом, главным образом, соответствует страху перед
перегруженным животом". По этим окольным путям начинает для отца выясняться
истинное положение вещей. "11 апреля за обедом Ганс говорит: "Хорошо, если бы мы
в Гмундене имели ванну, чтобы мне не нужно было ходить в баню". Дело в том, что
в Гмундене его, чтобы вымыть, водили всегда в соседнюю баню, против чего он
обыкновенно протестовал с плачем. И в Вене он всегда подымает крик, когда его,
чтобы выкупать, сажают или кладут в большую ванну. Он должен купаться стоя или
на коленях". Эти слова Ганса, который теперь начинает своими самостоятельными
показаниями давать пищу для психоана-лиаа, устанавливают связь между обеими
соседними фан-
1) Ганса купает мать 2) Чтобы взять ее в починку
314
З.Фрейд
тазиями (о слесаре, отвинчивающим ванну, и о неудавшейся поездке в Гмунден). Из
последней фантазии отец совершенно правильно сделал вьшод об отвращении к
Гмунде-ну. Кроме того, мы имеем здесь опять хороший пример того, как вьшлывающее
из области бессознательного становится понятным не при помощи предыдущего, а при
помощи последующего. "Я спрашиваю его, чего и почему он боится в большой ванне".
Ганс. "Потому, что я упаду туда". Я: "Почему же ты раньше никогда не боялся,
когда тебя купали в маленькой ванне?" Ганс. "Ведь я в ней сидел, ведь я в ней не
мог лечь, потому что она была слишком мала". Я: "А когда ты в Гмундене катался
на лодке, ты не боялся, что упадешь в воду?" Ганс: "Нет, потому что я
удерживался руками, и тогда я не мог упасть. Я боюсь, что упаду, только тогда,
когда купаюсь в большой ванне". Я: "Тебя ведь купает мама. Разве ты боишься, что
мама гебя бросит в воду?" Ганс: "Что она отнимет свои руки, и я упаду в воду с
головой". Я: "Ты же знаешь, что мама любит тебя, ведь она не отнимет рук". Ганс:
Я так подумал". Я: "Почему?" Ганс "Этого я точно не знаю". Я: "Быть может,
потому, что ты шалил и поэтому думал, что она тебя больше не любит?" Ганс- "Да".
Я: "А когда ты присутствовал при купании Анны, тебе не хотелось, чтобы мама
отняла руки и уронила Анну в воду?" Ганс. "Да". Мы думаем, что отец угадал это
совершенно верно. "12 апреля. На обратном пути из Лайнца в вагоне 2-го класса
Ганс при виде черной кожаной обивки говорит: "Пфуй, я плюю, а когда я вижу
черные панталоны и черных лошадей, я тоже плюю, потому что я должен делать
Lumpf". Я: "Быть может, ты у мамы видел что-нибудь черное, что тебя испугало?"
Ганс: "Да". Я: "А что?" Ганс: "Я не знаю, черную блузу или черные чулки .
История болезни и анализ
315
Я: "Быть может, ты увидел чернью волосы на Wiwim-achere, когда ты был
любопытным и подглядывал?" Ганс (оправдываясь): "Но Wiwimachera я не видел".
"Когда он однажды снова обнаружил страх при виде воза, выезжавшего из
противолежащих ворот, я спросил его: "Не похожи ли эти ворота на роро" Он. "А
лошади на Lumpf?" После этого каждый раз при виде выезжающего из ворот воза он
говорит "Смотри, идет Lumpf. Выражение Lumpfi он употребляет в первый раз, оно
звучит как ласкательное имя Моя своячни-ца называет своего ребенка Wumpfi "13
апреля при виде куска печенки в супе он говорит "Пфуй, Lumpf" Он ест, по-
видимому, неохотно, и рубленое мясо, которое ему по форме и цвету напоминает
Lumpf." "Вечером моя жена рассказывает, что Ганс бь1Л на балконе и сказал ей: "Я
думал, что Анна была на балконе и упала вниз" Я ему часто говорил, что когда
Анна на балконе, он должен следить за ней, чтобы она не подошла к барьеру,
которьш декандент -слесарь конструировал весьма нелепо, с большими отверстиями,
которые мне пришлось заделать проволочной сеткой Здесь вытесненное желание Ганса
весьма прозрачно. Мать спросила его, не было ли бы ему приятнее, если бы Анна
совсем не существовала. На это он ответил утвердительно "14 апреля. Тема,
касающаяся Анны, все еще на первом плане. Мы можем вспомнить из прежних записей,
что он почувствовал антипатию к новорожденной, отнявшей у него часть
родительской любви, эта антипатия и теперь еще не исчезла и только отчасти
компенсируется преувеличенной нежностью. Он уже часто поговаривал, чтобы аист
больше не носил детей, чтобы мы дали аисту денег, чтобы тот больше не приносил
детей из большого ящика, в котором находятся дети (Ср. страх перед мебельным
фургоном. Не выглядит ли омнибус как большой ящик?). Анна производит столько
крику; это ему тяжело. "Однажды он неожиданно заявляет- "Ты можешь вспомнить,
как пришла Анна? Она лежала в кровати у мамы такая милая и славная (эта похвала
звучала подозрительно-фальшиво1). "Затем мы внизу перед домом. Можно опять
отметить большое улучшение. Даже ломовики вызывают в нем более слабый страх.
Один раз он с радостью кричит- "Вот едет лошадь с черным у рта", и я, наконец,
могу констатировать, что это лошадь с кожаным намордником Но
316
3. Фрейд
Ганс не испытывает никакого страха перед этой лошадью." "Однажды он стучит своей
палочкой о мостовую и спрашивает: "Слушай, тут лежит человек... который
похоронен... или это бывает только на кладбище?" Таким образом его занимает
теперь не только загадка жизни, но и смерти. "По возвращении я вижу в передней
ящик, и Ганс говорит 1): "Анна ехала с нами в Гмунден в таком ящике. Каждый раз,
когда мы ехали в Гмунден, она ехала с нами в ящике. Ты мне уже опять не веришь?
Это, папа, уже на самом деле. Поверь мне, мы достали большой ящик, полный детей,
и они сидели там, в ванне. (В этот ящик упаковывалась ванна). Я их посадил туда,
верно. Я хорошо припоминаю это"21. Я: "Что ты можешь припомнить?" Ганс: "Что
Анна ездила в ящике, потому что я этого не забыл. Честное слово!" Я: "Но ведь в
прошлом году Анна ехала с нами в вагоне". Ганс: "Но раньше она всегда ездила с
нами в ящике". Я: "Не маме ли принадлежал ящик?" Ганс: "Да, он был у мамы". Я:
"Где же?" Ганс: "Дома на полу". Я: "Может быть, она носила его с собой?"3) Ганс:
"Нет! Когда мы теперь поедем в Гмунден, Анна опять поедет в ящике". Я: "Как же
она вылезла из ящика?" Ганс: "Ее вытащили". Я: "Мама?" Ганс: "Я и мама. Потом мы
сели в экипаж. Анна ехала верхом на лошади, а кучер погонял. Кучер сидел йа
козлах. Ты был с нами. Даже мама это знает. Мама этого не знает, потому что она
опять это забыла, но не нужно ей ничего говорить". "Я заставляю его все
повторить". Ганс: "Потом Анна вылезла". Я: "Она ведь еще и ходить не могла!"
Ганс: "Мы ее тогда снесли на руках". 1) Для нас ясно, почему тема "Анна " идет
непосредственно за темою "Lumpf": Анна - сама Lumpf, все новорожденные дети -
Lumpfы. 2) Тут он начинает фантазировать Мы узнаем, что для него ящик и ванна
обозначают одно и то же, - это пространство, в котором находятся дети. Обратим
внимание на его повторные уверения. 3) Ящик, конечно, живот матери. Отец хочет
указать Гансу, что он это понял. И тот ящик, в котором выставляют героя мифов,
начиная с Саргона из Агады, представляет то же самое.
История болезни и анализ
317
Я: "Как же она могла сидеть на лошади, ведь в прошлом году она еще совсем не
умела сидеть". Ганс: "О да, она уже сидела и кричала ну! ну! И щелкала кнутом,
который раньше был у меня. Стремян у лошади не было, А Анна ехала верхом; папа,
а может быть, это не шутка". Что должна означать эта настойчиво повторяемая и
удерживаемая бессмыслица? О, это ничуть не бессмыслица, это пародия - месть
Ганса отцу. Она должна означать приблизительно следующее: Если ты в состоянии
думать, что я могу поверить в аиста, который в октябре будто бы принес Анну,
тогда как я уже летом, когда мы ехали в Гмунден, заметил у матери большой живот,
то я могу требовать, чтобы и ты верил моим вымыслам. Что другое может означать
его утверждение, что Анна уже в прошлое лето ездила в ящике в Гмунден, как не
его осведомленность о беременности матери? То, что он и для следующего года
предполагает эту поездку в ящике, соответствует обычному появлению из прошлого
бессознательных мыслей. Или у него есть особые основания для страха, что к
ближайшей летней поездке мать опять будет беременна. Тут уже мы узнали, что
именно испортило ему поездку в Гмунден, - это видно из второй его фантазии.
"Позже я спрашиваю его, как, собственно говоря, Анна после рождения пришла к
маме в постель". Тут он уже имеет возможность развернуться и подразнить отца.
Ганс: "Пришла Анна. Госпожа Краус (акушерка) уложила ее в кровать. Ведь она еще
не умела ходить. А аист нес ее в своем клюве. Ведь ходить она еще не могла (не
останавливаясь, продолжает). Аист подошел к лестнице и постучал; здесь все
спали, а у него был подходящий ключ; он отпер двери и уложил Анну в твою1)
кровать, а мама спала; - нет, аист уложил Анну в мамину кровать. Уже была ночь,
и аист совершенно спокойно уложил ее в кровать и совсем без шума, а потом взял
себе шляпу и ушел обратно. Нет, шляпы у него не было". Я: "Кто взял себе шляпу?
Может быть, доктор?" Ганс: "А потом аист ушел к себе домой и потом позвонил, и
все в доме уже больше не спали. Но этого не рассказывай ни маме, ни Тине
(кухарка). Это тайна!"
I) Конечно, ирония, как и последующая просьба не выдать этой тайны матери
318
3. Фрейд
Я: "Ты любишь Анну?" Ганс: "Да, очень". Я: "Было бы тебе приятнее, если бы Анны
не было, или ты рад, что она есть?" Ганс: "Мне было бы приятнее, если бы она не
появилась на свет". Я: "Почему?" Ганс: "По крайней мере, она нечсричала бы так,
а я не могу переносить крика". Я: "Ведь ты и сам кричишь?" Ганс: "А ведь Анна
тоже кричит". Я: "Почему ты этого не переносишь?" Ганс: "Потому что она так
сильно кричит". Я: "Но ведь она совсем не кричит". Ганс: "Когда ее шлепают по
голому роро, она кричит". Я: "Ты ее уже когда-нибудь шлепал?" Ганс: "Когда мама
шлепает ее, она кричит". Я: "Ты этого не любишь?" Ганс: "Нет... Почему? Потому
что она своим криком производит такой шум". Я: "Если тебе было приятнее, чтобы
ее не было на свете, значит, ты ее не любишь". (Ганс соглашается). Я: "Поэтому
ты думал, что мама отнимет руки во время купания, и Анна упадет в воду..." Ганс
(дополняет): "... и умрет". Я: "И ты остался бы тогда один с мамой. А хороший
мальчик этого все-таки не желает". Ганс: "Но думать ему можно". Я: "А ведь это
нехорошо". Ганс: "Когда он об этом думает, это все-таки хорошо, потому что тогда
можно написать об этом профессору"11. "Позже я говорю ему: "Знаешь, когда Анна
станет больше и научится говорить, ты будешь ее уже больше любить". Ганс: "О,
нет. Ведь я ее люблю. Когда она осенью уже будет большая, я пойду с ней один в
парк и буду ей все объяснять". "Когда я хочу заняться дальнейшими разъяснениями,
он прерывает меня, вероятно, чтобы объяснить мне, что это не так плохо, когда он
желает смерти Анне". Ганс: "Послушай, ведь она уже давно была на свете, даже 1)
Славный маленький Ганс! Я даже у взрослых не желал бы для себя лучшего понимания
психоанализа.
История болезни и анализ
319
когда ее не было. Ведь у аиста она тоже уже была на свете". Я: "Нет, у аиста
она, пожалуй, и не была". Ганс: "Кто же ее принес? У аиста она была". Я: "Откуда
же он ее принес?" Ганс: "Ну, от себя". Я: "Где же она у него там находилась?"
Ганс: "В ящике, в аистином ящике". Я: "А как выглядит этот ящик?" Ганс: "Он
красный. Выкрашен в красный цвет (кровь!)" Я: "А кто тебе это сказал?" Ганс:
"Мама; я так подумал,; так в книжке нарисовано". Я: "В какой книжке?" Ганс: "В
книжке с картинками". (Я велю принести его первую книжку с картинками. Там
изображено гнездо аиста с аистами на красной трубе. Это и есть тот ящик.
Интересно, что на той же странице изображена лошадь, которую подковывают. Ганс
помещает детей в ящик, так как он не находит их в гнезде)". Я: "Что же аист с
ней сделал?" Ганс: "Тогда он принес Анну сюда. В клюве. Знаешь, это тот аист,
из Шенбрунна, который укусил зонтик". (Воспоминание о меленьком происшествии в
Шенбрунне). Я: "Ты видел, как аист принес Анну?" Ганс: "Послушай, ведь я тогда
еще спал. А утром уже никакой аист не может принести девочку или мальчика". Я:
"Почему?" Ганс: "Он не может этого. Аист этого не может. Знаешь, почему? Чтобы
люди сначала не видели, и чтобы сразу, когда наступит утро, девочка уже была
тут"1). Я: "Но тогда было очень интересно знать, как аист это сделал?" Ганс: "О,
да!" Я: "А как выглядела Анна, когда она пришла?" Ганс (неискренне): "Совсем
белая и миленькая, как золотая". Я: "Но когда ты ее увидел в первый раз, она же
тебе не понравилась?" Ганс: "О, очень!" Я: "Ведь ты был поражен, что она такая
маленькая?"
1) Непоследовательность Ганса не должна нас останавливать. В предыдущем
разговоре из его сферы бессознательного выявилось его недоверие к басне об
аисте, связанное с чувством горечи по отношению к делающему из этого тайну отцу.
Теперь он спокойнее и отвечает официальными соображениями, при помощи которых он
кое-как мог себе выяснить столь трудную гипотезу об аисте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80