– Привет, Зип, – ответил Томми. – Ты явился как раз вовремя. Сгони вон этого с ящика.– Согнать, но... – он замолчал, покусывая губы. В этот момент коробка с мороженым стала невероятно тяжелой. – Но это... это мой ящик. Я сам принес его сюда.– Ящик – общий и никому конкретно не принадлежит. Сейчас мы хотим им воспользоваться, – сказал Томми.– Послушай, Томми, – произнес Зип. – Зачем нам ссориться друг с другом? Разве нельзя?..Неожиданно Томми резко дернул Папа за штанину. Потеряв равновесие, тот свалился на землю. Не зная, что предпринять в этой ситуации, Зип беспомощно стоял рядом. Руки его были заняты мороженым, а голова – новыми идеями, которые подкинула ему Чайна. Наблюдая за происходящим, он удивлялся, почему...– Ударь его! – приказал Фил.– Подожди, Фил. Разве мы не можем?..– Ли'л Киллер, – поправил его Фил.– Пусть будет так, но разве?..– Ударь его! – твердо сказал Фил.Неожиданно он с силой толкнул Зипа. Обученный приему, Томми сразу же подставил ногу, и Зип, споткнувшись, ударился об асфальт. Мороженое разлетелось в разные стороны. Мгновенно вскочив, он быстро засунул в. карман руку. Единственное, о чем он сейчас думал, так это о том, как спастись. Все, что говорила ему Чайна, он уже забыл. Он знал только то, что ему угрожают два «королевских гвардейца», что он – в меньшинстве и что ждать помощи ему неоткуда. В кармане у него был складной нож, а в голове – единственная мысль: «Я должен выкарабкаться из всего этого».– Давай обойдемся без лезвий, Зип, – вкрадчиво сказал Томми.Взглянув на него, Зип увидел, что Томми засунул руку в карман. Фил в это время зашел с фланга. Не зная, что предпринять, Зип в нерешительности смотрел на них. С ящика донесся нервный смех Елены, который затем поддержали Томми и Фил. Это был смех победителей и, услышав его, Зип задрожал. В этот момент ему захотелось всех их стереть в порошок, вынуть нож и перерезать всем горло, захотелось показать, кто он такой на самом деле и над кем они смеются. Но страх сковал его волю и он почувствовал, что пальцы в кармане начинают разжимать нож. В бессильной злобе его глаза наполнились слезами. Ему совсем не хотелось показывать свое бессилие. И неожиданно, стремительно закружившись, вдруг поддал ногой валявшееся рядом с ним мороженое.И тут он увидел на пожарной лестнице Эрнандеса.Почти слившись со стеной, с револьвером в руке, Эрнандес осторожно миновал одно окно, затем второе и, после недолгого колебания, осторожно пробрался к третьему.Он поднял револьвер.В тот же момент Зип понял, что сейчас должно произойти.Внутри у него все кипело. Сгорая от стыда, негодования, от желания доказать этим проклятым тварям, что им не удастся поставить его на колени, ему хотелось сейчас кричать, резать, громить и поскорее избавиться от того позора, которому они его подвергли, показав всем, что он Зип, Зип, Зип! Подняв глаза к окнам второго этажа, сам не зная почему, он вдруг изо всех сил крикнул:– Пепе! Пожарная лестница! Глава 13 Когда Эрнандес услышал этот вопль, ему показалось сначала, что он ослышался. Его первой реакцией было – обернуться и посмотреть вниз. Он сразу же понял, что этот крик насторожил Мирандо, а, встретившись взглядом с его глазами, – еще сильнее сжал пальцы на курке кольта. А потом в квартире Мирандо был взрыв. Эрнандес, кувыркаясь в воздухе, упал вниз на землю. Он распластался прямо под окном. И хотя летел на расстоянии не менее чем три фута от железного настила лестницы, ему казалось, что он был в воздухе очень долго и что пробил железные перекладины с такой силой, с какой метеорит врезается в землю.В его груди нашли две пули.Никогда раньше он не был ранен, ни тогда, когда служил на флоте и участвовал в высадке на Иводзиму, ни тогда, когда стал полицейским. На своем веку он повидал много раненых и даже очень, но так уж случилось, что для него само понятие «рана» и то, что служило причиной ранения, никак не были связаны между собой. Он воспитывался на детских играх в полицейских и грабителей, ковбоев и индейцев. Удар, еще удар – и ты убит. И в том, что тебя убивали, было всегда нечто захватывающее. И даже тогда, когда ему доводилось видеть открытые сквозные раны, в его подсознании всегда присутствовало это понятие притягательности.Сейчас он уже знал, что это понятие – ошибка, и ему просто хотелось знать, за что судьба так жестоко обошлась с ним. Когда пули вошли в грудь, он не почувствовал ничего, кроме сильного удара. Его и раньше били и били очень сильно тяжелыми мощными кулаками, били так, что он едва не испускал дух, и поэтому ему было знакомо это чувство, когда тебя избивают до полусмерти. Однажды домоуправляющий, обезумев от ярости, со всего маху стукнул его молотком. Удар пришелся по плечу, и он тотчас же почувствовал острую жгучую боль. Но никогда в жизни ему не приходилось быть раненым, и сейчас он уже твердо знал, что пострадавший в этом случае не сжимает изящно кулаки и не падает красиво в обморок. Теперь он знал, что удар пули приравнивается к мощности локомотива и, когда вас эта пуля настигает, вы просто валитесь на землю. Все ясно как день. Может быть, кто-то из раненых и держался на ногах, но пули, предназначенные Эрнандесу, заставили его сделать несколько вращательных движений, потом пригвоздили к пожарной лестнице.Сначала его пронзила острая шоковая боль, которая затем сменилась странным чувством падения в пространстве. Полнейшее безмолвие, отсутствие контроля над собой и только падение, падение. А потом столкновение с металлом и такая беспомощность, что даже нельзя протянуть руку, чтобы смягчить силу удара.Затем его охватила лихорадка.Все тело полыхало, как в огне. Жар начался с двух зияющих дыр в спине, где прошли пули, через тело пролегли два горящих тоннеля, и вот уже заныла вся грудь, потом плечи, горло, лицо. Это был всепожирающий жар. Ему стало тяжело дышать, и теперь он хватал открытым ртом воздух, едва сознавая, что пуля задела легкое. А когда кровь пошла ртом, ему вдруг показалось, что это слюна, но, увидев на манжете рубашки ярко-красное пятно, его охватила паника.Тяжело дыша, охваченный лихорадкой, он почувствовал острую пронзительную боль. Казалось, что голову кто-то сдавливает клещами, а на глаза изнутри надавливают пальцами, чтобы они вылезли наружу. Кровь изо рта теперь струилась непрерывно.Перед глазами все пошло кругом и он подумал, что умирает. А чьи-то пальцы все продолжали надавливать на глаза, и весь мир погрузился во тьму. Откуда-то снизу доносились крики. Интересно, поймали того, кто пытался предупредить Мирандо?Его начинало тошнить.Тошнота усилилась, когда он почувствовал, что она уже подступила к горлу, и вот уже пожарная лестница, небо, весь мир закружились у него перед глазами. Задыхаясь от собственной крови, он потерял сознание. * * * Парни скрылись мгновенно, совсем как арабские конокрады. Зип сорвался с места сразу же после предупредительного выкрика. Пробравшись сквозь толпу, он стремглав завернул за угол. Папа и Сиксто, быстро сообразив, что произошло, последовали его примеру. Все трое исчезли, прежде чем Бернс и Паркер кинулись обратно.В тот же момент Бернс посмотрел в сторону пожарной лестницы.– Фрэнк! – громко крикнул он. – Фрэнк!Никакого ответа.– Что произошло? – Паркер – едва переводил дыхание. – Его убили?– Не знаю. Он лежит вон там. Его нужно перенести. – Он перевел взгляд на тротуар, туда, где находилась пожарная лестница. – Боже! Боже мой!– Что такое? – спросил Карелла.– Кровь! – в голосе Бернса послышался испуг. – Он истекает кровью!Все молча наблюдали за падающими на тротуар каплями дождя. Они падали бесшумно, словно стрелы, одна за другой, размывая струйки крови в причудливый рисунок.– Нужно срочно забрать его оттуда, – сказал Бернс.– В него стрелял парень, предупредивший Мирандо, – сказал полицейский.– Пусть это будет на их совести, – покачал головой Бернс. – Иногда мне кажется, что шпана этого участка доставляет нам больше хлопот, чем все профессиональные воры вместе взятые.– Виноваты не они, – Паркер, как завороженный, смотрел на капли крови. – Виноваты их родители. Они едут сюда, даже не зная языка. Что хорошего можно от этого ждать?– У моего отца был такой дремучий акцент, что не вырубить никаким топором, – сказал Бернс. – Так при чем здесь...– О ком вы говорите, лейтенант? – спросил репортер, стоявший по ту сторону заграждения. – О подростках?– Ничего интересного для прессы.– Вы думаете, что сегодняшние подростки будут похожи на Пепе Мирандо?– Я думаю не об этом.– А о чем, лейтенант?– Я думаю о человеке, истекающем кровью на этой пожарной лестнице, о человеке, который, наверное, вот-вот умрет. Я думаю о том, что мне нужно забрать его оттуда, пока есть хоть малейший шанс спасти ему жизнь. А еще я думаю, что вам следует убраться отсюда, пока я не ограничил доступ для всех репортеров.– Не надо раздражаться по пустякам, – ответил репортер. – Собственно говоря, я хочу сделать из этой истории политическую карикатуру.– Что? Может, вы думаете, что здесь разыгрывается цирковое представление? Карикатуру на Мирандо? Карикатуру на Фрэнка Эрнандеса, который, может быть, уже мертв?– Жизнь – довольно дешевая штука, лейтенант.– Вы так думаете? Тогда сделайте карикатуру на свою ослиную голову! А заодно оставьте меня в покое! – сердито произнес Бернс, направляясь к машине.– Надо же, как он быстро закипает?! – репортер, удивленно поднял брови.– Этот человек работает здесь уже давно, – произнес Паркер. – Это не самое подходящее место для политического шоу.– Я всего лишь хотел выяснить кое-какие факты относительно Мирандо, вот и все, – ответил репортер. – У каждого своя работа.– Факты относительно Мирандо? – переспросил Паркер. – Оглянись вокруг себя. Мирандо всего лишь конечный продукт. И совсем не обязательно приходить сюда, чтобы узнать его. Просто, парень, вглядись внимательнее во все происходящее вокруг. На каждой ступени развития есть свой Мирандо. – Паркер глубокомысленно кивнул головой. Сказав это, он направился вслед за Бернсом к патрульной машине. * * * Томми и Ли'л Киллер увидели Куха в тот момент, когда он выходил из-за угла.– Эй, Томми, – произнес Фил. – А вон один из них.– Один из кого?– "Латинских кардиналов". Господи, если полицейские заметят эту рубашку...– А ты позови его, – сказал Томми.– Для чего?– Предупредить. Хочешь, чтобы полицейские схватили его?– Кого это волнует? Просто он ничтожество.– Ничтожество или нет, я не люблю, когда полицейские ведут в счете. Позови его!Пожав плечами. Фил крикнул:– Эй, парень! Эй, ты!Кух, который отыскивал в толпе Зипа и ребят, остановился как вкопанный, узнав знакомые рубашки, не зная, что предпринять.– Поди сюда! – крикнул Фил.Кух осторожно подошел к ящику.– Вы звали меня?– Да. Как тебя зовут?– Меня?– Кого же еще? Я забыл твое имя. Повтори еще раз.– Кух.– А, Кух, вспомнил, – кивнул головой Фил. – Знакомься. Это Томми Ордиж – главный советник по военным вопросам в «Королевских гвардейцах». Сейчас он даст тебе хороший совет.– Какой совет? – с подозрением спросил Кух.– Совет про твой привет, – рассмеялся Фил.– Перестань паясничать, – предупредил его Томми. – Кух, тебе нужен совет?– А кто паясничает? Любитель гоночный...– Заткнись!– Я только...– Заткнись!Фил замолчал. Сунув руки в карманы, он сердито посмотрел на Томми.– Так тебе нужен совет? – не унимался Томми.– Смотря какой.– Дельный. Я к тебе просто хорошо отношусь. – Он сделал паузу. – Сними свою фиолетовую рубашку. Замешкавшись, Кух произнес:– Не понимаю.– Я даю тебе дельный совет. Спрячь подальше свою рубашку.– Для чего? – прищурился Кух. – Чтобы рассказать всем, что поставили на колени «Латинского кардинала?»– Что?– Что слышал.– Не думай, что ты умнее всех, – произнес Томми. – Мне что, делать нечего, как?..– Если он сам не понимает – нужно прочистить ему мозги, – посоветовал Фил.– Вам никогда не получить трофея от меня, – пообещал Кух.– Послушай, – начал терпеливо объяснять Томми. – Если ты не снимешь эту рубашку...– Рубашку я не собираюсь снимать. И не вшивым «Королевским гвардейцам» указывать мне, что носить.– Видел? – сказал Фил. – Что я тебе говорил? Пусть это ничтожество сам...– Погоди, Фил, – вмешался Томми. Глаза его стали стальными, а в голосе появились металлические нотки, Внимательно посмотрев на Куха, он сказал: – Прикуси язычок, малыш, понятно?– Как бы не так, – ответил Кух. Ему самому еще было неясно, боится он их или нет. В принципе бояться ему было нечего, – ведь за поясом запрятано четыре револьвера. Какая-то сила толкала его вступить в конфликт с этими парнями из самой жестокой банды в округе. И все же он не мог признаться, что им правит страх.Томми спрыгнул на землю.– Ты слишком много мелешь своим паршивым языком, – произнес он.– Лучше следи за своим языком, – ответил Кух.– Ты так и нарываешься на грубость. И вообще, твой день будет считаться оконченным, если мы, к примеру, не сломаем тебе руку, а, малыш?– Может, прекратите этот базар? Я спешу.Томми преградил дорогу Куху.– Стоять на месте!– Томми, – предупредил Фил. – Улица нашпигована полицейскими.– Заткнись! – резко оборвал его Томми, не отрывая взгляда от Куха. – Я давал тебе шанс добровольно снять рубашку и делал это в очень вежливой форме, не так ли, Кух? Ради твоей же собственной пользы я просил тебя об этом. О'кей. А сейчас ты снимешь рубашку только потому, что я приказываю тебе снять ее. Нет возражений?– Как бы не так, – ответил Кух.– Повторяю последний раз: или ты снимешь ее сам, или я разрежу ее на твоей спине.– Только попробуй.– Ты мне нравишься, – сказал Томми, засунув руки в карман и сделав шаг вперед. – Ах ты, паршивый пес...– Ну, держись! – прошептал Кух. – Крепче держись на ногах! Под этой самой рубашкой у меня спрятано четыре револьвера и, клянусь богом, я все их пущу в ход!Замерев, Томми изумленно смотрел на Куха, стараясь понять, блефует тот или нет. Это не походило на обман. Глаза Куха излучали стальной блеск, губы были плотно сжаты.– Ну, что ж, герой, давай, – уверенно произнес он.– Томми, пошли отсюда, – сказал Фил, беспокойно озираясь кругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20