.
Морган в тон ей ответил:
— Посмотрел бы я, как бы у него хватило духу отказаться!
Серенити обратила взгляд к горизонту. Медленно опускавшееся солнце окрасило волны в багряно-оранжевые тона. В этот миг лишь им двоим была доступна эта волшебная картина. Серенити прерывисто вздохнула:
— Какая красота! — Ода!
Тон, каким он это произнес, показался ей несколько странным, и, лишь обратив взор на его взволнованное лицо, она поняла, что он имел в виду вовсе не раскинувшуюся перед ними картину.
Она смущенно потупилась, потом, вскинув голову, сделала вид, что любуется океаном, и при этом старалась не думать о том, как весело играет бриз его черными локонами, как пленителен его взгляд, обращенный к ней…
— Вы часто сюда поднимаетесь? — спросила она, только чтобы нарушить молчание.
— Нет, в последнее время редко, — сказал он, вынимая из-за пояса подзорную трубу. — Взгляните-ка.
Он отрегулировал трубу и протянул ей. И обнял ее за талию, чтобы не дать ей упасть, если у нее с непривычки закружится голова.
Серенити попыталась сосредоточить взгляд на океанских волнах, на линии горизонта, но перед глазами у нее стоял туман — все, что она способна была в этот миг ощутить, — это тепло его груди, вплотную прижавшейся к ее плечу, и восхитительный запах моря и бриза, который исходил от него.
Но вот он убедился, что она способна сохранять равновесие, и слегка отстранился от нее. Серенити направила трубу на «Королеву смерти».
— Я вижу Джейка! И, похоже, команда шлюпа решительно ничего не имеет против такого предводителя. Честное слово! Они, кажется, вполне счастливы!
Морган с полунасмешливой улыбкой пояснил:
— Это наверняка из-за того, что Джейк швырнул за борт капитанскую дочку.
Серенити, не веря своим ушам, обернулась к нему:
— Что?! Кого он выбросил за борт?! Морган весело расхохотался:
— Не «кого», а «что»! Плеть! Он швырнул за борт плеть Хауэрса, стоило ему ступить на палубу «Королевы». Ведь наш старина Джейк не из тех, кто поддерживает дисциплину на корабле с помощью физических наказаний. Да простится мне эта расхожая фраза. Он всегда был против этого.
— Да неужто? — удивилась Серенити. Кровожадный пират вдруг предстал перед ней в неожиданном свете. — Знаете, мой брат однажды написал статью о том, как жестоки бывают некоторые капитаны с матросами. Он проинтервьюировал многих моряков и выяснил, что почти на каждом корабле физическая расправа над провинившимися — вещь вполне привычная.
— Джейк раз и навсегда научил меня, как обходиться без этого, — сказал Морган. — И уж коли ему приходилось назначить кому-то из ребят наказание, пропорциональное проступку, тут ему позавидовал бы и сам царь Соломон. Справедливость Черного Джека стала в определенных кругах, — многозначительно подмигнул он, — буквально притчей во языцех.
Серенити передернула плечом:
— Могу себе представить. Черный Джек наверняка не раздумывая кидает за борт всякого, кто осмелится ему перечить. Поэтому его все слушаются беспрекословно.
— Вы к нему несправедливы, Серенити. Ничего подобного он не делал и никогда не сделает. А между тем, даже если бы он и поступал таким манером, его вполне можно было бы понять. И отчасти даже оправдать.
— Вы серьезно?
Морган с тяжелым вздохом вспомнил рассказы Джейка и решил вкратце посвятить Серенити в историю его детства.
— Его собственная мать дважды пыталась его отравить, когда он был еще несмышленышем. А поскольку из этого ничего не вышло, она продала его за две кружки эля хозяину таверны. Там бедняга чистил нужники и плевательницы.
— Что?!
Морган кивнул. Лицо его словно окаменело. Сам он, рано осиротев, успел все же познать и материнскую ласку, и отцовскую заботу, что же до бедняги Джейка…
— Мать его была проституткой. Ребенок стал ей поперек дороги. Мешал предаваться разгульной жизни, зарабатывать на нее позорным ремеслом. Она такое с ним проделывала, чтобы только избавиться от него, сжить его со свету, что вам и в кошмарном сне не приснится. Поэтому, надеюсь, вас больше не станет удивлять некоторая… м-м-м… суровость его нрава.
Серенити новым взглядом окинула мощную фигуру Джейка, который отдавал распоряжения команде «Королевы смерти».
— А где все это время был его отец?
— Вы наивная душа, Серенити, — снисходительно проговорил Морган. — Никто, в том числе его достопочтенная мамаша, понятия не имел, чей он сын.
— И в конце концов он стал пиратом.
— Да. И долгое время бороздил моря с бравой командой.
Серенити вздохнула.
— А что заставило его бросить это занятие?
— Не «что», а «кто», — усмехнулся Морган. — Женщина.
— Его жена?
— Точно.
— Значит, он ради нее отказался от всего, что было ему дорого? — Голос ее зазвенел от волнения.
— Да. И был достойно за это вознагражден. Ведь Ло-релея подарила ему любовь, нежность, участие, сострадание. Все, чего он был лишен до встречи с ней. Она вернула ему его бессмертную душу.
— А как насчет вас? — зардевшись, спросила Серенити. — Смогла ли бы женщина вернуть вам вашу душу?
«Смогла ли бы я стать этой женщиной?» Он тяжело вздохнул. Что же до Серенити, то она едва удержалась, чтобы не зажать рот ладонью, — ее испугало выражение его глаз. Казалось, он услышал ее тайные мысли, как если бы она высказала их вслух.
— Нет, я слеплен из другого теста. Однажды я попытался осесть на берегу. Женился. Но то была ошибка. И я поплатился за нее.
— Так вы были женаты? — воскликнула она. Внутри у нее все оборвалось.
Морган молча кивнул.
— Она умерла?
Взгляд его будто подернулся пеленой тумана.
— Да. Когда я был в море.
— Простите. Мне не следовало проявлять любопытство. Я чувствую себя такой виноватой.
— Нет-нет. Откуда вам было знать? Но я винил в этом себя. Мне казалось, я смогу быть как все: жить в собственном доме, мирно трудиться, любить жену и воспитывать детей. Но страсть к морю оказалась сильнее. Она безраздельно владеет моей душой.
Заметив, какое грустное выражение приняло ее милое лицо, Морган тотчас же пожалел о своих словах. Он, сам того не желая, возвел между собой и Серенити стену, которую нелегко будет разрушить.
«Нет, это только к лучшему».
Да, возможно, что и к лучшему. Он ведь уже достаточно хорошо себя знал. Его единственной страстью было море. Его дом родной.
— Не пора ли нам спуститься на палубу? Вы, боюсь, продрогнете на ветру.
Серенити кивнула.
Стоило им спуститься с мачты, как к Моргану подошел Барни:
— Капитан, можно вас на пару слов? Простите, барышня.
Серенити ласково кивнула старику и заторопилась в каюту. Моргану мучительно захотелось последовать за ней, чтобы разрушить, смести ту преграду, что встала между ними. Но ведь он сам только что уверил себя, что это к лучшему…
— Что тебе, Барни? — спросил он с улыбкой.
— Да вот, хотел узнать, отчего это вы столько всего от меня скрывали. Почему никогда не сознались, что были Мародером.
Ну вот. Сначала Серенити, теперь еще Барни. Просто какой-то день допросов. Морган порядком устал давать объяснения всем и каждому и потому с некоторым неудовольствием произнес:
— Потому что я далек от того, чтобы этим гордиться, друг Барни.
— Но мне-то, мне вы же могли довериться. Мы с вами вдвоем через многое прошли, такое, что теперь и вспомнить страшно. И вы дозволяли мне шутить все это время, что мы, мол, пираты, а внутри у вас, поди, все переворачивалось. И хоть бы намекнули-то… — Барни горько вздохнул. — Я ж, получается, мог подвести вас под виселицу глупыми прибаутками…
Морган похлопал его по плечу и с непритворной нежностью возразил:
— Разве в этом дело, Барни? Ты ведь мне не чужой. Я к тебе отношусь, как к родному отцу, а потому и скрывал от тебя прежние грехи, как постарался бы скрыть их от настоящего родителя с единственной целью — чтобы не растравлять ему душу.
Барни растроганно кивнул.
— Вы, капитан, парень что надо. Пират или еще кто — мне без разницы. Сердце у вас золотое. Само собой, я больше не стану балагурить на этот счет. Зато теперь хоть до меня дошло, отчего у вас вид становился такой кислый, стоило мне заикнуться о «Веселом Роджере» и всяком прочем…
Ну, слава Богу, хоть Барни не держит на него обиды.
Если бы можно было сказать то же самое и о Серенити. Но похоже, он навсегда утратил право на ее уважение.
Он оглянулся на «Королеву смерти», корпус которой виднелся вдалеке. И улыбнулся при мысли, что сказал бы на это Джейк, будь он здесь. Морган не мог с ним не согласиться.
Да, он затащит ее в постель. Так или иначе он этого добьется.
Глава 11
Серенити проснулась, как от толчка. В каюте, кроме нее, находился еще кто-то. Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, она вгляделась в темноту.
— Кто здесь? — Собственный едва слышный шепот показался ей оглушительным, как барабанная дробь.
— Не бойтесь, Серенити. Это всего лишь я.
Она тотчас же успокоилась. Глаза ее привыкли к темноте, и в тусклом лунном свете, который лился в каюту сквозь неплотно задернутые шторы, она разглядела стройный силуэт Моргана. Он стоял подле ее койки. Лицо его скрывала густая тень, и все же Серенити буквально физически ощущала на себе его взгляд, который был подобен прикосновению.
— Что случилось? — Она внутренне напряглась. Ведь только какое-то серьезное происшествие могло заставить его явиться к ней в каюту посреди ночи.
— Ничего. Я просто хотел показать вам кое-что любопытное.
Это прозвучало таинственно, многообещающе и… слегка игриво. Никогда прежде он не говорил с ней таким тоном.
Серенити так утомил подъем на мачту и спуск из «вороньего гнезда», что она бросилась в постель не раздеваясь и сейчас была рада, что на ней по-прежнему панталоны, рубаха и жилет Джонатана. Что, если бы она пересилила усталость и разделась перед сном? В каком виде ей пришлось бы предстать перед капитаном Морганом? При мысли об этом щеки ее залила густая краска смущения.
Морган зажег небольшой фонарь и поднял его над головой. Тусклый свет залил каюту.
— А ведь я вас предупреждал, что дверь следует запирать.
— Я впервые об этом позабыла, честное слово. Она ожидала выговора, но он внезапно улыбнулся.
— Рад, что именно сегодня вы меня ослушались. — С этими словами он взял ее за руку, иона ощутила, как теплая волна разливается от ее пальцев к плечу, шее, груди и охватывает все тело.
В наступившей тишине слышны были шум волн и биение ее сердца.
Морган повел ее на палубу. Едва они поднялись по лесенке, как он задул фонарь и указал ей на небо.
Серенити послушно подняла голову, и у нее даже дух захватило: звезды, усеявшие темный небосвод, весело мигали. А между ними то и дело вспыхивали целые снопы искр* Казалось, там, наверху, кто-то один за другим запускает фейерверки. Серенити не доводилось видеть ничего подобного.
— Невероятно, — прошептала она. — Просто какое-то волшебство.
— Я был уверен, что вам понравится.
— Но что это?
— Старые моряки называют подобные явления звездными танцами. Они бывают довольно редко, поэтому-то я и позволил себе вас побеспокоить.
— О, благодарю вас, — с чувством произнесла она. — От всей души.
Он широко улыбнулся ей.
Серенити не могла отвести глаз от волшебного зрелища. Звезды мигали, вспыхивали, искры прочерчивали огненные линии по всему небу.
Но тут Морган взял ее за руку и подвел к толстому одеялу, разостланному на досках палубы. Возле него помещался поднос с холодным ужином. Серенити негромко рассмеялась:
— А это что такое, позвольте узнать? Морган пожал плечами:
— Кто сказал, что мы не имеем права приятно провести время вдвоем, любуясь звездами?
— Наша городская сплетница миссис О’Грейди непременно это сказала бы, окажись она здесь. Знаете, капитан Дрейк, у вас, похоже, не одни только звезды на уме.
— Готов признать, что это так. — И он обезоруживающе улыбнулся.
Сердце ее замерло при звуках его глубокого голоса.
Как легко было бы ему уступить! И как ужасны оказались бы последствия этого шага! Закусив губу, Сере-нити вспомнила Чатти, те чудовищные обвинения, которые почтенные жительницы Саванны стали бросать ей в лицо, после того как ее застали на берегу озера наедине с молодым человеком. Она не сделала ничего зазорного, и тем не менее городская молва объявила ее чуть ли не блудницей, этакой саваннской Иезавелью.
И тем не менее Серенити не удавалось заглушить внутренний голос, который твердил ей, что любые упреки и поношения — ничтожная цена за ночь в объятиях Моргана. Но если бы все это было так просто…
И она дала ему единственно возможный ответ:
— Боюсь, вы зря теряете время.
Он осторожно поставил погашенный фонарь на палубу, помог ей усесться и сам сел рядом. И прошептал, склонившись к ее уху:
— Так ли это, Серенити?
Серенити вздрогнула, как от удара. Он вложил в эти несколько слов столько неподдельной страсти!
«Поцелуй меня, Морской Волк! Пожалуйста, подари мне только один короткий, быстрый поцелуй, и я тотчас же вернусь к себе и до самого утра буду видеть тебя в волшебных, светлых сновидениях. Мы отправимся в этот мир грез вдвоем. Нам ничто не помешает быть вместе, нас никто не разлучит. И никто меня за это не осудит».
— Вы удивительная женщина. — Он провел ладонью по ее толстой косе и словно ненароком коснулся плеча и шеи.
«Беги, Серенити! Беги, пока не поздно!» Но было уже поздно. Она не могла шевельнуться. Как ягненок при виде зубастого волка, она оцепенела, не в силах противиться ему. Его голос, его прикосновения словно загипнотизировали ее.
— Вы любопытны и всегда жаждете узнать что-то новое, — продолжал он, поднимаясь на ноги и увлекая ее за собой. Она машинально подчинилась ему. — Уверен, вы не раз задумывались, что привлекает друг к другу мужчин и женщин. Почему они порой ищут уединения.
— Никогда.
Он негромко рассмеялся, и от этого смеха, глубокого, призывного, у нее по коже пробежали мурашки.
— Вы чудовищная лгунья, мисс Джеймс.
И вдруг он обнял ее, прижав подбородок к ее затылку. Волна нежности поднялась из глубин ее души и вмиг затопила все ее тело.
Он осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке. Серенити едва не застонала от наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35