Маленькому графу Гастону не было и шести лет, когда мать умерла от тифозной горячки. Я рассказываю об этом, чтобы вы поняли, как могла повлиять эта смерть на тихого, доброго и очень чувствительного мальчика. Норбер де Мондье, не отличавшийся большой отцовской нежностью, нанял сыну воспитателя и опять дал в товарищи сводного брата Лорана – об их родстве многие догадывались. Они были так похожи друг на друга, что об этом достаточно посплетничали в округе. Но сходство было чисто внешним, по характерам они совершенно различались. Завистливый, неискренний, грубый и жестокий Лоран был полной противоположностью Гастону. Еще ребенком он, казалось, обещал стать таким, каким и сделался в юности, а потом и взрослым мужчиной. По соседству с замком стояла ферма, ею управлял Жан Корник, имевший троих сыновей и дочку, Марию-Анну, прехорошенькую, беленькую, тоненькую и хрупкую, она росла всеобщей любимицей. Даже старый граф Норбер, страстный охотник, иногда терся взъерошенной жесткой бородой о ее розовенькое личико. А графиня де Мондье была ее любящей крестной. Однажды в замке устраивали детский бал. Позвали Марию-Анну, графиня занялась ее нарядом, придумав одеть крестницу в платье времен Людовика XV. Костюм так подходил девочке, что она казалась сошедшей с картины, висевшей в гостиной. «Настоящая маленькая маркиза!» – сказал граф. Весь вечер ее так и звали – Маркизетта. Милое прозвище осталось навсегда. Девочка часто приходила в замок поиграть с мальчиками; оба ее любили, но проявляли свои чувства по-разному. Гастон относился к подружке с бесконечной нежностью, дарил букеты из полевых цветов, нежно целовал в щечки, охотно исполнял все желания. Лоран, ревнивый и скрытный, старался отдалять девочку от Гастона, явно ему предпочитаемого, и, поскольку это не удавалось, он бил, царапал и кусал Маркизетту, когда оказывался с ней наедине. Потом, доведя до слез, начинал бить сам себя, царапать свое лицо до крови, в наказание за то, что сделал ей больно. Маркизетта побаивалась Лорана, часто видя его злым и жестоким. Например, однажды Гастон нашел на высоком каштане гнездо со щеглятами и показал их подружке. Оба долго любовались забавными птенцами, пытались – понапрасну – их покормить… А на другое утро увидели, что славным птахам в глазенки кто-то воткнул колючки акации. Подошел Лоран, он смотрел со злой улыбкой, Маркизетта закричала: «Это он! Он злой! Нехороший!» Гастон, очень рассерженный, бросился на сверстника и поколотил как следует. Лоран не сопротивлялся, но девочка не могла забыть полного ненависти взгляда, каким он глядел тогда на Гастона. А вскоре, должно быть, в отместку, Лоран зарезал беленького козленка.
Отец наказал, боясь, что старый граф прогневается, но Норбер де Мондье сказал начальнику охоты: «Оставь его, он молодец, не боится крови, умеет действовать ножом, лет через пятнадцать из него выйдет храбрый добытчик зверя. Мне хотелось бы, чтобы эта мокрая курица Гастон был на него похож!»
– Я, наверное, надоела историями о прошлом, – прервала себя Маркизетта, – но если бы вы знали, какая радость и печаль так вспоминать дни своей жизни, особенно детства.
– Говорите, мадам! Говорите! – воскликнула Жермена, заинтересованная простым и одновременно таким трогательным рассказом. – Все, что касается вас, мне не может быть безразлично.
– Благодарю вас. Итак, шли годы, Гастон и Лоран росли вместе, занимался с ними общий наставник. Человек очень образованный, с широким кругозором, но преданный скверным порокам. Имя его Кастане…
– Брат директора этой лечебницы, – вставила Жермена.
– Да.
– Мне известно, кем он стал впоследствии, и ваш рассказ теперь многое поясняет. Но продолжайте, пожалуйста.
– Лоран Шалопен жил в замке наполовину как добровольно взятый, но чужой иждивенец, наполовину как родственник. Он усердно занимался, с жадностью усваивая знания, много читал. Старый граф иногда говорил: «Учись, мой мальчик, я устрою твою судьбу, будешь управлять моими имениями… займешь видное положение… Обворовывая меня в меру, составишь себе порядочное состояние». Мария-Анна стала красивой семнадцатилетней девушкой, чуть-чуть кокетливой, гордой сознанием, что ее любит Гастон Мондье. Она одевалась как городские барышни, ухаживала за волосами, вьющимися от природы; кожа у нее была белая как молоко, руки совершенной формы. Она служила в замке кастеляншей и, несмотря на свою молодость, управляла всем хозяйством дома и потому считалась полноправным членом семьи. Девушка радовалась жизни, поглощенная чувством любви, в какое превратилась детская привязанность к Гастону. Оба не заметили, как это произошло. Юный граф, растревоженный их поцелуями украдкой, однажды сказал, что любит ее и она должна ему принадлежать. Маркизетта поняла и отдалась просто, без внутреннего сопротивления, счастливая тем, что дарит свое тело тому, кто уже давно владеет ее душой. Но и Лоран тоже любил подружку детства, любил страстно, ревниво и дико, он беспрестанно сыпал признаниями и добивался взаимности. Маркизетта не хотела и слушать, безудержно преданная Гастону, и, кроме того, Лорана она боялась. Ей мерещилось, что его руки в крови после того как он умертвил птенцов и зарезал козленка. Очень скоро Лоран догадался о связи Маркизетты с Гастоном и был словно помешанный от злости и ревности. Девушка часто слышала, как он бормочет самому себе: «Он у меня все украл… мое положение… богатство… и даже женщину, которую я люблю! Я должен бы носить имя Мондье, а меня зовут Шалопен… Маркизетта его обожает… Я отомщу!..» И он исполнил злобное и жестокое намерение.
Отец Марии-Анны проведал о том, что болтают про его дочь, и, конечно, узнал последним. Он вызвал ее для объяснения, и та спокойно подтвердила, что скоро станет матерью. Несчастный от такого позора воздел руки к небу и воскликнул: «Господь и Бог мой, у меня нет больше дочери!» Фермер ведь был одним из старых бретонцев, проникнутых узкой набожностью с неколебимым понятием о чести, тех, кому непонятна возможность прощения греха, дающего начало его искуплению. Безжалостно прогнав дочь из дома, он сжег все вещи, что ей принадлежали, и запретил произносить при нем ненавистное и презренное имя. Маркизетта встретила Гастона в тот момент, когда намеревалась броситься в пруд. «У меня нет на свете никого, кроме вас, Гастон!» – рыдая говорила она. «Я никогда тебя не оставлю, любимая моя!» – отвечал он, нежно целуя девушку. Ему исполнился тогда двадцать один год. Хотя Гастон уважал и боялся отца гораздо больше, чем Лоран, он честно во всем признался. Старый граф принял молодцеватый вид и, смеясь, ответил сыну: «Ах, шельмец! Ты таки просветил девчонку! Честное слово! Я поступил бы так же! Но она – дочка моего фермера, будет ужасный скандал! Однако есть возможность уладить». Гастон, воплощенная честность и порядочность, подумал, что отец скажет: «Женись на ней, дай имя ребенку, который совсем не просился родиться на свет». Но старый охотник на волков произнес другое: «Вижу, тебе хочется погулять!.. Пора послать тебя в Париж… Возьмешь с собой Маркизетточку… она в самом деле лакомый кусочек… ты ее как следует образуешь, отшлифуешь и введешь в свет, где и я в молодые годы славно повеселился! Проходимец Лоран поедет с тобой. Я буду высылать тебе три тысячи франков в месяц и изредка приезжать, чтобы вкусно поесть с тобой и выпить бутылочку доброго вина. Непременно оповести меня, если наделаешь долгов, хотя лучше их избегать. Пока до свиданья! Советую повеселиться. Да, забыл о главном: устрой с ребенком все как следует. Ты меня понял?»
Через три месяца у Маркизетты появился на свет красивый мальчик, как незаконнорожденного его не крестили, в акте гражданского состояния он был записан: Жорж-Анри, сын Марии-Анны Корник и Гастона-Жоржа де Мондье.
Старый граф велел «устроить с ребенком все как следует», и Гастон сделал самое лучшее в этом положении – дал сыну свое имя.
– Это прекрасно! Видно, что он был действительно сердечным человеком, – вставила Жермена.
А разговорившаяся Маркизетта продолжала:
– Случай, конечно, не без помощи Лорана сделал так, что Гастон де Мондье встретился со своим бывшим воспитателем Кастане, давно прогнанным из замка за предосудительное поведение: тот испробовал разные профессии, побывал во многих местах и в конце концов пристроился к акушерке по прозвищу Бабетта. Лоран всегда поддерживал с ним тайные отношения. Бывшего ученика привлекала к прежнему воспитателю общая склонность к пороку, в удовлетворении какого младший оказывал старшему содействие. Пройдоха и будущий злодей уверил сводного брата, что Маркизетте лучше всего будет рожать у Бабетты, мотивируя тем, что старый граф может со дня на день приехать, и роженица будет чувствовать себя неловко в его присутствии. Гастон, не имея причины не доверять Лорану, охотно согласился. Его слепая доверчивость стала вскоре причиной самых больших несчастий и позволила негодяю мстить своему товарищу детства и брату, кого он смертельно ненавидел. Разумеется, Лоран поспешил известить старого графа о том, как Гастон выполнил отцовское пожелание относительно ребенка. Граф Норбер пришел в бешенство и тотчас помчался в Париж. Еще бы: его знатный сын дал свое аристократическое имя незаконнорожденному ребенку от какой-то потаскушки! Первым делом граф разыскал предателя Лорана, готового оказать содействие в совершении любого преступления, чтобы утолить собственную ненависть. Маркизетта ничего не подозревала об их заговоре, вскоре нанесшем молодой матери жестокий удар. К большому сожалению, она не могла грудью кормить ребенка: горе, что она пережила перед родами, когда отец выгнал ее из дому, лишило молодую маму молока. Обожаемого младенца, плод ее тайной любви с Гастоном пришлось отдать на воспитание кормилице, жительнице поместья Круасси. Через месяц, еще чувствуя себя не совсем здоровой, она попросила Гастона съездить повидать сына. Гастон возвратился в совершенном смятении, еле мог сказать, что ребенок исчез сутки назад. Маркизетта упала без чувств. Уже долгое время спустя, после того, как бедняжка пришла в себя, она вспомнила жестокую улыбку Лорана, когда тот обещал ей отомстить. Не кто иной как он подсказал взбешенному графу способ расплаты, разработал план, а Бабетта его выполнила. Она сделала даже больше того, что приказали. Лоран замыслил похитить мальчугана, чтобы сделать из него заложника, а туповато-усердная Бабетта просто бросила украденное у кормилицы дитя на улице. Напрасно Маркизетта на коленях умоляла сказать, где Бабетта оставила малыша: та, уже тогда сильно пившая, уверяла, что ничего не помнит. Маркизетта отдала все деньги и драгоценности, какие имела, но мерзкая баба, видя, что больше поживиться нечем, сказала с наглой улыбочкой: «Твой ребеночек на улице Потерянных Детей номер ищи-свищи…» Так Жорж-Анри и пропал окончательно…
– Я готова была лечь под топор палача, лишь бы убить эту гадину! – воскликнула Маркизетта.
– Но разве вы не могли обо всем сказать отцу мальчика, вашему возлюбленному Гастону? – спросила Жермена.
– Я не осмеливалась. Боялась, что в порыве ярости он натворит ужасное. Очень добрый и тихий, Гастон в ярости делался сам не свой. Я боялась: между ним и его отцом произойдет нечто непоправимое, если станет известно, что старый граф причастен к исчезновению ребенка.
– Отец Гастона – негодяй, я бы ему отомстила! – горячо сказала Жермена.
– Вы парижанка и легко загораетесь. Мы, бретонцы, привыкли к покорности судьбе. Я оплакивала ребенка, тяжело переживая горе, но и утешалась тем, что не посеяла вражды между Гастоном и старым графом. Моему возлюбленному стало бы еще тяжелее, узнай он о преступлении своего отца… Но я закончу свою повесть, с вашего позволения?
– Да, да, я совсем не утомлена, и кофе вы приготовили восхитительно, он очень взбадривает. Я вся – внимание, мадам.
Два года спустя, Маркизетта почувствовала, что вновь забеременела, и это стало большим утешением после тяжелой утраты. Сделавшись теперь недоверчивой, она поделилась радостью только с Гастоном. Ему исполнилось двадцать три года и до совершеннолетия, каковое по закону наступает в двадцать пять, оставалось не так уж много. Тогда он мог жениться на Маркизетте, не испрашивая на то дозволения отца. Увы! Несчастный сделал непоправимую ошибку: он выдал их общий секрет Лорану, кого считал братом. Мог ли Гастон не доверять ему? Лоран всегда проявлял сердечность, был осведомлен обо всех его планах, клялся, что никогда его не покинет… Через неделю в Париж, как бы случайно, снова приехал старший Мондье. У него произошел с сыном крупный разговор, граф решительно потребовал, чтобы Гастон через короткое время женился на дальней родственнице, кою никогда в жизни не видел. В их обществе такое в обычае. Гастон умолял отца отказаться от этой мысли, но граф заявил непреклонно: или он женится, или отправится на два года в кругосветное плавание, пока же сын не решит, отец не будет давать ему ни сантима. Сказав это, Мондье-старший добавил: «Если ты не исполнишь мою волю, я промотаю все мое состояние, после моей смерти ты ничего не получишь и умрешь нищим». Гастон боялся нищеты для Маркизетты и будущего ребенка и, отказавшись от навязываемой женитьбы, согласился на путешествие. Отец выделил значительную сумму денег и не покидал сына, пока не посадил его в Гавре на пароход, направлявшийся в Северную Америку. К несчастью, неразлучный Лоран поехал с братом. Граф теперь вел себя вполне корректно и дал Маркизетте несколько тысяч франков, от них в другое время молодая женщина с гордостью отказалась бы, но в том положении следовало думать о будущем ребенке. Уезжая, Гастон обещал Маркизетте писать как только сможет чаще. Он сдержал слово, и с каждой почтой, еженедельно приходило очередное нежное послание. Гастон был счастлив, насколько мог быть таковым в разлуке с любимой. Он ездил по Америке, охотился, посещал племена индейцев и все его письма заканчивались горячими уверениями в вечной любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56