»
ГЛАВА 7
Несмотря на испытанную храбрость и хладнокровие, Морис панически бежал вслед за незнакомой женщиной. Он почти бессознательно последовал за этой странной особой трагического вида, твердившей хриплым прерывистым голосом:
– Идите, ну идите же!
Молодой человек пытался протестовать, говоря:
– Что обо мне подумают!.. Человек мертв… Я буду считаться соучастником убийства…
И слышал в ответ:
– Считаете, что надо было стать его жертвой?.. Скорее… бежим… время не ждет…
Он повиновался, не веря тому, что его спасительница – Жермена, не узнавал ни ее лица, ни манер, ни голоса.
Уже когда лошади несли их галопом к Парижу, спутница сняла вуаль и темные очки и, все еще волнуясь, спросила:
– Морис! Мой друг! Узнаете ли вы меня наконец?
– Жермена! Сестра моя! Скажите, что произошло… Я совсем потерял голову! Мой противник убит вами…
– Да! Иначе было нельзя. Я подслушивала и подглядывала… Ваш пистолет не был заряжен… Вашим секундантам помешали приехать вовремя… Вас должны были попросту убить. Все было очень хитро подстроено. Только чудо, ниспосланное свыше, могло вас спасти. Я не могла полагаться на случай, когда оставалась минута до вашей гибели.
– Но каким образом вы очутились там?
– Скажу позднее… Сейчас не расспрашивайте… Надо еще кое-что разузнать…
– Но почему все-таки этим людям требовалось меня уничтожить?
– Почему негодяй, что спровоцировал вас на дуэль, чуть не прикончил в свое время моего бедного Мишеля? Этот ваш дуэльный противник действовал всего лишь как наемный убийца, я в этом уверена.
– Но ради чего было лишать жизни меня, незаметного художника, далекого от каких бы то ни было интриг, коммерческих операций, любовных историй?
– Вы любите Сюзанну де Мондье, и она любит вас.
– Но ведь ее отец согласился на наш брак, и я не вижу причины… Какое отношение к этому имеет дуэль?
– Ее спровоцировали по приказу графа Мондье, лицемера и негодяя… Не удивились ли вы, почему мне удалось так быстро получить его благословение? Почему, отказав самой дочери, он не отверг моей просьбы насчет вашей женитьбы?
– Нет, не пришло в голову.
– Эгоизм счастливого человека не позволил вам удивиться тому, как странно это неожиданное решение. Не вызвало у вас никаких сомнений и то, почему граф Мондье вдруг разрешил брак своей дочери с человеком, которого он терпеть не может, и сделал это всего лишь после двух часов пребывания в театре по просьбе неизвестной ему, чужой женщины?!
– Вы правы, Жермена, доводы, что вы ему приводили, действительно должны были быть неоспоримыми для такой перемены его позиции.
– Да, неоспоримыми, – сказала Жермена, грустно улыбнувшись. – Только с вами, Морис, я могу говорить о страшных днях, воспоминания о которых то и дело всплывают перед моей памятью, как грязная вода в болоте. Вам я так многим обязана!
– Прошу вас! Не говорите! Не надо! Помолчите! – воскликнул Морис, испуганный взволнованностью женщины и боясь услышать о чем-нибудь ужасном.
– Все равно, немногим раньше, немногим позже вы должны об этом узнать. Мерзавец, что обесчестил меня в этом доме преступлений, бандит, от кого я бежала, преследуемая собаками, и бросилась топиться, ища в смерти избавления от позора, этот мерзавец был граф де Мондье, отец вашей Сюзанны! Теперь вам все понятно?
– О! – воскликнул сраженный Морис.
– Но это еще не все… В глазах света это пустяки… всего-навсего немного грубый способ заставить себя любить. Люди воспринимают такую настойчивость снисходительно.
– Жермена, умоляю вас!..
– Я начала, и вы должны узнать – не одна я стала его жертвой… Человек, что столь легко обходится с честью женщин… к жизни мужчин относится с еще большим цинизмом. Это личность совершенно бессовестная, чему я имею достаточно много почти несомненных доказательств.
– Ужасно!.. И Сюзанна… Бедная Сюзанна!.. Дочь такого чудовища!
– Да! Воистину чудовища, и я не уверена, что ей самой ничто не угрожает от него.
– Но даже дикие звери не трогают своих детенышей!
– Однако дочь ли она ему?
– Что вы хотите сказать?!
– У меня есть сомнения на этот счет, и нужно некоторое время, чтобы узнать наверняка. Тогда на счету графа прибавилось бы еще одно преступление.
– Сюзанна! Но по закону он все равно ее отец.
– Может быть, она дочь ему и по крови… Но я должна обо всем проведать досконально. Для этого-то я и приезжала говорить с отвратительной старухой, называемой мамашей Башю, содержательницей притона. Но пока что бы ни было, а Сюзанна не в безопасности у себя дома.
– Это ужасно!
– У меня есть основания так думать.
– Что же мне делать, Жермена? Посоветуйте!
– У вас имеется только одно средство, и надо проявить решительность и использовать его.
– Какое же?
– Похитить Сюзанну!
: – Боже, что вы говорите, Жермена?!
– Может быть, вас удерживают глупые предрассудки, существующие в так называемом свете?
– Нет, конечно.
– Я знаю, что это наделает много шуму в стоячем болоте, называемом светским обществом: дочь графа Мондье похищена художником!
– Это – пускай! Лишь бы Сюзанна осталась жива! Но согласится ли она?
– Надеюсь, Морис, иначе она оказалась бы недостойна вас.
– Но вы же сами сказали: свет… с его предрассудками…
– Если Сюзанна любит вас так, как вы того заслуживаете, – она пойдет на это. Послушайте моего совета, Морис, и действуйте решительно, ведь только от вашей предприимчивости, энергии, отваги зависит счастье вас обоих.
– Принимаю ваш совет, Жермена.
– Я предоставлю убежище для похищенной, она будет в полной безопасности, и никакой враг ее не найдет; там она встретит людей, что защитят беглянку от всех и от всего.
– Дорогая Жермена, как мы будем в очередной раз вам признательны, ведь вы уже и так много для нас сделали!
– Не благодарите меня и действуйте немедля. А ваши враги пусть распутывают дело со смертью Мальтаверна. Они отыщут способ придать естественный вид этой кончине, и вас из-за нее никто не потревожит. Вот увидите. Когда въедем в Париж, я высажу вас на бульваре. Мне надо остаться одной и вам тоже, чтобы обдумать, каким образом спасти невесту. А если вдобавок… Если она действительно дочь Мондье, это станет началом моего возмездия… Но если граф не является ее родителем, то все равно его гордость и денежные интересы получат жестокий удар.
Едва закончив завтрак, Мондье, озабоченный, нервный, встревоженный, покинул дом и, чтобы убить время, пошел к Жермене пешком.
Страстное желание обладать ею дошло до предела, и граф неотступно думал о новом насилии.
Почему бы и нет? Теперь Жермена богатая, живущая на широкую ногу, привыкшая к светской жизни, сдастся ему скорее, чем когда была простушкой-швеей.
Но сначала надо узнать тайну источника ее богатства, его размеры, определить новое общественное положение Жермены, с помощью интриг проникнуть в тайну, какой она себя окутала. Для этого надо окружить ее самыми ловкими шпионами и р первую очередь обеспечить себе союзников из числа ее прислуги.
Все элементарно, и Мондье удивлялся тому, что до сих пор об этом не задумался.
Впервые Жермена приняла его не в гостиной, а в будуаре и проявила что-то вроде дружеского расположения, но это не обрадовало, а почему-то насторожило гостя, хотя на первый взгляд в поведении женщины не замечалось никакой неестественности, ничто не давало поводов к подозрениям или надеждам.
Очень спокойная, с ясными глазами, как будто хорошо отдохнувшая, хозяйка дома занималась разборкой бумаг, разложенных на столике. Когда граф вошел, Жермена собирала листки в стопку и уже при посетителе, извинившись, быстро распределила документы (или письма?) по аккуратным папкам, на каждой стояли номера и заголовки; она тщательно перевязала кипу тесьмой.
После обмена обычными любезностями граф высказал вежливое удивление тем, что Жермена занималась делом необычным для светской женщины.
– Вероятно, – как бы вскользь спросил он, – приводила в порядок какие-то деловые бумаги, полученные из государственных учреждений?
– Права на собственность, – небрежно сказала Жермена, – закладные, описи имущества… Надо содержать денежные дела в порядке.
– Вам очень идет это занятие, – сказал рассеянно Мондье, искоса поглядывая на одну папку и стараясь прочесть написанное на обложке. Продолжая болтать, он все-таки исхитрился разобрать заглавное «Б» вначале и два «т» в конце и почти сразу вспомнил – возможно, некстати, – что старуха Башю прежде звалась Бабеттой. Догадка, похоже, оказалась правильной: в том же тексте заголовка отчетливо проглядывалось имя Башю. Следовало предположить, что в папке содержались какие-то бумаги об этой гнусной даже на взгляд графа личности.
Но что это были за документы? Может быть, копии полицейских донесений, что иногда выдаются заинтересованным в деле частным лицам?
Встревоженный Мондье сделал ничем пока не обоснованный вывод: похоже, что женщина, выспрашивавшая сегодня утром мамашу Башю, убившая Мальтаверна и спасшая Мориса Вандоля, была Жермена?! Проклятье!.. Просто невероятно! И у нее в руках, возможно, находились какие-то опасные для него документы!
Продолжая спокойно беседовать, граф сосредоточился и насторожился. Жермена не догадывалась о его мыслях и не понимала, какую неосторожность проявила, вовремя не убрав со стола папки.
Девушка слушала и старалась сопоставить интонации Мондье с речью того, кого называли дядюшкой, и упорно думала, действительно ли это одно лицо.
Как соперники на поединке, они изучали друг друга, прежде чем броситься в решительный бои.
– Значит, вы теперь богаты, дорогая Жермена, – сказал граф, словно заметив это впервые.
– Не столь, как предполагают некоторые. Просто живу в достатке при полной независимости.
– Это уже кое-что! Судя по тому, в каком порядке содержатся у вас бумаги, вы не бросаете деньги на ветер. Но скажите, пожалуйста, Жермена, ведь вы владеете состоянием недавно… От кого вы его получили? Если это, конечно, не секрет.
– А как бы вы считали? Разумеется, секрет. Вы-то разве болтаете всюду об источниках своих доходов?..
– Извините, я допустил бестактность. К этому секрету я отношусь с уважением, как ко всему, что касается вас.
Жермена встала, взяла наконец связку бумаг, положила в сейф, заперла его и опустила ключ в карман.
– Вы не боитесь воров? – спросил, улыбаясь, граф.
– Нисколько! Во-первых, это не ценные бумаги, а во-вторых, как вы понимаете, сейф запирается так, что ни один вор его не вскроет.
– Пфэ! По рекламе: несгораемый, неразрушаемый.
И Мондье подумал: «Мне позарез нужны эти папки, в них почти наверняка материал о мамаше Башю, и если Жермене известно о Маркизетте и в бумагах содержатся сведения о ней… Тогда горе Жермене! Я ею пожертвую!..»
Вслух он сказал:
– Вы сегодня прекрасны как никогда!
– Опять мадригал! – сказала девушка, и прозвенел тот очаровательный смех, что всегда приводил графа в замешательство.
– А о чем я могу говорить в присутствии такой прелестной женщины, как вы, если не о том, как она великолепна? Но я хотел бы побеседовать с вами, Жермена, и я буду искренен!
– Значит, станете лгать.
– Я никогда не лгу! – сказал граф с прекрасно разыгранной честностью в голосе и на лице.
– Лгать женщинам не идет в счет, так ведь полагают мужчины?
– Простите, не могу понять, как вы сумели стать законченной светской дамой за такое короткое время?
– Вы высоко меня цените! Спасибо. Но… это тоже секрет!
– Скажите, по крайней мере, вы замужем или у вас появился друг! Свободны ли вы в своих действиях, и свободно ли ваше сердце?
– Все это, более чем что-либо другое, – мой секрет!
– Откроется ли он для меня когда-нибудь позже?
– Может быть, если вам будет еще интересно.
– Вы приводите меня в отчаяние, Жермена!
– А вы очень нескромны, граф!
– Я вас люблю!
– Опять за свое!
– Всегда буду повторять! Увижу ли я вас завтра?
– Нет.
– Почему?
– Просто я завтра не принимаю. Не хочу.
– Вы, должно быть, очень скучаете в одиночестве…
– Почему вы думаете, что я живу одна?
– Не знаю… по всем признакам…
– Признаки бывают иногда обманчивы, – сказала она и, посмотрев на часы, добавила: – Время поторапливает, придется просить вас покинуть меня… Дела после полудня… До свиданья, граф!
– До свиданья, Жермена!
Когда Мондье вышел во двор, он увидел готовый к отъезду экипаж. Что ж, вполне возможно для начала проследить за Жерменой самому, прежде чем поручать это наемному шпику. Граф сел в первую попавшуюся карету и велел кучеру ждать, пока ландо не выедет из ворот особняка, а потом держаться не отставая.
Он терпел больше получаса и уже начал терять надежду, подумав, что обманут, но ворота наконец открылись и Мондье успел увидеть за дверцей повозки головку Жермены. Упряжка рванула с места. Нанятый извозчик хлестнул свою лошадку, и она резко потрусила вслед убегавшему ландо.
Через четверть часа Жермена подъехала к вокзалу Сен-Лазар и взяла билет. Когда она прошла в зал ожидания, граф наугад оплатил проезд до Нанси во втором классе.
Он издали увидел, как Жермена села в вагон первого разряда. В пути Мондье, расположившись у окна, наблюдал за выходившими на остановках пассажирами, Жермена не появлялась, и он думал: «Куда все-таки она едет?»
В три пятьдесят поезд остановился на станции Мезон-Лаффит, Жермена вышла и тут же пересела в ожидавший ее экипаж.
Граф попытался расспросить железнодорожных служащих, но никто не мог ничего сказать об этой женщине. Мондье возвратился в Париж и сразу начал действовать.
Он призвал верных слуг Пьера и Лорана и провел тайное совещание.
В шесть вечера прибыл Бамбош, чтобы получить распоряжения, прежде чем уйти куда-нибудь вечером.
Мондье сказал:
– Вечером ты нужен. Будет дело, и ты получишь хороший урок кражи со взломом. Пьер и Лоран пойдут с тобой, я тоже буду… Встретимся здесь в десять.
ГЛАВА 8
Предчувствие подсказывало графу, что Жермена сегодня не ночует дома. Неудача на станции Мезон-Лаффит полностью компенсировалась уверенностью, что парижская квартира Жермены даст много необходимого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56