Вмешался друг Людовика.— Осмелюсь заметить, месье, — сказал врач с отменной почтительностью и достоинством, — что вы не можете сделать этого несчастного ответственным за произнесенные им слова, в которых он не отдает себе отчета.— Что?!— Он абсолютно невменяем, и в случае надобности я смогу это подтвердить.— Он рассуждает вполне здраво, и у него нет высокой температуры.— Месье, вы можете быть образцовым комиссаром полиции, но позвольте мне усомниться в вашей компетентности в области медицины.— Кто вы такой, месье?— Дежурный интерн.— И вы осмеливаетесь…— Осмеливаюсь говорить как должно с комиссаром полиции. И излагать ему свои мысли. Точно так же я буду говорить и в присутствии генерального прокурора. Сейчас я представляю главного врача больницы. И завишу лишь от него и своей совести.Устав от этой дискуссии, Леон впал в полудрему.Людовик Монтиньи подошел к больному и, осторожно прикоснувшись к нему, заговорил ласково и с дружескими интонациями.Тут только побагровевший и взбешенный как никогда в жизни комиссар ретировался со словами:— Я еще вернусь! Этот тип обвиняет одного из самых уважаемых граждан Парижа в том, что тот якобы пытался его убить. Надо прояснить это дело. Воистину крепкая спина у Малыша-Прядильщика, если на ней пытаются рассесться все кому не лень!С этими словами полицейские вышли не прощаясь.— Нет, это уж слишком! — с возмущением воскликнул Людовик Монтиньи. — Этот хам вознамерился превратить в преступника честного, славного парня.— Такое в обычае у этих людишек, — заметил его друг. — Но не беспокойся, я за ним пригляжу. Да я и без того заходил бы сюда не реже двух раз в день.— Бедняга Леон! Несчастье обрушилось на него именно в день свадьбы! Невеста — она еще ничего не знает — будет навещать его. Считай ее моей сестрой. Не сочти за труд, проследи, чтоб ее к нему допускали не только в часы разрешенных посещений.— Разумеется, дружище.— И пусть она остается с ним как можно дольше.— Да, да, да, месье Людовик, — вклинился в беседу сухой, задыхающийся голос Леона, слушавшего разговор двух коллег. — Мими, Мими, дорогая моя, бедняжка… Как вы оба добры!.. Как я вам благодарен…И художник, как слепец, стал шарить в воздухе, пытаясь нащупать их руки. Молодые люди ответили ему горячим дружеским рукопожатием.— До скорого, Леон, милый друг, — продолжал Людовик, — я спешу предупредить Мими. Будьте спокойны, вы еще будете счастливы, это вопрос времени.И прибавил со вздохом:— А я — никогда… ГЛАВА 33 Придя на рынок Тампль и посетив одну из тех лавок, куда мог зайти оборванец в самых устрашающих лохмотьях, решительно каждый имел возможность выйти из нее одетым с иголочки. В Тампле не торгуют чем попало, никакого поношенного тряпья, никакой стоптанной обуви. Встречаются в продаже почти не надеванные вещи, производящие впечатление новых. От такой одежды и обуви отказались из каприза или потому, что владелец обнаружил маленький, почти незаметный дефект. Торговцы, дающие вам товар для беглого осмотра, станут заверять вас, что вещь еще лучше новой, и иногда это близко к правде. Отборная одежда из Тампля имеет как минимум одно преимущество: по ней не видно, что она только что вышла из рук своего производителя — туфли не так блестят, платья не стоят коробом, не имеют тех определенных складок, указывающих на их новизну.Боско заставил приказчиков переворошить целую гору костюмов.Он мерял, критиковал, торговался, сыпал скабрезными шутками, которые заставляли краснеть дочь лавочника, воспламеняли кровь его жены и в конечном итоге вызвали улыбку у всех присутствующих.Решено было, что это комедиант, и ему стали выказывать ту благосклонность, которую парижане издавна питают к «бритым подбородкам».Он выбрал два костюма — один для утра, другой, более поношенный, — для визитов и прогулок. Они ему очень шли, и, клянусь, в таком одеянии Боско имел вполне презентабельный вид.Можно сказать, он выглядел совсем как юноша из хорошей семьи, особенно после того, как сменил обувь, надел перчатки, сделал у парикмахера прическу, обзавелся безукоризненным бельем. Бывший бродяга казался таким пай-мальчиком, что торговец, заручившись его обещанием и впредь быть постоянным покупателем, сделал ему большую скидку. Ко всему прочему Боско преподнес дамам розы, а хозяину и приказчикам предложил пропустить по рюмочке.Торговец поблагодарил и сказал:— Вы такой славный парень, что я угощаю.— Согласен!Чокнулись. Потягивая винцо, Боско спросил, не может ли хозяин обеспечить его еще и чемоданом, шляпной картонкой и небольшим несессером, в котором было бы все необходимое, чтобы «привести лицо и волосы в порядок».— Я сразу догадался! — обрадовался хозяин. — Месье — актер?— С чего вы взяли? — отвечал Боско, не говоря ни да, ни нет.— По всему видно: по разговору, по походке, по повадке, по манере себя держать. И вот вам теперь требуются декоративная косметика, кисточки, тампоны, заячья лапка…— Видно, что вы очень наблюдательны, — невозмутимо объявил Боско.— Правда? И вы еще посетите нас?— Всенепременно и с превеликим удовольствием!Нимало не смущаясь, Боско попросил у дам разрешения их чмокнуть, пожал руку хозяину и, расплатившись, кликнул мальчика-рассыльного.Он велел ему взять чемодан и нести его к ближайшей стоянке экипажей. Там он нанял извозчика и приказал отвезти себя в скромную с виду гостиницу на улице Амело.Здесь Боско, по-видимому, знали, так как портье, ни о чем не спросив, сразу же отнес его чемодан в комнату на третьем этаже. Оставшись один, он раскрыл несессер, где лежали грим и всякие приспособления для его нанесения. Затем вытащил из кармана увеличенную фотографию и поставил перед собой. И со скрупулезным тщанием и ловкостью, выдававшими некоторую его опытность в такого рода делах, он, как говорят за кулисами, «сделал себе лицо».Особенно старательно он обработал глаза: навел красным веки, изобразил темные круги под глазами и даже языком прищелкнул от удовольствия.— Годится! Я с первого взгляда схватил, как сделать глаза ночного гуляки!Все так же внимательно всматриваясь в фотографию, Боско продолжал свой монолог:— Маленькая родинка на левой скуле… Вот и она… Проведем несколько неприметных линий на висках, у меня они не такие мятые… Немного губной помады… Прекрасно! Просто потрясающе!.. Однако у меня фигура поплотнее… Ну да ничего, я это уравновешу, подчеркивая утомленный вид оригинала… А теперь, Боско, вставай и вперед!Наш герой переоделся, сунул в карман револьвер и бумажник, спустился по лестнице и вышел на улицу. Дойдя до бульвара Бомарше, он вновь нанял экипаж и велел отвезти его на улицу Прованс, 3.Пока они ехали, Боско, по своему обыкновению, бормотал сквозь зубы:— Ясное дело, он отправился проматывать свои денежки в Монако. Все утренние газеты об этом трубили. Боже милостивый, а что, если что-то помешало ему уехать?! Сколько шишек упадет на башку бедолаги Боско! Но смелее вперед! Ты работаешь на своих друзей, которые вытащили тебя из грязи, где ты барахтался, старина!..К счастью, лошадка попалась довольно резвая, до улицы Прованс домчались быстро.Набравшись храбрости, Боско заявил консьержу, что хотел бы говорить с господином бароном де Валь-Пюизо.— Господина барона нет дома, — отвечал ему слуга с той почтительностью, которая заставила Боско подумать: «А я неплохо устроился в шкуре этого голубчика, очевидно, что меня действительно принимают за него; маскарад удался!»— Как вы думаете, в котором часу он появится?— Здесь находится месье Констан, он куда лучше меня может ответить на вопрос месье.Месье Констан — это был Черный Редис, задушевный друг проклятого де Валь-Пюизо. Он приблизился и почтительно приветствовал Боско, в ответ высокомерно кивнувшего головой.На самом деле славный парень отнюдь не был уверен в себе и ужасно трусил, что его разоблачат. И боялся не столько за свою голову, сколько за то, что в случае, если все выйдет наружу, он ничем, абсолютно ничем не сможет быть полезен своим друзьям.В это время Черный Редис, как образцовый слуга, докладывал Боско:— Господин барон будет очень огорчен, что не повидался с вами, месье. Но он полагал, что месье уехали в Монако. Думается, весь Париж в этом уверен.— Ха, весь Париж! Я натянул нос этому сборищу хамов и проходимцев, которое именует себя «весь Париж»! — ответствовал каналья Боско.— Месье волен в своих поступках, — почтительно отвечал Черный Редис.— Вот и хорошо. Я здесь инкогнито, а весь этот сброд, меня доконавший, думает, что я в Монако. Никому ни слова, договорились?— Месье может на меня положиться.— Тогда держи парочку брючных пуговиц. — Боско протянул ему два луидора. — И ты держи, мокрица.Черный Редис и консьерж рассыпались в благодарностях. Боско продолжал:— Игра стоит свеч.Черный Редис закивал с понимающим видом.— Придает ли еще месье значение этому дельцу о крошке Мими и ее воздыхателе?Сердце Боско дало сбой и бешено заколотилось. Скосив глаза, он украдкой бросил взгляд на консьержа и уклончиво ответил:— Быть может…— О, вы можете верить ему, он все знает… Господин барон использует его так же, как меня…«Да, — подумал Боско, — этот барон де Валь-Пюизо, сдается мне, порядочная сволочь, судя по тому, какие у него подручные и какие порученьица он им дает!»— А что стало с красоткой и ее приятелем?— О, месье не знает?..— Не знаю.— Бедолага Костлявый, который так ловко переодевался женщиной, погиб.— Да вы что?! Быть того не может!— Погиб также Соленый Клюв…— Не знаю такого, — уверенно заявил Боско.— Мы так его называли потому, что он любил держать под языком кристаллик соли. Да нет, месье его прекрасно знает — это Жюстен.— Жюстен?..Из страха все погубить, Боско прикусил язык. «К чему он клонит?» — размышлял он.— Ну, это же лакей господина барона, который служил у мадам Франсины д'Аржан.— Ах, незадача! Он был красавчиком, этот ваш сутенер Жюстен! Так, говоришь, его убили?— Его самого. Он вам известен, ведь он состоял на службе у барона.— Но потом куда-то запропал. Я думал, его списали на берег…— Его, как и Костлявого, убил Боско…— Кто? Боско? Это тот грязный бродяжка, надувший и полицию и судей в деле Березовых?— Именно он! Но он приговорен! Мы знаем где его найти, с ним дело ясное… Когда твой противник Бамбош…На этих словах консьерж кашлянул, как бы предостерегая Черного Редиса от лишней болтовни.Тот понял намек и замолчал, опасаясь, что и так ляпнул лишнего.Удовлетворенный результатами опыта, в восторге от того, что так хорошо сыграл свою роль, Боско удалился, провожаемый низкими поклонами слуг.Выйдя из привратницкой, Боско намеревался направиться в сторону Шоссе д'Антен. Он думал:«Я так хорошо влез в шкуру Малыша-Прядильщика, что эти кретины ничего не приметили. Если он еще недельку пробудет в Монако, я всех выведу на чистую воду. Остается только узнать, сумею ли я провести барона де Валь-Пюизо».Но он и на два шага не успел отойти от дома, как его заставил обернуться шелест женской юбки.Он услышал слова, произнесенные вполголоса Черным Редисом:— Я уверяю вас, мадам, что господин Гастон Ларами находится здесь, в Париже.— Ну, это уж слишком! Хорошенько ж мы посмеемся! — Женский голос срывался от ярости. — Мне скрывать нечего, и мне плевать на него, хоть он и Малыш-Прядильщик!— Почел своим долгом уведомить мадам.— Благодарю. Держите, это вам за труды.Боско, скорее заинтригованный, чем испуганный, остановился, ожидая, чем кончится это таким странным образом начавшееся приключение.Женщина настигала его, стуча каблучками по мостовой. Она накинулась на него, как фурия, глубоко вонзив в его руку свои розовые ноготки.— И впрямь, господин Драный Башмак, — зашипела она низким голосом, — и эта харя осмеливается за мной шпионить!— Я?! Да как вы можете такое говорить?! — вопрошая себя, как бы ему выпутаться из этого недоразумения, защищался Боско.— Грязная тварь, я застаю тебя у дверей де Валь-Пюизо, где ты судачишь с его холуями!.. Даешь в лапу его прихвостням, чтоб они фискалили, ябедничали на меня!— Неправда!— Ну тогда скажи, что ты здесь делаешь, когда весь Париж, кроме меня, твоей любовницы, уверен, что ты в Монако.«Вот те раз! — подумал Боско. — Так это и есть Франсина д'Аржан! Надо срочно шевелить мозгами, иначе мне каюк…»— Что молчишь, поганец?— Я опоздал на поезд. — В тоне Боско звучала издевка.— С тех пор прошли сутки.Она все так же крепко держала его за предплечье и увлекала в сторону храма Святой Троицы.— Кажется, я не зря потратил это время — сцапал тебя после того, как ты провела ночь с де Валь-Пюизо!Эта атака, предпринятая наугад, произвела на красотку такой эффект, как будто ей выстрелили над ухом из карабина.Боско с лету угадал истину, как если бы знал, что кокотка неравнодушна к барону и опрометью помчалась к нему сразу же после отъезда Малыша-Прядильщика.Хоть Франсина и любила Гонтрана Ларами как собака палку, сколько б ни хорохорилась, она очень дорожила своим положением содержанки миллионера, осыпавшего ее золотом. Она содрогалась при мысли, что может разом все потерять, быть обреченной на жалкое существование, и спрашивала себя, что же она станет делать, ежели он в очередном приступе злобы, к которым был склонен, внезапно ее бросит.— Да как ты можешь говорить такое! Чтоб я тебе изменила?! К чему? По какой причине?!— Ну, тут ты не постесняешься! К чему? Да к тому, что ты втюрилась в барона. И решила позабавиться. Ведь у тебя блуд в крови.— Ну что за глупости! Клянусь тебе — это неправда!С настоящим Малышом-Прядильщиком такая смехотворная защита не прошла бы. Гонтран Ларами любил лишь тех женщин, которые третировали его и держали в ежовых рукавицах. Если Франсина, вместо того чтобы нападать, стала бы оправдываться, это означало бы ее погибель. Но она и впрямь была так потрясена этой неожиданной встречей, что ей необходимо было некоторое время, чтобы оправиться.Боско, уверенный, что сохранил свое инкогнито, заговорил холодно и ехидно:— Значит, ты пошла к барону и провела с ним ночь? А свечку держала его мамаша!— О нет, Гонтран, не говори ерунды! Кроме того, ты не знаешь его матери… Жалкие останки Бог знает чего, я бы сказала, продавщицы готового платья… Невольно задаешься вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70