Леон пытался отстранить ее, но она все прижималась плотнее. Пытаясь оторвать ее от себя, он подумал:«Да она сумасшедшая! Или пьяная! Что за чертова кукла!»Затем декоратор повторил более резко:— Послушайте, оставьте меня в покое! Шутка, к тому же дурная, зашла слишком далеко!Он только что зашел за угол садовой ограды и, отбиваясь от потаскушки, не заметил, как четыре тени, ловко перепрыгнув через ограду, выскочили из сада на улицу и затаились в темноте.Четверо мужчин в коричневато-серых блузах, кепках и туфлях на веревочной подошве оказались в нескольких шагах у него за спиной.Инстинктивно Леон почувствовал приближающуюся опасность и вырвался из объятий проститутки.Она испустила пронзительный вопль:— Ай, вы сделали мне больно! Грубиян! — и, отступив от Леона, быстро сунула руку в карман.Раздался свист.Их окружили четверо мужчин, готовых на него наброситься.«Сутенеры, — подумал Леон. — Это в порядке вещей. Но они еще не знают, какую трепку я им сейчас задам!»Женщина пронзительно вскрикнула, и он невольно повернул голову. В то же мгновение она бросила ему в лицо полную пригоршню какого-то порошка.Ослепленный, задыхающийся, он зарычал как зверь, попавший в капкан. Вытянув руки, он пытался нащупать стену и, споткнувшись, чуть не упал.Резкий, едкий запах окутал его. Это был перец. Злодейка, парализовав атлета, отдала его во власть четырех головорезов.Глаза жгло, как будто их залили расплавленным свинцом. Из могучей груди вырывались хриплое дыханье и спазматические, конвульсивные приступы кашля. Из носа начала капать кровь. Это была отвратительная пытка. Леон понял, что его хотят убить. И мысль об утраченном счастье, о горе, которое обрушится на его невесту и ее мать, молнией пронеслась в его мозгу.— Бедняжка Мими! — прошептал он.Его прервал взрыв злобного хохота, и писклявый голосок прокричал:— Он вышел из игры! Делайте свое дело! Сокрушительный удар трости со свинцовым набалдашником обрушился на голову художника. Ноги у него подкосились, но благодаря необычайной выносливости он не упал. Опираясь о стену, он, как слепой, шарил руками в воздухе и рычал:— Трусы! Трусы! Подонки!Даже не позвав на помощь, он, несмотря ни на что, пытался обороняться, прижавшись спиной к стене какого-то дома.Несмотря на превосходящие силы, нападавшие держались на расстоянии, явно опасаясь его рук, чья сила, без сомнения, была им хорошо известна.Один из бандитов крадучись приблизился и, когда Леона охватил сильнейший приступ кашля, дал ему подножку.Удар кастетом едва не оказался смертельным, Леон упал, уже ничего не видя, и простонал:— Мими… Бедная Мими!Удары градом посыпались на его многострадальное тело. Инстинктивно он старался прикрыть руками голову, но скоро последние силы оставили его и руки опали. Слышались глухие удары по груди и спине, трещали ребра.Он хотел позвать на помощь, но уже не мог. Левую сторону груди прожгла острая боль от вонзившегося ножа. Он захлебнулся кровью и, цепляясь за ускользающее сознание, мысленно произнес:«Я умираю! Прощай, прощай, Мими!»Убийцы продолжали наносить удары все с той же неумолимой жестокостью.Наконец один из них, очевидно, устав, обратился к остальным:— Думаю, готов. Мы славно отработали свои денежки.— Да, — согласился другой, — он получил достаточно.— Ладно, ребята. Оставим его валяться здесь.— А ты не боишься, что он получит насморк? Шутка была встречена общим ржаньем.— Ладно, идемте на ту сторону сквера, получите окончательный расчет.— С удовольствием, патрон. Работать с вами — одно удовольствие.«Патрон» убийц, человек с писклявым голосом, одетый под настоящего бродягу, повел своих сообщников вдоль ограды сквера, под фонарем отсчитал каждому по пятьдесят золотых луидоров, затем вернулся к бесчувственному, а вернее бездыханному, телу Леона Ришара и яростно пнул его ногой.Низкая месть труса! ГЛАВА 24 Боско безусловно был человек незаурядный.Этот парижанин без роду и племени, нахватавшийся понемногу отовсюду, побывавший во множестве переделок, будучи себе на уме, был на редкость сметлив.По обличию и повадке простой бродяга, этот доморощенный философ, чтобы прожить худо-бедно, перепробовал множество экзотических наистраннейших, порой до неправдоподобия, профессий.Ясное дело, он был вынужден якшаться со всяким городским отребьем, подонками, не соблюдающими в жизни ни правил, ни законов.Отнюдь не понаслышке он знал, что порок торжествует, что преступление в этом мерзостном мире может быть делом почетным.И примеров тому было предостаточно.Сутенеры, убийцы, воры давали ему бесплатные уроки. Множество раз его пытались завербовать то в тот, то в этот клан. И никогда он не попадался ни на чей крючок.Боско был органически чужд пороку, как некоторым людям в той же мере чужда добродетель.Встречается иногда такая порядочность, вытравить которую не могут ни дурной пример, ни одиночество, ни нищета.У Боско она доходила до такой степени, что он предпочитал приписывать себе вымышленные преступления, лишь бы получать тюремную пайку. Живя в мире негодяев, он потерял всякие иллюзии, если допустить, что они у него когда-либо были.С раннего детства он стал недюжинным пронырой, познал всю изнанку жизни городского дна, в совершенстве владел арго — этим грубым, полным циничных образов языком, придуманным бандитами для собственного употребления.Он знал всех сомнительных личностей, знал, какой из мошенников на чем специализируется.Несмотря на то что он никогда не принимал участие в откровенных преступлениях, в преступном мире Боско терпели, так как знали его, если можно так выразиться, рыцарскую повадку; никому, никогда, ни при каких обстоятельствах он не сболтнул лишнего слова.Мало того, что он не выдал ни одного воровского притона, которые волей-неволей вынужден был посещать, он умудрялся еще и оказывать их завсегдатаям некоторые мелкие услуги — что вы хотите, черт возьми, жизнь выставляет свои требования!К тому же, «уважая» Боско, люди, стоящие вне закона, порой подкармливали его из милости, в то время как порядочные горожане игнорировали существование бедняги, спокойно давая ему помирать с голоду.Таким образом подготовленный, Боско стал для Людовика Монтиньи бесценным помощником.До сих пор студент не совершил ничего полезного для дела. Однако, когда у него появился соперник в лице барона де Валь-Пюизо, у Боско зародился довольно ловкий план.Не говоря о своих намерениях студенту, он попросил у него немного денег.Людовик дал ему сто франков и спросил:— Этого довольно?— Мне бы хватило и шестидесяти.— Я сейчас при деньгах, так что бери, не стесняйся.— Ладно. Вы только не беспокойтесь обо мне, я одну-две, ну, максимум три ночи не буду ночевать дома.— Почему?— Вы мне доверяете?— Абсолютно доверяю.— Тогда разрешите мне поступать так, как я найду нужным, и не расспрашивайте меня. Прошу у вас свободы для маневра, ибо могут обнаружиться нити, способные завести далеко, прямо-таки к черту на кулички.— Но ведь ты можешь шею себе свернуть!— Не велико горе! Да вы не бойтесь, патрон. Я бывал в переделках и почище и всегда выходил сухим из воды. До скорого!В силу сложившихся обстоятельств Боско вновь облачился в лохмотья, в которых чувствовал себя как нельзя лучше. Важно удалившись, он вскоре оказался у особняка Березовых и, позвонив в дверь, спросил у швейцара адрес господина барона де Валь-Пюизо.Швейцар окинул оборванца презрительным взглядом и поинтересовался, кому это понадобился адрес барона.Боско с удовольствием выкинул бы перед ним какое-нибудь коленце в стиле парижского Гавроша Гаврош — герой романа В. Гюго «Отверженные», пронырливый, неунывающий, отважный уличный парнишка.

, но, по здравому размышлению, решил, что надо сохранять серьезность, дабы не терять времени зря.Он пояснил, что явился по поручению господина Людовика Монтиньи, медика, лечившего барышню Марию, и что это именно ему понадобился данный адрес.Швейцар смягчился. Ученик доктора Перрье пользовался уважением, все его любили — и за веселый нрав, и за преданность, и за то, что для каждого у него находилось доброе слово. Славный малый, не гордец, он покорил всех.Покопавшись в указателе, куда заносили адреса посетителей, не значившихся в справочнике Боттена, швейцар объявил Боско:— Господин барон де Валь-Пюизо проживает на улице Прованс, в пятом номере.Боско поблагодарил и удалился такой довольный, как будто столь простая информация могла его осчастливить. Явившись на улицу Прованс, он стал осматриваться, чтобы найти наиболее удобное место для той долгой, требующей большого терпения работы, которой намеревался заняться под самым носом у барона.Как раз напротив дома находился винный погребок, и Боско решительно направился туда. Он заказал абсент и, вместо того чтобы выпить его залпом, прямо у стойки, как делали завсегдатаи этого заведения, сел за столик и смешал аперитив с тщанием и ловкостью, свидетельствовавшими, что он не новичок в этом деле. Затем стал маленькими глотками прихлебывать и смаковать напиток с видом человека, которому некуда спешить.Придя сюда, он рассудил весьма здраво: «У барона де Валь-Пюизо много слуг мужского пола. Девяносто шансов из ста, что они заходят сюда пропустить стаканчик-другой. Скоро я это вызнаю. Если ходят, в чем я почти уверен, то в течение суток я буду знать всю подноготную их хозяина».Сам же Боско еще и в глаза барона не видел, что, впрочем, нимало не смущало этого пройдоху.«Да, это, пожалуй, единственный выход, — размышлял он. — Удивляюсь, как это князь не додумался до такого. Ну да все эти богатеи — сущие лопухи».Но тут течение его мыслей было прервано — появился персонаж, которого Боско хоть и надеялся встретить, но чье явление именно здесь так поразило его, что он едва не вскрикнул, но мгновенно овладел собой и стал разглядывать пришельца. Чисто выбритый, курчавый, тот был одет заправским кучером.«Он?! Он — кучер?! А может он у него за кучера?»Вошедший подошел к стойке.— Плесните-ка мне легонького перно, добрейший папаша Троке.— С удовольствием, месье Констан! — залебезил трактирщик перед хорошим клиентом.— И давай пошевеливайся! Мне через пятнадцать минут карету закладывать.Пока хозяин суетился, Боско надул щеку и стукнул по ней средним пальцем. Щелчок получился довольно громким.Констан любовался в зеркале своим изображением, он заметил жест, хотя головы и не повернул.Тогда Боско смачно плюнул на пол и прижал к правой щеке изогнутый дугой большой палец.Трактирщик ничего не заметил, а если и заметил, то не понял происходящего.Глядя по-прежнему благодушно, Констан тоже прижал большой палец, изогнув его дугой, к правой щеке и плюнул с не меньшим смаком.«Эге, — подумал Боско, — не бросил он своих бандитских делишек. А коли и притворяется кучером, так это для отвода глаз. Он сволочь редкая и совсем не прост».Боско заплатил за выпивку и вышел первым.Констан с видом человека, крайне торопящегося, бросил мелочь на стойку и выскочил следом. Он нагнал Боско, шедшего медленно, прогулочным шагом, и сказал:— Привет, Боско.— Привет, Черный Редис.— Что означают эти твои примочки? Примочки — опознавательный сигнал. (Примеч. перев.)

Ты что, разве из нашей банды?— Да нет. Но был бы не против.— Но откуда ты знаешь наш тайный знак?— Дурак. Я и не то еще знаю. От меня никогда ничего не скрывали, потому что известно — я никогда никого не заложил.— Я ничего и не говорю. Но какой такой случай привел тебя сюда?— Просто зашел пропустить стаканчик, между прочим на последние шиши. А тут вдруг ты… Я сразу себе сказал: если Черный Редис остался тем же добрым малым, то одолжит мне монет двадцать.— Усек. Вот тебе двадцать монет, и, если хочешь прибиться к нам, приходи сегодня в одиннадцать вечера в «Безголовую Женщину».— Буду. А вот ты, только не обижайся, такой вид имеешь, как будто холуем заделался.— Да, да, после расскажу, вечером. Теперь мне некогда.— Скажи хоть, кому служишь?— Времени нет.Черный Редис бегом пустился прочь, и Боско остался один.Он бы с удовольствием вернулся в погребок и порасспросил бы о бароне де Валь-Пюизо. Однако боялся навлечь на себя подозрения и потерять те выгоды, которые сулила ему встреча с Черным Редисом. Будучи человеком осторожным и осмотрительным, он проследил, как последний зашел в какое-то скромного вида строение, скорее всего подсобную постройку либо конюшню, но уже через несколько минут вышел в пышной ливрее и уселся на козлы элегантной кареты, запряженной роскошным рысаком.Через две минуты экипаж остановился у парадной дома номер пять.— Ах, вот кабы приятель оказался на службе у барона де Валь-Пюизо, — размечтался Боско.Вскоре из дома вышел какой-то молодой человек, открыл дверцу кареты и, усевшись, бросил кучеру короткое приказание.Экипаж рванул с места, но Боско успел разглядеть лицо неизвестного.Боско обратился к угольщику, глазевшему на отъезжавшую карету, и с удовлетворением убедился, что предчувствие его не обмануло — это он.— Этот мусью — барон де Валь-Пюизо, — ответствовал овернец. — Я хорошо его знаю.Боско удалился, думая:«Уж эту-то физиономию я вряд ли забуду! А вечерком — в „Безголовую Женщину“! Если не ошибаюсь, я повстречаю там славных парней, которые пособят мне в поисках. Ребята, конечно, отпетые, это верно, но иногда они, и только они, способны совершить невозможное. Да и я не промах — с таким подкреплением парнишку мы отыщем наверняка». ГЛАВА 25 В своем рассказе я уже поделился горестным наблюдением об омоложении криминального мира.В прошлые времена бандиты, воры, профессиональные убийцы были, как правило, людьми зрелыми, часто достигавшими весьма почтенного возраста. Сегодня мы не так уж редко встречаем убийц пятнадцати — шестнадцати лет от роду. А попадаются подростки еще моложе, так, недавно полиция, арестовав одну банду, обнаружила в ее рядах четырнадцати-, тринадцати — и даже двенадцатилетних подростков. Эти дети с пугающим цинизмом хвалились убийствами, совершенными с изощренной жестокостью. Подобная банда не единственная, существует по меньшей мере еще одна, в течение двух лет буквально терроризировавшая некоторые районы Парижа, особенно свирепствуя в пригородах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70