– Я позвонила в оперативный штаб.
Не выдержав, я поинтересовался:
– Ты сказала, что я здесь?
– Сказала. У дежурного была включена громкая связь, и я услышала, как после моих слов все дружно захихикали.
Я улыбнулся.
Кейт налила себе еще виски, порылась в пакетах.
– Разве это еда? Вообще-то я умею готовить, но не готовлю. А ты что ешь дома?
– То, что покупаю по дороге.
– Тебе нравится жить одному?
– Иногда.
– А я никогда ни с кем не жила.
– Почему?
– Работа, звонки в любое время суток, командировки. И потом, я держу дома оружие, иногда приношу секретные документы. Опытные сотрудники говорили, что в их время, если женщина-агент жила с парнем, у нее обязательно случались неприятности.
– Возможно, так оно и было.
– Сейчас многое изменилось, но ты же ветеран. Расскажи, какой была жизнь в сороковых годах?
Я улыбнулся, хотя на самом деле ничего смешного в этой подковырке не было.
– Знаешь, я выпиваю, когда нервничаю, – призналась Кейт. – А секс всегда делает меня нервной. То есть когда в первый раз, а не вообще секс. А как у тебя?
– Ну... я испытываю легкое напряжение.
– Значит, ты не такой крутой, каким кажешься?
– Ты меня с кем-то путаешь.
– А кто эта женщина с Лонг-Айленда?
– Я же говорил тебе. Она работает в отделе по расследованию убийств.
– У тебя с ней серьезно? Я не хочу ставить тебя в неловкое положение.
На это я ничего не ответил.
– Многие женщины в нашей конторе считают тебя очень сексуальным.
– Правда? Но я веду себя очень скромно.
– Тут значение имеет не то, что ты говоришь и делаешь, а то, как ты ходишь и выглядишь.
– Но я, по-моему, очень застенчивый.
– Есть малость. А я нахалка, да?
На такой вопрос у меня имелся прекрасный стандартный ответ.
– Нет, ты просто откровенна и прямолинейна. Мне нравятся женщины, которые могут выразить свой интерес к мужчине без всяких хитроумных женских уловок.
– Чушь.
– Может быть. Давай выпьем.
Кейт взяла бутылку и села на диван.
– Давай посмотрим новости.
Я взял свой стакан и присоединился к ней. Кейт включила телевизор. Как раз начался одиннадцатичасовой выпуск.
Их главной темой была история с рейсом «Транс-континенталь» и пресс-конференции. Дикторша сообщила:
– Мы получили сенсационные новости, касающиеся трагедии, произошедшей в субботу в аэропорту Кеннеди с рейсом сто семьдесят пять. Сегодня на совместной пресс-конференции ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка были официально подтверждены слухи о том, что пассажиры и экипаж рейса сто семьдесят пять погибли в результате террористического акта, а не несчастного случая. ФБР назвало главного подозреваемого – это ливиец по имени Асад Халил. – На экране появилась фотография Асада Халила. – Эту фотографию мы показывали вчера вечером. Изображенный на ней человек объявлен в международный розыск...
Кейт переключила на Эн-би-си – там рассказывали примерно то же самое, и Кейт проверила еще Эй-би-си и Си-эн-эн. Когда я сам щелкаю каналами, это нормально, но когда это делает кто-то другой – а особенно женщина, – меня это раздражает.
Мы просмотрели несколько вариантов новостей, запись первой пресс-конференции, выслушали представителей ФБР и полиции. Затем на экране появился Джек Кениг и сказал несколько слов о координации усилий ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка, однако ни словом не обмолвился об Особом соединении.
Кениг ничего не сказал о Питере Гормане и Филе Хандри, но поведал о смерти Ника Монти, Нэнси Тейт и Мег Коллинз, которых назвал работниками федеральных правоохранительных органов. Умолчав, естественно, о клубе «Конкистадор». По его словам, они погибли в перестрелке с террористом во время его бегства.
Затем репортеры стали задавать вопросы, но основные действующие лица куда-то испарились, а за столом остался один Алан Паркер, напоминающий оленя, которого в лесу внезапно ослепил свет прожекторов.
Некоторое время мы еще слушали разные выступления и заявления, но наконец Кейт выключила телевизор и снова включила музыку.
– А я хотел сегодня вечером посмотреть очередную серию «Секретных материалов», – с сожалением промолвил я.
Кейт промолчала, и я понял, что наступил ответственный момент. Она налила себе виски, и я заметил, что у нее действительно дрожит рука. Я обнял Кейт за плечи, мы пили с ней виски из одного стакана и слушали приятную музыку. Наконец, откашлявшись, я спросил:
– А мы не можем быть просто друзьями?
– Нет. Ты мне даже не нравишься.
– Ох...
Наши губы слились в поцелуе, и не успел я ничего понять, как вся наша одежда оказалась на полу и кофейном столике, а мы лежали на диване совершенно голые, глядя друг на друга.
Если бы в ФБР давали медали за хорошую фигуру, то Кейт Мэйфилд получила бы золотую звезду, украшенную бриллиантами. Правда, я лежал слишком близко, чтобы целиком охватить взглядом ее тело, но, как и большинство мужчин в подобных ситуациях, я в темноте чувствовал пальцами не хуже слепого.
Моя ладонь гладила ее бедро, ягодицы, скользнула между ног, поднялась к животу, а затем к груди. Кожа у Кейт была гладкой и прохладной, это мне очень нравилось.
Что касается моего тела – если это кому-то интересно, – то его можно назвать мускулистым, но пластичным. Когда-то у меня совершенно не было живота, но после того как меня ранили, у меня появился маленький животик.
Ладонь Кейт, гладившая мою ягодицу, замерла, когда пальцы нащупали твердый шрам.
– Что это?
– Выходное отверстие от пули.
– А где входное?
– В нижней части живота.
Пошарив у меня в паху, Кейт обнаружила шрам от входного отверстия в нескольких дюймах над лобком.
– Ох... как близко...
– Еще бы чуть-чуть, и мы уж точно были бы только друзьями.
Кейт засмеялась и обняла меня так сильно, что из моих легких вышел весь воздух. Ничего себе, ну и силенка у этой женщины.
Где-то в глубине сознания я ничуть не сомневался, что Бет Пенроуз не понравилось бы мое теперешнее поведение. В конце концов, есть же у меня совесть. Но судя по тому, что творилось с моим членом, у него не было никакой совести. И чтобы разрешить это противоречие, я отключил сознание и позволил члену делать то, что ему хочется.
Мы обнимались и целовались целых десять минут. Есть определенная прелесть в изучении незнакомого обнаженного женского тела, его холмов и долин, запаха и вкуса. Мне нравились подобные любовные игры, однако мой член стал проявлять нетерпение, и я предложил Кейт пройти в спальню.
– Нет, давай здесь, – ответила она.
Что ж, здесь так здесь. Нет проблем. Правда... диван неудобный... но и это не беда.
Кейт легла на меня сверху, и через мгновение наши сугубо профессиональные и дружеские отношения остались в прошлом.
* * *
Я лежал на диване, а Кейт ушла в ванную. Я не знал, какими контрацептивами она пользовалась, но поскольку не заметил в квартире детских вещей, то решил, что она держит это дело под контролем.
Вернувшись из ванной, Кейт зажгла лампу рядом с диваном. Она стояла и смотрела на меня сверху вниз. Я сел и теперь мог разглядеть ее тело целиком. Оно действительно было превосходным, однако оказалось чуточку полнее, чем я представлял себе в тех редких случаях, когда мысленно раздевал ее.
Кейт опустилась передо мной на колени и раздвинула мои ноги. Я заметил у нее в руке влажное полотенце, которым она принялась вытирать у меня в паху, на что мой член немедленно отреагировал.
– Неплохо для ветерана, – заметила Кейт. – Ты принимаешь виагру?
– Нет, я пью бром, чтобы успокаивать его.
Кейт засмеялась и уткнулась лицом в мои колени. Я погладил ее по волосам.
Она вскинула голову и дотронулась до шрама на моей груди, затем положила ладонь мне на спину и нащупала выходное отверстие от пули.
– А эта пуля поломала тебе ребра, – определила она.
Наверное, агенты ФБР должны разбираться в таких вещах. Но прозвучало это как-то слишком по-медицински. Хотя все же лучше, чем сюсюканье вроде: «Ох, бедняжка, наверное, тебе было больно».
– Есть хочешь? – спросила Кейт.
– Ага.
– Ладно, я сделаю яичницу.
Она удалилась на кухню, а я поднялся с дивана и принялся собирать разбросанную одежду.
– Не одевайся! – крикнула мне из кухни Кейт.
– Да я просто хотел примерить твои лифчик и трусики.
Кейт снова засмеялась.
Я видел, как она ходит по кухне обнаженная, сейчас она была похожа на богиню, выполняющую священный ритуал в храме.
От нечего делать я принялся рассматривать книги, стоявшие на полках. По тому, что человек читает, обычно можно составить о нем мнение. У Кейт на полках в основном присутствовали учебные пособия, которые действительно следует читать, если хочешь поддерживать высокий уровень профессионализма. Здесь были книги о ФБР, о терроризме, учебники по психологии и тому подобное. Никаких романов или классической литературы, поэзии или книг по искусству. Это убедило меня в первоначальном мнении, что Кейт Мэйфилд – преданный делу профессионал.
Однако бросалась в глаза и другая черта ее натуры: ей нравились мужчины, нравился секс. Но почему она выбрала именно меня? Возможно, ей просто захотелось подразнить своих коллег, заведя роман с полицейским. Может, ей надоело жить по неписаным правилам и директивам? Кто знает. Мужчина вообще может сойти с ума, гадая, почему именно его выбрали в качестве сексуального партнера.
Зазвонил телефон. Агенты ФБР должны иметь отдельную линию для служебных звонков, однако Кейт даже не удосужилась взглянуть на телефон, висевший на стене в кухне, чтобы узнать, по какой линии звонят. Звонки смолкли, как только включился автоответчик.
– Может, тебе помочь? – предложил я.
– Да, помоги. Пойди причешись и смой с лица губную помаду.
Я направился в спальню. Если не считать убранной постели, здесь царил такой же беспорядок, как и в гостиной. Создавалось впечатление, что эта квартира в Манхэттене не стала настоящим домом для Кейт Мэйфилд.
Я вошел в ванную. А тут вообще царил такой бардак, словно кто-то провел здесь обыск. Я выудил расческу из кучи всякой косметики, причесался, умыл лицо и прополоскал рот эликсиром. Затем внимательно посмотрел на себя в зеркало: мешки под налитыми кровью глазами, лицо бледное. Да, Джон Кори, жизнь здорово тебя потрепала, однако есть еще порох в пороховницах.
Вернувшись в гостиную, я увидел на кофейном столике две тарелки с яичницей, тосты, два стакана апельсинового сока. Я уселся на диван, а Кейт опустилась на колени напротив меня, и мы стали есть. Оказывается, я здорово проголодался.
– Ты знаешь, я в Нью-Йорке уже восемь месяцев, и за все это время ты у меня первый мужчина, – призналась Кейт.
– Я это заметил.
– А у тебя?
– У меня уже много лет не было мужчин.
– Джон, я серьезно.
– Ну... что тебе сказать? Я иногда встречаюсь с женщиной. Ты же знаешь об этом.
– А мы можем избавиться от нее?
Я засмеялся.
– Мне не хотелось бы... после того, что случилось... я буду чувствовать себя... понимаешь?
Я не был уверен, что понимаю, но сказал:
– Конечно, понимаю.
Долгое время мы смотрели друг на друга, затем я понял, что нужно что-то говорить.
– Послушай, Кейт, мне кажется, тебе просто одиноко. Я не слишком подходящий выбор. Возможно, в данный момент я тебя устраиваю, но...
– Чушь. Я не страдаю от одиночества, мужчины постоянно пристают ко мне. Твой друг, Тед Нэш, раз десять делал мне всякого рода предложения.
– Что? – я выронил вилку. – Этот мелкий пакостник...
– Ты не прав.
– Неужели ты принимала его предложения?
– Мы просто поужинали несколько раз. Налаживали контакты между нашими ведомствами.
– С ума сойти. Почему ты смеешься?
Кейт не сказала мне, почему она смеется, но я, похоже, понял причину ее смеха. Она, закрыв лицо ладонями, пыталась прожевать яичницу и одновременно смеялась.
– Если ты подавишься, я не смогу тебя спасти, – предупредил я.
Это рассмешило ее еще больше.
Я решил сменить тему разговора и спросил, что она думает по поводу пресс-конференций.
Кейт ответила, но я ее не слушал. Я думал о Теде Нэше, о том, как он приставал к Бет Пенроуз, когда мы расследовали прошлое дело. Терпеть не могу конкурентов. А может, Кейт, зная об этом, все выдумала, чтобы позлить меня?
Затем я подумал о Бет Пенроуз и, если быть честным, ощутил чувство вины. Я по большей части однолюб, то есть предпочитаю единственную головную боль... ну, если не считать того случая, когда я отправился на выходные в Атлантик-Сити сразу с двумя сестрами. Но это другая история.
Кейт пересела ко мне на диван, мы молча ели, и наши тела касались друг друга. Я уже давно не ел голым в обществе обнаженной женщины, но помню, что тогда мне это очень понравилось. Если подумать, есть нечто такое пикантное в еде в обнаженном виде. Вроде бы и примитивный процесс, но очень чувственный.
– Утром я позвоню Бет и скажу ей, что между нами все кончено, – пообещал я Кейт.
– Можешь не беспокоиться, я сама это сделаю, – со смехом ответила Кейт.
Наша близость явно смущала ее меньше, чем меня. А я на самом деле растерялся, возможно, был даже немного напуган. Ладно, завтра утром во всем разберусь.
– Теперь поговорим о делах, – решила Кейт. – Расскажи мне про того информатора.
Я еще раз рассказал ей про допрос Фади Асвада, это помогло мне почти избавиться от чувства вины перед Бет Пенроуз.
Выслушав, Кейт спросила:
– А ты не думаешь, что это часть хитроумного плана?
– Нет, ведь убили его шурина.
– И все же нельзя полностью доверять его словам, мы просто не представляем себе, насколько безжалостными могут быть эти люди.
– А зачем им надо пытаться убедить нас в том, что Асад Халил приехал в Перт-Амбой на такси?
– Чтобы мы перестали искать его в Нью-Йорке.
– Ты преувеличиваешь. Если бы ты видела Фади Асвада, то поняла бы, что он говорит правду. И Габриель так считает, а я доверяю его интуиции.
– Фади говорит правду о том, что знает. Но это вовсе не доказывает, что в такси находился именно Халил. Но если это действительно был Халил, то убийцу во Франкфурте нам подсунули для отвода глаз.
– Вот именно. – Мне редко приходилось устраивать мозговые атаки в голом виде в обществе коллеги противоположного пола, и не так уж это приятно, как может казаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88