Он даже сказал ливийским разведчикам: «Если бы у вас было побольше таких людей, как Асад Халил, вы не потерпели бы столько неудач».
Своим языком Борис рыл себе могилу, и, по мнению Асада, знал об этом. Поэтому и пил так много.
Борису постоянно требовались женщины и водка, всем этим его щедро снабжали, а деньги переводили в швейцарский банк на счет семьи. Это русский, даже будучи пьяным, прекрасно соображал. Он был достаточно умен, чтобы понять, что ему не суждено живым покинуть Триполи. Однажды он попросил Малика: «Если со мной здесь произойдет несчастный случай, обещай отправить мое тело домой».
На что Малик ответил ему: «Не может быть никаких несчастных случаев, мой друг. Мы тщательно оберегаем тебя».
Борис выругался по-русски, что делал часто, послав Малика куда подальше.
Халил закончил свой легкий ужин и включил телевизор, потягивая минеральную воду. Допив, он сунул в чемодан пустую пластиковую бутылку. В ожидании одиннадцатичасовых «Новостей» он принялся переключать каналы. На одном пара женщин с голыми грудями плескалась в бассейне и ласкала друг друга. Халил инстинктивно переключил канал, но затем вернулся.
Он смотрел, пораженный, как женщины – блондинка и брюнетка – предавались в воде любовным играм. У края бассейна появилась третья женщина, совершенно обнаженная негритянка. Теперь уже они втроем смеялись и плескались в воде. Халил подумал, что они ведут себя как полоумные, но продолжил смотреть.
Через некоторое время он ощутил эрекцию и нервно заерзал в кресле. Халил понимал, что не должен смотреть этот худший пример падения нравов Запада, поскольку все священные писания иудеев, христиан и мусульман порицали такое поведение как неестественное и порочное. И все же эти бесстыдные женщины возбуждали его, вызывая греховные мысли.
Халил представил себе, что находится в бассейне вместе с женщинами.
Вырвавшись усилием воли из плена греховных мыслей, он посмотрел на часы – они уже показывали четыре минуты двенадцатого. Переключая каналы, Халил ругал себя за слабость и проклинал сатанинские силы, распоясавшиеся в этой проклятой стране.
Наконец он нашел «Новости». Женщина-диктор говорила:
– Этого человека власти считают главным подозреваемым в совершении неназванного террористического акта на территории Соединенных Штатов...
На экране появилась цветная фотография с подписью «Асад Халил». Халил вскочил с кресла и опустился на колени перед телевизором, внимательно разглядывая фотографию. Он никогда не видел этой цветной фотографии – наверное, она была сделана тайком в американском посольстве в Париже во время допроса. Халил отметил про себя, что костюм на фотографии тот же самый, в котором он был сейчас, галстук тот, какой он носил в Париже. Но галстук он сменил.
Женщина-диктор продолжила:
– Пожалуйста, внимательно посмотрите на эту фотографию и сообщите властям, если вы увидите этого человека. Скорее всего он вооружен и очень опасен, поэтому не следует предпринимать попыток задержать его. Звоните в полицию или в ФБР. Вот два бесплатных телефонных номера, по которым вы можете позвонить... – на экране появились цифры, – первый номер для анонимных сообщений, которые вы можете оставить на автоответчике, второй номер горячей линии ФБР. По обоим номерам можно звонить круглосуточно в любой день недели. Министерство юстиции назначило вознаграждение один миллион долларов за информацию, которая позволит арестовать подозреваемого.
На экране появилась еще одна фотография Асада Халила с несколько другим выражением лица, и Халил снова узнал снимок времен своего пребывания в американском посольстве в Париже.
– Еще раз просим вас внимательно посмотреть на эту фотографию. Федеральные власти просят вас помочь отыскать этого человека, Асада Халила. Он говорит на английском, арабском, немного на французском, немецком и итальянском. Он подозревается в терроризме и может в настоящее время находиться на территории США. Пока у нас нет другой информации об этом человеке, но мы будем сообщать вам детали по мере их поступления.
Диктор перешла к другим новостям, а Халил выключил звук, подошел к зеркалу, надел очки и вгляделся в свое отражение.
У того ливийца Асада Халила, которого показывали по телевизору, были черные, зачесанные назад волосы. А у египтянина Хефни Бадра, находившегося сейчас в Джэксонвилле, штат Флорида, волосы были с сединой, расчесанные на прямой пробор.
У телевизионного Асада Халила были темные глаза, а Хефни Бадр носил очки, и для постороннего наблюдателя его глаза выглядели расплывчатыми.
На фотографии Асад Халил был чисто выбрит, у Хефни Бадра были усы с проседью.
По телевизору Асад Халил не улыбался, а Хефни Бадр, смотревший сейчас в зеркало, улыбался, поскольку он не был похож на Асада Халила.
Помолившись, он лег спать.
Глава 36
Я прибыл на совещание, начавшееся в восемь утра на двадцать восьмом этаже здания на Федерал-Плаза, сохранив целомудренность, поскольку не провел ночь с Кейт Мэйфилд. Встретив ее в зале заседаний, я посмотрел ей прямо в глаза и произнес:
– Доброе утро.
Она ответила на мое приветствие, и мне показалось, что я услышал слово «сволочь», но, возможно, я просто чувствовал себя сволочью.
Мы стояли вокруг длинного стола в зале без окон и трепались, ожидая начала совещания.
Стены зала украшали увеличенные фотографии Асада Халила в различных ракурсах, сделанные в Париже, два снимка Юсуфа Хаддада – один был сделан в морге, другой переснят с паспорта. По-моему, на фотографии из морга он выглядел гораздо лучше.
Еще было несколько фотографий февральского перебежчика, Бутроса Дхара.
Я насчитал на столе десять кофейных чашек и десять блокнотов, поэтому пришел к выводу, что на совещании будут присутствовать десять человек. На каждом блокноте стояла фамилия участника совещания, и я сделал дальнейшее умозаключение – садиться мне следует там, где лежит блокнот с моей фамилией. На столе еще стояло четыре кофейника, я налил себе кофе, а затем передвинул кофейник через стол Кейт, которая сидела прямо напротив меня.
Сегодня она была одета в деловой голубой костюм в полоску и выглядела строже, чем в субботу, в синем блейзере и юбке до колен. Кейт улыбнулась мне. Я тоже улыбнулся ей.
Но давайте вернемся к совещанию Особого антитеррористического соединения.
Все уже заняли свои места. В одном конце стола расположился Джек Кениг, совсем недавно прибывший из Вашингтона и одетый в тот же костюм, что и вчера.
Другой конец стола занял капитан Дэвид Штейн из Департамента полиции Нью-Йорка, он тоже был руководителем ОАС, так что и Кениг, и Штейн могли считать, что сидят во главе стола.
Слева от меня расположился Майк О'Лири из разведки Департамента полиции Нью-Йорка, я обратил внимание на то, что на блокноте было написано его настоящее имя, а не какой-нибудь там Билл или Боб, как было принято в ФБР.
Сразу справа от меня занял место специальный агент Алан Паркер из ФБР. В нашей группе Алан занимался связями с общественностью. Ему было лет двадцать пять, но выглядел он на тринадцать. Мировой трепач, и именно для болтовни он и нужен был нам в этом деле.
Справа от Паркера, рядом с Кенигом, сидел капитан Генри Видрзински, заместитель начальника группы детективов полиции Портового управления. Я встречался с этим парнем несколько раз, когда еще работал детективом в Департаменте полиции Нью-Йорка. Похоже, он был неплохим парнем, если не считать его фамилии, похожей на третью строчку таблицы для проверки зрения. То есть я хочу сказать, что в его фамилию хорошо бы добавить побольше гласных.
По другую сторону стола расположились Кейт и еще трое. Самый дальний от меня, рядом с капитаном Штейном, Роберт Моуди, начальник отдела детективов Департамента полиции Нью-Йорка. Моуди был первым темнокожим руководителем этого отдела, до моей смерти и воскрешения считался моим начальником. Нет необходимости говорить вам, что руководить несколькими тысячами таких парней, как я, отнюдь не легкая работа. Я несколько раз встречался с Моуди по работе, и мне не показалось, что он меня недолюбливает. А это уже был хороший знак для моих отношений с начальством.
Место слева от Кейт занимал сержант Габриель Хейтам, арабский джентльмен из Департамента полиции Нью-Йорка.
Рядом с Габриелем, справа от Кенига, расположился неизвестный мужчина, вернее, неизвестным было только его имя, поскольку не приходилось сомневаться в том, что этот безупречно одетый парень из ЦРУ. Забавно, но я всегда их различаю; они излучают нарочито утомительную бесстрастность, тратят слишком много денег на одежду и всегда выглядят так, как будто им нужно присутствовать в более важном месте, чем то, где они сейчас находятся.
Поначалу я даже подумал, что мне будет не хватать Теда Нэша, но теперь успокоился, поскольку его место занял другой парень из их конторы. А что касается Нэша, то я представил себе, как он укладывает в чемодан шелковое нижнее белье, собираясь прокатиться в Париж. А еще я подумал, что в один прекрасный момент Тед может вернуться в мою жизнь. Вспомнились слова Кенига: «Ты бы лучше пригляделся к Теду». А Кениг не из тех, кто бросается такими словами.
Отсутствовал и Джордж Фостер – он находился в клубе «Конкистадор», и возможно, останется там надолго. А кроме него и Теда, за столом не хватало еще Ника Монти. Джек Кениг начал совещание с того, что предложил нам почтить минутой молчания память Ника, Фила, Питера, двух федеральных маршалов, находившихся на борту «боинга», Энди Макгилла из команды спасателей, Нэнси Тейт, дежурного офицера Мег Коллинз и всех жертв рейса 175.
После минуты молчания Джек объявил совещание открытым – часы показывали ровно восемь. Первым делом Джек представил джентльмена, сидевшего слева от него:
– На нашем совещании присутствует Эдвард Харрис из ЦРУ.
Вот так. А мне казалось, что Джеку будет достаточно сказать: «Это Эдвард Харрис, вы сами знаете, откуда он».
– Мистер Харрис работает в отделе по борьбе с терроризмом, – добавил Джек.
А еще эти парни из ЦРУ, в отличие от агентов ФБР, всегда пользуются полными именами. То есть не Эд, а Эдвард Харрис. Похоже, Тед Нэш был исключением из этого правила, и у меня мелькнула блестящая мысль назвать его при следующей встрече Тедди.
Надо сказать, что я обычно не присутствовал на совещаниях подобного уровня, да и Кейт тоже. Но поскольку мы были свидетелями и участниками произошедших событий, по поводу которых и собрали совещание, то решили пригласить и нас с Кейт. Не знаю, хорошо ли это.
Тем временем Джек Кениг начал свою речь:
– Как уже знают некоторые из вас, вчера в Вашингтоне было принято решение сделать короткое заявление для средств массовой информации и показать по телевидению фотографию Асада Халила. В заявлении говорится только то, что он подозревается в международном терроризме и разыскивается федеральными властями. Никакого упоминания о рейсе сто семьдесят пять. Заявление и фотография появились вчера в одиннадцатичасовых «Новостях» – некоторые из вас могли это видеть. А сегодня заявление и фотография появятся в газетах.
Все молчали, а капитан Штейн, решив продемонстрировать, что он здесь тоже начальство, объявил:
– Мы создаем оперативный штаб на двадцать шестом этаже. Все, кто задействован в этом деле, переедут в помещение штаба и заберут с собой необходимые документы. Все, что имеет отношение к делу, будет поступать туда – документы, фотографии, карты, вещественные доказательства и все такое прочее. Впредь до дальнейших указаний сотрудники ОАС смогут присутствовать только в трех местах: в оперативном штабе, в постели или на задании. Однако не торчите подолгу в постели. – Капитан оглядел присутствующих и добавил: – Отлучаться можно только в том случае, если кому-то понадобится присутствовать на похоронах. Вопросы?
Вопросов ни у кого не было, и он продолжил:
– Конкретно для этого дела в ближневосточный отдел будут откомандированы пятьдесят агентов из различных спецслужб. Еще около сотни мужчин и женщин будут заниматься этим делом на территории Нью-Йорка плюс несколько сотен агентов по всей территории США и за границей.
И так далее.
Следующим взял слово лейтенант Майк О'Лири, из отдела разведки Департамента полиции Нью-Йорка. Он сказал несколько слов о Нике Монти, который служил в разведке, и, по ирландской традиции, рассказал забавный случай из его жизни, который, возможно, сам и придумал.
Мало у каких полицейских организаций имелись собственные разведывательные службы, но Нью-Йорку, с его бурной политической жизнью, просто необходимы были подобные подразделения. Разведывательный отдел Департамента полиции Нью-Йорка был создан в двадцатых годах, во время так называемой «красной опасности». Его сотрудники охотились за местными коммунистами, а тем даже нравилось, что ими занимается полиция. Больше на них никто не обращал внимания, ну разве что ФБР.
За многие годы деятельность отдела изменилась, и в настоящее время разведчики недолюбливали сотрудников ОАС, считая их конкурентами. Однако Майк О'Лири заверил присутствующих, что его организация будет самым тесным образом сотрудничать с нами. Но я-то нутром чуял, что если его люди ухватятся за какую-то ниточку, то мы об этом никогда не услышим. Правда, если быть честным до конца, если за ниточку ухватится ФБР, то и О'Лири никогда не услышит об этом.
Лейтенант О'Лири благословил нас всех и сел. Ирландцы еще те болтуны. В том смысле, что вы знаете, что они лгут, они знают, что вы знаете о том, что они лгут, однако продолжают лгать с такой убедительностью и энергией, что некоторые даже начинают им верить.
Следующей была очередь Роберта Моуди, начальника отдела детективов Департамента полиции Нью-Йорка. Он сказал:
– Мои детективы будут держать глаза и уши открытыми, хотя v них полно и своих дел, но я уверяю вас, что четыре тысячи мужчин и женщин будут постоянно носить с собой фотографию предполагаемого преступника, а все, что выяснят, они тут же сообщат в оперативный штаб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88