Вердж, держась за бок, тихо стонал. Внезапно лицо Клиффа прояснилось.
– Я придумал! Мы скажем, что Вердж взял девчонку в заложницы, а мы ее спасли. Мы получим наши денежки, а он сядет в тюрьму, где ему самое место. И тебе тогда не нужно будет его убивать, Дентон.
Вердж, тихо постанывая, покачал головой.
– Я никогда на такое не пойду, так что ему придется меня прикончить.
Анника наконец не выдержала. Прижав Бейби к груди, она вскочила на ноги и заорала:
– Прекратите! Прекратите все это сейчас же! Я не желаю проводить еще одну ночь в вашем обществе! Как я понимаю, у вас только один выход. Вы немедленно передаете меня властям и получаете свои десять тысяч долларов. Я никому ничего не скажу, поскольку хочу как можно скорее освободиться от вашего мерзкого присутствия.
– Нашего чего? – переспросил Клифф. Анника проигнорировала его вопрос.
– Или вы можете продолжать спорить, пока один или двое из вас не погибнут, а тому, кто останется в живых, будет предъявлено обвинение в убийстве. Как я слышала, здесь, на Диком Западе, убийц вешают на первом же дереве. Я права?
Дентон посмотрел на Клиффа. Клифф посмотрел на Верджила. Вердж застонал.
– Ну? – Анника нетерпеливо топнула ногой. – Я не просила, чтобы меня спасали, но так каждый из вас, по крайней мере, получит более трех тысяч. Решайте. Выбор за вами. – Разумеется, это была пустая трата денег Кейса, но она была готова отдать что угодно, только бы больше не видеть этих негодяев.
Дентон, не выпуская из рук револьвера, бросил на нее злобный взгляд.
– Строишь из себя важную птицу, пытаясь нас запугать?
– Даже не думала, – ответила Анника, похлопав по спинке заходящуюся в крике Баттонз. – Просто, как мне кажется, я здесь единственная, кто способен рассуждать здраво. – Она смотрела на них с вызовом, не желая сейчас, когда в их рядах произошел раскол, идти на попятный.
– Идем, Дентон, – сказал Клифф. – Пусть они тут разбираются вдвоем с Верджилом. Теперь мы с тобой будем работать одни, как раньше.
Рука Дентона с зажатым в ней револьвером дрогнула и опустилась.
– Никаких больше партнеров?
– Никаких. Обещаю.
– Тогда пошли. Плевать я хотел, что с ними обоими станет. – Дентон бросил на Верджа хмурый взгляд, похоже, сожалея немного, что не закончил начатого дела, и, сунув револьвер в карман, вышел вслед за Клиффом на улицу.
Только услыхав удаляющийся конский топот, Анника осмелилась перевести дух. Почувствовав, что ее не держат ноги, она рухнула на ближайший стул и устремила взгляд на Верджила Клемменса, который, привалившись к стене, продолжал стонать. Он держался за раненый бок, и кровь, просачиваясь у него между пальцами, капала на пыльные доски пола.
Раненный и без оружия, он теперь не представлял для нее никакой опасности. Ей, разумеется, совсем не хотелось появляться ночью на улице в незнакомом месте, но мысль о том, чтобы остаться до утра вместе с Верджем в этой лачуге, приводила ее в ужас. К тому же она была голодна и валилась с ног от усталости. И потом, судя по объявлению в газете, вырезку из которой ей показывал Верджил, ее похищение не было тайной; ее разыскивали все. Собравшись с силами, она произнесла:
– Если вы не возражаете, мистер Клемменс, я сейчас возьму вашу лошадь и попытаюсь разыскать местное отделение шерифа. Не советую вам меня останавливать.
Вердж сделал попытку подняться, но тут же вновь припал к стене. Анника поднялась и, прежде чем направиться к выходу, бросила на него прощальный взгляд. Она не испытывала ни малейшего укора совести оттого, что оставляет раненого человека одного в этой пустой грязной комнате.
Когда она шла к двери, вслед ей неслись такие громкие проклятия, что она была уверена, что он не умрет до того, как прибудет посланная ею помощь.
В ярком свете полной луны сосны казались громадными черными тенями. Снег помог замедлить кровотечение, и боль немного притупилась, что позволило ему, хотя и с трудом, снять с себя перчатки и куртку, а затем и рубашку. Пожалев, что под рукой нет сажи, которую можно было приложить к ране, чтобы остановить кровотечение, Бак разорвал рубашку на полосы, перевязал раненую ногу и опять надел куртку. Перчатки он сунул в карман, боясь их потерять. Волки все еще держались в отдалении, и ему хотелось начать спуск, пока они не подобрались ближе. Мысли путались у него в голове, и он едва не потерял сознание, когда, хватаясь за ствол дерева, начал с трудом подниматься. Ружье, как он и рассчитывал, оказалось ничуть не хуже любого костыля. Поспешно оперевшись на него, он шагнул вперед.
Спустя несколько мгновений он пересек поляну и вошел в лес, надеясь, что трупов оленя и горного льва будет волкам вполне достаточно и они за ним не последуют. Через какое-то время, двигаясь медленно, осторожно сквозь залитый лунным сиянием лес, Бак наконец спустился с горы. Пот градом струился у него по лицу, так что вскоре ворот его нательной рубашки стал совсем мокрым. Через каждые несколько шагов он останавливался, чтобы перевести дух, после чего, поддерживая себя мыслью об Аннике, двигался дальше. Сейчас, когда стемнело, она, должно быть, уже начала беспокоиться, не случилось ли с ним чего.
Если бы Бак мог, то несомненно улыбнулся бы, представив, как она будет рассержена, когда он явится домой так поздно. И она, конечно же, разворчится по поводу его раны, это только укрепит ее в мнении, что он должен взять Бейби и переехать в Шайенн.
Он вдруг споткнулся о камень, но забыл на мгновение о том, что ему следует беречь раненую ногу, и зарычал от боли, с силой опустившись на нее. Ловя ртом воздух, он навалился всем телом на ружье и вытер рукавом заливший глаза пот.
Врач. Ха!
Ей хотелось, чтобы он стал врачом. Подождем, что она скажет, когда увидит его ногу. Ему понадобится все его мастерство, чтобы как следует зашить такую рану, не говоря уже об удаче, поскольку в нее вполне уже могла попасть инфекция. Да и сможет ли он еще зашить свою собственную ногу. Он не мог представить себе Аннику склонившейся над его раной с иглой в руках. Однако в душе у него теплилась надежда, что она не настолько рассердится, чтобы отказаться посидеть у его постели и подержать его за руку.
По его подсчетам, у него ушло почти два часа, чтобы добраться до долины, два часа, на протяжении которых он то и дело спотыкался, останавливался и чертыхался. Переходя речку, он остановился там, где было мелко, и, наклонившись, напился. После чего ополоснул лицо и шею, машинально отметив при этом, что перестал потеть, хотя каждый шаг давался ему по-прежнему с трудом. Вне всякого сомнения, у него поднялась температура.
Радуясь, что светит полная луна, он двинулся дальше. Хижина была за следующим поворотом речушки. К тому времени, когда перед ним возникли знакомые очертания, он уже весь дрожал от холода. Тупая боль в ноге стала для него привычной как дыхание. Нога почти онемела, и он едва ее чувствовал.
Остановившись передохнуть, как он надеялся, в последний раз перед тем, как достичь порога своего дома, Бак вдруг заметил, что в окнах не светится ни огонька. Итак, Анника уже легла.
А он-то полагал, что она не спит, беспокоясь о нем. Хотя, конечно, пытался он убедить себя, идя к дому, все правильно и он должен только радоваться тому, что она о нем не беспокоится. Ибо это свидетельствовало о том, что она в нем полностью уверена. Откуда ей было знать, что в эту единственную ночь, когда она занялась своими делами и не стала его ждать, он едва смог вернуться?
В лунном свете хижина походила на коробок спичек. Он был уже достаточно близко от нее, чтобы различить очертания двери и колоды во дворе для рубки дров. Прищурившись, он вгляделся, потом тряхнул головой и протер глаза. Должно быть, его зрение сыграло с ним шутку. С того места, где он стоял, дверь казалась черным пятном, а такое могло быть, только если она была распахнута настежь.
Он позвал Аннику, но никто не откликнулся.
Морщась, и не только от боли, он попытался ускорить шаг и тут же чертыхнулся, проклиная раненую ногу. Когда он наконец добрался до хорошо знакомой тропинки, ведущей во двор, дыхание со свистом вырывалось у него из груди. В изумлении он увидел, что из трубы не вьется дым. Итак, огонь в камине погас. Почему?
– Анника! – проревел он. И опять никакого ответа.
Из-за угла дома вышла его лошадь, которая тут же потянулась к нему мордой, явно требуя подачки. Она все еще была не расседлана.
– Анника-а-а! Бейби! – Он вошел во двор и шатаясь побрел к открытой двери. – Анника, где ты, черт побери? – крикнул он в зияющее перед ним отверстие.
– Анника-а-а, – ответило ему горное эхо.
Схватившись обеими руками за косяк, чтобы не упасть, он в последний раз выкрикнул в темноту ее имя, прежде чем боль, намного более сильная, чем физическая, пронзила все его существо.
И снова никто не откликнулся на его зов. Лишь холодная тьма пустой хижины приветствовала его.
ГЛАВА 19
Путь от Бастид-Хила до ранчо Буффало-Маунтин занял времени даже меньше, чем Анника предполагала. Сидя в коляске со спящей у нее на коленях Баттонз, она не отрывала глаз от двухэтажного особняка, к которому они сейчас приближались. Он казался монархом, который царит над простиравшейся вокруг, куда ни кинь взор, бескрайней прерией. Земля возле дома и хозяйственных построек уже покрылась травой, и кое-где виднелись согнувшиеся от времени и ветров деревья. Глядя, как колышется трава, Анника невольно подивилась про себя жизнестойкости тонких ростков, выдерживающих сильный напор ветра, который лохматил ей волосы, бросая в глаза выбившиеся пряди.
Зак Эллиот встретил ее поезд в Бастид-Хиле. Последний раз, когда они виделись, ей было семь лет, но время не стерло его образ из ее памяти. Разве могла она забыть эти седые волосы под кожаной, с мягкими полями шляпой, шрам на щеке или неизменную табачную жвачку у него во рту? Он крепко обнял ее, когда она сошла на платформу в Бастид-Хиле, пару раз взглянул на Баттонз, но не задал никаких вопросов. Она поняла, что все вопросы он оставил Кейсу.
Когда они подъехали к дому и остановились у черного входа, Зак, показав рукой на дверь, предложил:
– Почему бы тебе не пойти наверх? Рози не терпится с тобой увидеться. А я пока съезжу в дальний кораль за твоим братом.
Словно в ответ на его слова дверь на широкую веранду, которая шла вокруг всего дома, вдруг распахнулась, и на пороге появилась Роза Сторм. Узнав Аннику, она всплеснула руками и кинулась ей навстречу с такой прытью, какой трудно было ожидать от женщины на последнем месяце беременности.
У коляски Роза остановилась. По щекам У нее текли слезы, но губы улыбались. Спрыгнув на землю с саквояжем Анники, Зак протянул свободную руку и принял у нее спящего ребенка. Роза бросила удивленный взгляд на Бейби, но, как и Зак, воздержалась от вопросов.
– Идем в дом, – предложила она, когда Анника взяла девочку у Зака. – Кейс сейчас будет. Ты ведь съездишь за ним, Зак? Нет?
– Нет. То есть я хотел сказать «да», мэм. – Он перевел взгляд на Аннику. – Иногда она говорит по-английски как-то чудно, и я немного теряюсь. – Зак вновь повернулся к Розе. – Кейс в дальнем корале, мэм?
– Да. Возится, как обычно, со своими бизонами. Он так обрадуется. – Она взяла Аннику под руку. – Идем. Я хочу знать, как ты.
«Смертельно устала, – подумала Анника. – И беспокоюсь о Баке. Гадаю, когда он приедет сюда и как отреагирует на его появление мой горячий братец…» Молча она последовала за Розой на кухню и устало опустилась на выдвинутый для нее хозяйкой из-под стола стул. Глядя на невестку, она вдруг почувствовала себя рядом с ней настоящей замарашкой. На Розе было темно-синее платье с белоснежным крахмальным фартуком, подчеркивавшим ее расплывшуюся талию; волосы заплетены в косу и уложены на голове в корону, совсем как у Аналисы. Еще в свою первую встречу с Розой Анника обратила внимание на то, что обе женщины были в чем-то неуловимо похожи. Вероятно, подумала она тогда, это объяснялось тем, что обе они родились и выросли в Европе.
– Садись, садись, Анника, и поешь. – Роза сложила на мгновение руки на своем объемистом животе.
– Спасибо, Роза, но мне сейчас не хочется есть. В общем-то я не голодна.
Не обратив на слова Анники никакого внимания, Роза открыла шкафчик и достала оттуда блюдо со сдобой. Кофе уже стоял на плите, и его аромат смешивался с такими же уютными, домашними запахами корицы и свежеиспеченного хлеба. Анника окинула взглядом крошечную кухню, рассматривая все вокруг с жадным любопытством, словно никогда ничего подобного не видела в жизни. Кружевные занавески на окнах, плетеный коврик на натертом до блеска желтом деревянном полу, коллекция заварочных чайников и чашек с блюдцами с рисунком из розочек на открытых полках… На кухне царил идеальный порядок и, однако, здесь было очень уютно.
– Не хочешь уложить bambina в постель? – Роза, забыв о блюде со сдобой, остановилась перед Анникой, глядя на спящую девочку, головка которой покоилась у Анники на плече.
– Ничего… она легкая. Я привыкла носить ее. – С легким удивлением Анника вдруг осознала, что соскользнувшие у нее с губ слова не были обычной вежливостью. Баттонз и в самом деле не являлась для нее обузой. К тому же, держа ее на руках, она чувствовала себя ближе к Баку.
Роза не сводила с девочки жадного взгляда. Анника улыбнулась темноглазой итальянке.
– Хочешь подержать ее, когда она проснется?
Роза кивнула.
– Che bella chica, прекрасная маленькая девочка. – Она слегка похлопала Бейби по спинке. – Чей это ребенок?
Анника глубоко вздохнула и с трудом выдавила из себя улыбку.
– Она родственница человека, который меня похитил. Ее имя Бейби, но она любит, когда ее называют Баттонз.
Зная, как Кейс с Розой мечтают о детях, Анника была уверена, что ее невестка без колебаний согласилась бы взять Бейби. Что же до Кейса, то тут еще бабушка надвое сказала.
Подумав об этом, Анника, однако, тут же выбросила эту мысль из головы. Бак, несомненно, скоро приедет за ними с Бейби. Может, даже уже сегодня вечером. И к его приезду она должна твердо знать, что намерена делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53