Анника стукнула кулаком по ладони.
– Я знала, что дело не только в нервах. – Впервые за последние несколько дней Анника почувствовала облегчение, хотя ее мать с отцом, не говоря уж о Ричарде Текстоне, эти слова скорее всего огорчили бы и смутили. Она повернулась к Рут, собираясь получить ответ еще на один вопрос, который не давал ей покоя. – Если ты знала это, тетя, почему ты допустила, чтобы дело зашло так далеко?
– Как я уже говорила, твои письма приходили с опозданием. Последнее я получила в Лондоне и сразу же собралась и отправилась к вам. Сначала я хотела только послать тебе телеграмму, но… – Рут пожала плечами, вид у нее был сконфуженный. – Я не всегда бываю права. Я хотела посмотреть, как обстоят дела у тебя с Ричардом. Я надеялась, что все, возможно, уладилось само собой. Ты и представить не можешь, что я почувствовала, увидев в доме всех этих гостей, пришедших на свадьбу.
– Если бы я ничего не сказала тебе, ты бы не стала возражать против этого брака?
– Если бы ты сама не заговорила о своих сомнениях, я в данных обстоятельствах не стала бы препятствовать бракосочетанию. Я не вмешиваюсь в дела других людей, Анника, я просто трактую то, что говорят звезды, но я не люблю влиять на ход событий.
Внезапно в дверь снова постучали, на этот раз более решительно. Обе сразу повернулись к двери, из-за которой раздался голос Аналисы.
– Анемек, – она назвала дочь так, как было принято только среди членов семьи, – в чем дело? Все ждут тебя внизу. Ты что, заболела?
Анника покачала головой.
– Нет, мама, я не заболела. Просто мне нужно было поговорить с тетей Рут.
Аналиса вошла в комнату, внимательно посмотрела на обеих женщин и нахмурилась. На гладком лбу появились морщины.
– Что с тобой, Анника? Ты боишься того, что предстоит тебе сегодня? Боишься Ричарда? – В голосе Аналисы звучали такая забота и обеспокоенность, что Анника не выдержала. Обняв мать за плечи, она взглянула на Рут, потом перевела взгляд на Аналису.
– Нет, мама, я не боюсь. Дело в том, что… я еще так мало знаю о жизни. Столько есть мест, которые я хотела бы повидать, прежде чем выйти замуж, столько вещей, которые я хотела бы сделать. Мне двадцать, мама, а о жизни я знаю только то, чему научили меня ты и отец. – Анника удивилась, увидев, что в глазах матери мелькнул страх.
– Что такое ты бы хотела сделать, чего нельзя сделать с Ричардом? – спросила она.
– Я совсем не то имела в виду, – запротестовала Анника, но ей стало ясно, что мать, ее не поймет.
– Ты получила образование, – напомнила ей мать. – Если ты все еще хочешь стать учительницей, Ричард не будет возражать.
Аннике была неприятна сама мысль о том, что ей вообще надо беспокоиться, не вызовут ли ее планы возражений у какого бы то ни было мужчины.
– Знаю, но дело не в этом.
Она собрала все свое мужество для предстоящего разговора и со вздохом проговорила, указывая на мягкое кресло около окна:
– Сядь, мама. – А сама, подобрав шлейф, подошла к кровати и села там.
– Пожалуй, не буду вам мешать. – Рут на цыпочках пошла к двери.
– Пожалуйста, останься, тетя Рут, – попросила Анника, затем снова посмотрела на Аналису.
Ее голландка-мать всегда являла собой образец изящества и хороших манер, даже когда помогала поварихе на кухне и нос у нее оказывался вымазанным в муке, а волосы выбивались из аккуратного пучка на макушке. Сегодняшний день не был исключением. Голубое из шелковой тафты платье Аналисы было, как и платье ее дочери, подлинным творением Уорта. Ее золотистые волосы – более светлого оттенка, чем у дочери – были уложены в модную прическу. Глаза у обеих были насыщенного голубого цвета. Анника унаследовала от матери внешность и фигуру, а от отца, Калеба, в чьих жилах текла кровь индейцев сиу, – темно-золотистую, цвета меда, кожу, которая в сочетании со светлыми глазами и волосами придавала красоте девушки некоторую экзотичность.
Анника, нервно теребившая перчатки, сняла их и отложила в сторону.
– Мама, ты ведь до сих пор страстно влюблена в отца, правда? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
На секунду Аналиса растерялась, растерянность явственно отразилась на ее лице. Щеки ее запылали.
– Страстно? Почему ты говоришь о таких вещах, Анника?
И снова Анника вздохнула и помолчала, прежде чем ответить, словно в запасе у нее было много времени и внизу не ждали многочисленные гости и жених.
– Для меня это важно. Я вижу, что и сейчас вы с папой любите друг друга так же пылко, как и тогда, когда вы только что познакомились.
– Ну, нас свела вместе не страсть, а корь.
Анника засмеялась.
– Ты все воспринимаешь буквально. По-моему, история твоего с папой знакомства самая романтическая из всех, что я слышала.
Аналиса улыбнулась какой-то отрешенной улыбкой, как будто мысленно она вернулась на двадцать лет назад.
– Ты всегда любила эту историю.
– И до сих пор люблю, – вставила Анника. – Папа въехал во двор твоего дома на большом черном коне…
– Черном как ночь. Его звали Скорпион.
– Затем папа подошел к двери, – подсказала Анника.
– Я ужасно испугалась, – продолжила Аналиса, – сняла со стены ружье и прицелилась в грудь незнакомцу.
– Слава Богу, что ты не выстрелила в него из ружья своего прадеда.
– Только потому, что он упал, прежде чем я успела это сделать, – засмеялась Аналиса.
– Тогда ты втащила его в дом…
Аналиса кивнула.
– Да. И поняла, что у него корь. Многие болели корью в ту зиму, но не так тяжело, как индейцы в резервациях на севере. Твой отец мог умереть.
– Но ты выходила его, и он женился на тебе и усыновил Кейса, а потом родилась я, и с тех пор вы жили счастливо.
Аналиса мечтательно улыбнулась и поправила букетик цветов на плече у дочери.
– Такого же счастья я желаю и тебе, Анника, но для этого ты должна поскорее сойти вниз. Папа пытается развлечь гостей, но долго он не продержится. И бедный Ричард очень волнуется. Ты спустишься?
Анника покачала головой.
– Нет, мама. Не теперь, когда я поговорила с тетей Рут и она рассказала мне, что говорят звезды.
Впервые за все время на лице матери отразилось настоящее беспокойство.
– Звезды?
– Да.
– Анника, твою судьбу определяет Господь, а не звезды.
Рут откашлялась, наклонилась над кроватью и быстро разложила принесенные с собой листки вокруг Анники, которая принялась с любопытством вглядываться в них, хотя начертанные на них знаки были ей непонятны.
– Так, где же мои очки? – Рут похлопала себя по груди.
– Они на тебе, тетя, – мягко напомнила ей Анника.
– Ах да. – Рут взяла один листок и помахала им у Анники перед носом. – Вот о чем я говорила раньше. Положение звезд показывает, что этот брак не будет удачным. Планета Юпитер восходит, а Плутон… впрочем не буду говорить о Плутоне, ты все равно ничего в этом не понимаешь. И еще Сатурн… Одним словом, выйдя замуж сегодня, ты совершишь самую большую ошибку в своей жизни.
– Минутку, Рут. – Аналиса встала, даже не попытавшись разобраться в звездных знаках, начертанных на листочках.
– Она просила моего совета, Анха, – сказала Рут.
– Это правда, мама. Я сказала тете Рут о том, что не хочу выходить замуж за Ричарда раньше, чем она поведает мне о том, что положение звезд не благоприятствует бракосочетанию.
– Не хочешь выходить за него замуж? Но, Анника…
Их спор был прерван стуком в дверь. Вслед за этим дверь распахнулась, и Калеб Сторм, просунув внутрь голову и плечи, спросил:
– Что происходит? Будет сегодня свадьба или нет?
– Входи, папа. – Анника слегка улыбнулась. Сколько она себя помнила, отец всегда относился к ней как к принцессе, все ее желания всегда выполнялись. Она знала, что ей нечего бояться отца, что бы она ни решила. Сожалела она только о том, что ввела его в расходы на свадьбу, которая не состоится.
– Итак, что происходит? – Калеб засунул руки в карманы.
Каждый раз, глядя на него, Анника преисполнялась гордостью. Отец был образованным человеком, адвокатом, а одно время – тайным агентом Бюро по делам индейцев. Кроме того он имел связи в Вашингтоне, где постоянно выступал, отстаивая права индейцев. Взглянув сейчас на отца, она улыбнулась. Калебу было пятьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. Высокий представительный мужчина с вьющимися угольно-черными волосами, слегка тронутыми сединой, и необыкновенными голубыми глазами. Кожа у него, как и у ее брата Кейса, была цвета корицы. Во фраке и белой нарядной рубашке, украшенной сборками, Калеб выглядел потрясающе. Бутоньерка из флердоранжа, такого же, как в букетике на плече у дочери, украшала лацкан его фрака.
– Папа, как бы ты отнесся к тому, что я не хочу выходить замуж за Ричарда?
Калеб обменялся быстрым взглядом с Аналисой и спросил:
– А что говорит мама?
– Пока ничего. Я только что приняла окончательное решение.
Аналиса, чье лицо побледнело от волнения, озадаченно улыбнулась мужу.
– Она спрашивает, испытываем ли мы страсть друг к другу.
Калеб смущенно покраснел и, подавив улыбку, откашлялся.
– Можешь даже не отвечать, папа. Я сама это вижу, когда ты смотришь на маму или она смотрит на тебя. – Анника встала и принялась расхаживать по комнате, что при наличии шестифутового шлейфа было не так-то легко.
– Но почему вдруг страсть приобрела такое значение? – спросила Аналиса.
Забыв про шлейф, Анника повернулась и чуть не упала, но быстро восстановила равновесие.
– Неужели ты не понимаешь?
– Нет. – Аналиса покачала головой.
– И я тоже совсем не понимаю, – поддержал ее отец.
– Ты бы лучше объяснила все, дорогая, – посоветовала Рут и, взяв шлейф ее платья, начала ходить за Анникой по комнате.
Девушка попыталась выразить словами то, что чувствовала.
– Я хочу испытывать такую же страсть к мужчине, за которого выхожу замуж, какую испытываете вы друг к другу, а этого нет.
– Я думал, ты любишь его, – сказал Калеб.
– Люблю. Но это чувство сродни тому, что я испытываю к Кейсу, к тебе с мамой, к тете Рут. Ричард мне скорее как брат или хороший друг. Я не трепещу, когда вижу его, и меня не обжигает словно огнем, когда он целует меня, и сердцу не хочется выскочить из груди, когда он входит в комнату. В конце концов мы знакомы всего шесть месяцев.
– Он целует тебя? – хотела знать Аналиса.
– Анха, – мягко вставил Калеб, – конечно он целует ее.
– Но ничего больше, надеюсь. – Аналиса внимательно посмотрела на дочь.
– Конечно нет, мама, – заверила ее Анника. – С Ричардом чувствуешь себя так, будто надел старый удобный башмак.
– Скорее дорогую туфлю, – пробормотала Рут.
– Приезд тети Рут – это знак, папа. Я была не уверена, но она сказала, что и положение звезд не благоприятствует этому браку. Это объясняет мои сомнения и лишний раз убеждает меня в моей правоте.
Калеб молчал, не зная что сказать. Он посмотрел на жену, которая ждала от него мудрого совета, потом бросил взгляд на Рут, этого неисправимого романтика. Рут внимательно наблюдала за Анникой, согласно кивая при каждом ее слове. Наконец он повернулся к дочери.
– Значит, ты хочешь отменить свадьбу?
– Да. – Теперь, когда она нашла в себе силы прямо сказать обо всем, Анника испытывала невероятное облегчение. – По крайней мере в данный момент. Я бы хотела поехать в Вайоминг в гости к Кейсу с Розой. Одна, – быстро добавила она, заметив, что мать собирается что-то сказать. – Я никуда не ездила одна. Посмотрите на тетю Рут. Она путешествует одна по всему свету.
– Но, Анника… – мать выглядела по-настоящему испуганной, но Анника не придала этому значения, поглощенная тем, как бы убедить их в правильности своего решения.
– Роза пригласила меня, когда приезжала к нам на Рождество. Возможно, если я какое-то время проведу вдали от Ричарда, я обнаружу, что мне его страшно не хватает, что я умираю от желания увидеть его поскорее. Может, через несколько месяцев я места себе не будут находить, думая лишь о том, как бы поскорее выйти за него замуж.
– Может, тогда ты ощутишь эту страсть, которой нет в тебе сейчас, – с надеждой добавила Рут. – Через шесть месяцев положение звезд изменится и будет благоприятствовать любви и браку, но до тех пор звезды предсказывают лишь испытания и беды.
Аннику встревожила реакция Аналисы. Мать, белая как полотно, не произнесла ни слова.
– Мама? Что ты скажешь?
Аналиса сглотнула, словно стараясь обрести голос, и тихо ответила:
– Это твое решение. Конечно, ты не должна выходить замуж, раз ты не готова к этому, но я думаю, Анника, что ты действуешь не совсем разумно. – Она в отчаянии посмотрела на Рут. – Ты же ничего не знаешь о жизни. Ты никогда не выезжала за пределы Бостона. Ты избалована, мы всегда ограждали тебя от любых трудностей.
– Тогда, может, сейчас и пришло время набраться жизненного опыта. Господи, мама, сейчас не средневековье, на пороге двадцатый век. Я хочу посмотреть мир, прийти к определенным выводам, прежде чем стать чьей-то женой.
– Тебя же не в рабство продают, – возразил Калеб. – Любая женщина гордилась бы тем, что выходит замуж за такого мужчину, как Ричард Текстон. Он из прекрасной семьи…
– Папа…
Калеб поднял руку.
– Конечно, решение за тобой. – Повернувшись к жене, он взял ее за руку. Их любовь и в самом деле не угасла с годами. Не выраженная словами, она была почти физически ощутима, когда они улыбнулись друг другу. – Пойдем вниз, Анха, пора начинать вечер. К чему пропадать продуктам и шампанскому. – Калеб повернулся к застывшим в ожидании Аннике и Рут. – Я извинюсь перед гостями, Анника, но сказать об этом Ричарду тебе придется самой.
У Анники словно гора с плеч свалилась. Она подбежала к родителям и по очереди обняла их. Впервые за много дней у нее было легко на душе. Высоко подняв голову, она решительно проговорила:
– Пришли сюда Ричарда, папа. Я скажу ему, что свадьба отменяется.
ГЛАВА 2
Февраль 1892 года.
Скалистые горы
Яркая полная луна висела над горными вершинами, отбрасывавшими тени на долины и ущелья. Покрытые снегом открытые склоны гор серебрились в голубоватом свете. Ночь была морозной и безветренной. Леса, росшие у подножия гор и окаймлявшие долины, застыли в молчании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53