Ей придется, когда она попадет домой, запрятать в самый дальний уголок сознания воспоминания о том, что здесь происходило. Она была уверена, что мать, всегда поступавшая так, как надо, как правильно, не поймет ее. Отец тоже не поймет. Кейс единственный мог бы понять, если, конечно, его взрывной темперамент не лишит его способности рассуждать здраво. Анника сомневалась, можно ли быть откровенной с женой Кейса, которую не слишком хорошо знала.
Бак перебирал банки, пытаясь что-то найти. Наконец он подошел к ней с небольшой плошкой и кусочком фланели в руках. Сунув ей в рот какое-то драже, он обмакнул тряпочку в плошку.
– От этого вы в скором времени почувствуете себя лучше.
Анника сморщила нос, узнав резкий запах – так пахло вещество в кувшине, который она открыла, когда искала чай.
– Что это?
– Медвежье сало и скипидар. Я натру вам этим горло и обмотаю фланелью.
– Боже, пахнет ужасно.
– Зато, если вовремя им натереться, все быстро проходит.
– Вы уверены?
Он кивнул.
– По-моему, горло у меня не так уж и болит. – Изобразив улыбку, она глотнула. – Видите? – Но по его решительному виду поняла, что отвертеться от лечения ей не удастся.
– Откиньте голову.
Она послушно откинула голову, и глазам Бака предстала длинная белая беззащитная шея. Окунув пальцы в смесь, он принялся втирать снадобье ей в горло.
Анника закрыла глаза, позволив его пальцам творить чудо, и попыталась расслабиться, сбросить напряжение, вызванное его близостью. Она чувствовала движение его пальцев, которое спустя некоторое время прекратилось, но пальцы по-прежнему прикасались к ее шее. Открыв глаза, она обнаружила, что Бак склонился над ней – его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. В его небесно-голубых глазах было какое-то новое, не виденное ею ранее выражение, словно он молча умолял понять его и довериться ему.
Вняв этой молчаливой мольбе, она не отдернула голову, а продолжала покорно лежать под его сильными теплыми пальцами. Втянутая его взглядом в безмолвный диалог и словно загипнотизированная, она ждала. Ей казалось, что она на пороге какого-то великого открытия.
Бак склонился еще ниже.
Анника опустила ресницы, отгораживаясь от напряжения, сквозившего в его взгляде. Его теплое дыхание коснулось ее лица.
Бак чувствовал под пальцами биение ее пульса.
И в этот момент заплакала Бейби.
ГЛАВА 13
Плач девочки оказал на Аннику с Баком такое же воздействие, какое оказало бы ведро выплеснутой на них холодной воды. Оба обернулись и обнаружили, что Бейби запуталась в одеялах, которыми была накрыта. Она пыталась освободиться и громко ревела.
Инстинктивно Бак потянулся к ней, но руки у него были в медвежьем сале, и он ничем не мог ей помочь. Анника дотянулась до малышки и расправила одеяла, накрыв ее так, чтобы ей было удобно, но та все равно пыталась их сбросить.
– Тебе нельзя лежать раздетой, Бейби. – Хриплый и потому словно принадлежащий кому-то другому голос Анники напугал Бейби. Она поползла по кровати к Баку, снова пытаясь сбросить с себя все одеяла. Анника взяла ее на руки.
– Сейчас я завяжу вам горло, потом вымою руки и возьму ее у вас, – поспешил сказать Бак.
Анника встретилась с ним взглядом.
– Она мне не мешает.
Бак, покраснев второй раз за этот день, осторожно обернул горло Анники куском фланели и отошел от них.
– Она такая горячая, Бак.
– Знаю, – откликнулся он через плечо, пытаясь скрыть владевшее им беспокойство.
Анника пригладила волосы Бейби и хотела укрыть ее, но ребенок упорно отказывался лежать под одеялами. Девочка начала хныкать, хотя только что казалось, что ей очень нравится лежать на руках у Анники, прижавшись головой к ее груди. Анника гладила горячий лобик и баюкала ее.
– Пуговицы, – всхлипнула Бейби. – Пуговицы Анки.
– Ты будешь играть с пуговицами, когда поправишься, хорошо?
– Пуговицы.
Бак вернулся к кровати, неся еще одну чашку с дымящейся жидкостью.
– Травяной чай, – объяснил он Аннике. – Надо заставить ее выпить, чтобы снять жар.
– Сначала надо его немного охладить.
– Я и сам знаю, – огрызнулся Бак, затем поставил чашку на стоявшую у кровати коробку и взял у Анники Бейби. Ребенок немедленно затих. Бак погладил девочку по спине, и лицо его посерьезнело. И все время он продолжал не отрываясь смотреть на Аннику.
– Когда очистится перевал… – начал он.
Она ждала, пока он собирался с мыслями.
– Когда очистится перевал и я повезу вас вниз в город, я хочу, чтобы вы взяли девочку с собой.
– Взять с собой? Что вы имеете в виду?
Анника видела, как напряглись все мышцы на лице Бака, как задергался в нервном тике угол рта, а в глазах мелькнула боль. Он с усилием произнес:
– Оставить ее у себя. Вырастить ее. Она вас любит.
– Оставить у себя? – еле слышным шепотом откликнулась Анника.
Он молча кивнул.
– О Бак, я не могу этого сделать.
– Вы не хотите?
– Я не могу забрать ее у вас. Она ваша кровная родня. Я знаю, как вы ее любите.
Он покачал головой, опровергая ее слова.
– От нее одно беспокойство. Ей будет лучше, если она уедет отсюда. Теперь мне это ясно.
Потрясенная, Анника пыталась понять, что кроется за этими словами, которым не соответствовало горестное выражение лица Бака, его понуро опущенные плечи. На словах он отрицал любовь к ребенку, а его сильные натруженные руки нежно теребили подол ее платья.
– Вы боитесь, – сказала Анника.
Он быстро взглянул на нее, словно хотел возразить.
– Я чуть было не потерял ее сегодня. Я лучше откажусь от нее, чем допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Бак…
– Здесь не место для ее воспитания. Ну что у нее здесь за жизнь? Здесь у нее никогда не будет друзей, она не будет никого знать, кроме охотников вроде Старого Теда, а охотники неподходящая компания для ребенка. Нужно дать ей шанс.
– А что насчет ее матери? Может, если бы она увидела Бейби, поближе познакомилась с ней, это благотворно повлияло бы на нее и она выздоровела бы. Когда она видела ее в последний раз?
Анника не понимала, как, взглянув на ангельское личико Бейби, можно от нее отказаться.
Бак покачал головой.
– Бейби было два месяца. Пэтси была беременна, когда погиб ее любимый мужчина. Она сошла с ума и так и не пришла в себя. Я думал, когда родится ребенок, Пэтси станет лучше, но ее состояние наоборот ухудшилось. Поэтому я и должен был увезти ее. Старый Тед нашел пожилую женщину, которая согласилась присматривать за ней, и с тех пор я ее не видел.
– Но, может, сейчас ей стало лучше? Может, ее рассудок пришел в норму? Ведь ее состояние можно объяснить шоком.
– Не думаю, – ответил Бак, покачав головой. – В любом случае я не могу рисковать и подвергать Бейби опасности.
Боль в висках усилилась, и Анника закрыла глаза, а когда открыла их, Бак уже снова положил спящего ребенка под одеяло.
– А как же ее чай? Он, похоже, уже остыл.
Он отошел от кровати.
– Сон полезнее. Мы можем попробовать напоить ее чаем позднее. Так как насчет моего вопроса?
– Вы ведь на самом деле не хотите, чтобы я соглашалась. Что бы вы ни говорили, я знаю, вы любите девочку, Бак Скотт. Вы же собирались жениться на женщине, которую совсем не знали, только для того, чтобы кто-то мог заботиться о Бейби.
– Теперь я понимаю, что был не прав, – признал он. – Сегодня утром я едва не потерял вас обеих. Ни одна нормальная женщина не заслуживает того, чтобы жить в такой глуши. И Бейби тоже. – Бак сунул руки в карманы и подошел к камину. Остановившись там, он положил сжатые в кулаки руки на каминную полку и стал вглядываться в огонь. – Подумайте над этим. Я не давлю на вас. Но, если вы откажетесь, мне придется искать кого-то другого.
По прошествии двух дней Анника наотрез отказалась оставаться в постели. Бак денно и нощно лечил ее горло и простуду Бейби, забывая о собственных удобствах и здоровье. Наконец, когда он, судя по его виду, уже едва не падал с ног от усталости, Анника решительно заявила:
– Вы хотите тоже заболеть или все-таки будете вести себя разумно и позволите мне встать и ухаживать за ней, чтобы вы смогли отдохнуть? Дайте, пожалуйста, мою одежду.
На лице Бака отразилась нерешительность, но, подумав немного, он подал Аннике ее дорожный костюм шоколадного цвета и, даже не извинившись, высыпал в руки пригоршню круглых блестящих пуговиц. Анника скептически посмотрела на него, стараясь не думать о том, как он срывал с нее жакет.
Не говоря ни слова, он принес ей коробку со швейными принадлежностями, и она принялась пришивать пуговицы. Шитье не было ее сильной стороной, но она полагала, что сумеет справиться с таким несложным делом. Однако вскоре нитка сама по себе завязалась в узелок, и Анника в отчаянии застонала.
– Я согласен закончить это вместо вас, если после этого вы встанете, а я смогу ненадолго прилечь. – Бак стоял над ней, готовый помочь.
– Буду вам весьма признательна.
– Неужели ваша мать не научила вас шить?
– Она пыталась. Но она, до того как выйти замуж за моего отца, была профессиональной портнихой. А я была слишком медлительной, и ее учеба всегда кончалась тем, что она все доделывала за меня.
Он сел на краешек кровати, положив жакет на колени. Подняв иголку к свету, он послюнявил нитку, просунул ее в игольное ушко и медленно и аккуратно начал пришивать оставшиеся пуговицы. Не поднимая головы, он спросил:
– Сторм ведь не родной ваш брат?
Анника, не понимая, почему это его интересует, все же ответила:
– Он мой сводный брат по матери.
– Но он полукровка.
Наступило зловещее молчание. Бак поднял голову от работы.
– Тогда и я тоже, – спокойно проговорила Анника.
– Я этому не верю, вы выглядите совсем иначе.
– Я на четверть сиу. Моя мать голландка, а отец наполовину сиу.
Бак помолчал, словно обдумывая ее слова. Анника объяснила более подробно:
– Отец Кейса был настоящим индейцем сиу. Он умер до рождения Кейса.
Это были факты в том виде, в каком она их знала. Ее мать никогда не рассказывала ей об отце Кейса, сказала лишь, что ей тяжело вспоминать о нем и о том, как она жила до встречи с Калебом. Кейс, если и знал больше о своем происхождении, тоже ей ничего не рассказывал. Анника часто задавалась вопросом, почему пять лет назад Кейс внезапно уехал из дома и о чем они с Калебом ожесточенно спорили накануне его отъезда. И Калеб, и Аналиса сказали ей, что Кейс, если захочет, сам ей обо всем расскажет, и она уважала их решение.
– Значит, вы и Сторм росли вместе?
– Да, и что до меня, то я считаю его братом. Мы очень близки.
– Только он живет в окрестностях Шайенна, а вы в Бостоне.
– У него есть право жить своей жизнью.
Помолчав, Бак заметил:
– Как бы я хотел, чтобы вас не было в поезде в тот день.
Анника ответила не сразу.
– Если вы беспокоитесь из-за Кейса, не стоит. Как только мы попадем на его ранчо, я все ему объясню.
Он поднял глаза, услышав это «мы».
– Правда объясню, обещаю.
– Мне очень жаль, что все так получилось, Анника, вы мне верите?
У Анники потеплело на сердце, когда она услышала, что он назвал ее по имени.
– Да. – Она посмотрела на свои руки, потом снова подняла глаза. – Если уж мы начали извиняться, думаю, мне тоже надо извиниться за то, что я так безобразно вела себя все это время.
Он отложил ее жакет и пожал плечами. Углы рта тронула улыбка.
– Полагаю, вы вели себя так же, как повела бы себя на вашем месте любая богобоязненная женщина, если бы ее похитил такой ненормальный дикарь.
– Не клевещите на себя, Бак.
– Но это же правда.
– Похоже, вы никак не можете отказаться от этой мысли. Почему?
Он развел руками.
– Я уже говорил вам, что я из себя представляю. Охота, капканы, разделка убитых животных – все это часть меня и я часть всего этого. Кем еще я могу быть?
Наклонившись к нему, она тихо проговорила:
– Кем вы сами захотите.
Он скомкал в руках ее жакет. Взгляд ее светился искренностью, и он почти поверил ей.
Внезапно Аниика притянула его к себе и легко поцеловала в губы. Она сама не меньше Бака удивилась тому, что сделала, и чуть было не закрыла лицо руками, но пересилила себя и встретила его озадаченный взгляд, гордо вздернув подбородок.
– Не думайте ничего такого, Бак Скотт. Это благодарность за ваше извинение и ничего больше.
– Может, мне следует извиняться гораздо чаще. – Он слегка улыбнулся.
Она покачала головой.
– Не думаю.
Бак протянул ей жакет и встал. Прошло много времени, прежде чем они заговорили снова.
К вечеру Бейби стало хуже. Жар, не спадавший в течение двух дней, усилился настолько, что у девочки начались конвульсии. Бак, не теряя времени, вынес ее на улицу и опустил в снег, надеясь сбить температуру. Когда он принес Бейби назад, губы у нее были совершенно синими, а зубы выбивали дробь. Девочка была в полубессознательном состоянии и слабым голосом звала Бака, Анку, просила показать ей драгоценные пуговицы. Потом, измученная двухдневной борьбой с болезнью, затихла.
Наступил вечер, но Бак отказывался прилечь даже на минуту. Анника, как могла, приготовила тушеную лосятину. Бак, наблюдавший за Бейби, давал ей указания. К тому времени, когда она покончила со стряпней, ей и самой захотелось съесть тарелочку – ее отвращение к мясу прошло.
– Вы должны поесть, – сказала она, стоя за спиной Бака, готовая сменить его и обтирать Бейби теплой водой.
Он продолжал сидеть на бочке, которую пододвинул к кровати, склонившись над Бейби.
– Я не могу.
– Вы очень плохо выглядите.
Это замечание заставило Бака взглянуть на нее. Она кивнула.
– Да-да, чертовски плохо.
– Начали ругаться, мисс Сторм?
– Зовите меня Анникой, хорошо? А теперь идите к столу и поешьте.
– Я и в самом деле не голоден. По крайней мере сейчас.
Она опустилась на колени рядом с ним.
– Бак, вы сделали все, что могли. Вы поили ее чаем, приготовили шандровый сироп, ставили ей горчичники. Врач не смог бы сделать больше. Теперь остается лишь положиться на волю Божью.
– Раньше это никогда не срабатывало.
– Попытайтесь. И позвольте мне помочь.
Бак сдался. Передав Аннике мокрую тряпицу, которой он обтирал Бейби, он подошел к столу поесть тушеного мяса и галет, которые Анника ему положила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53