Правда, в отличие от Росса черты лица Мэтью были менее резкими, нос короткий, подбородок безвольный. Пожалуй, большинство женщин сочли бы, что Мэтью более привлекателен из них двоих, хотя бы потому, что сумел сохранить в облике и манерах что-то мальчишеское, что подкупало любого, кто общался с ним. Однако София подумала, что он скорее пародия на своего старшего брата. Росс был настоящий мужчина, умудренный жизнью, стойкий и мужественный. Мэтью же казался его бледной копией.Посмотрев в сторону застывшего в дверях наглеца, София поприветствовала его едва заметным кивком:— Рада вас видеть, мистер Кэннон.Росс недовольно взглянул на брата:— Хватит стоять в дверях, Мэтью, заходи в комнату. Кстати, где твоя жена?За Мэтью ответила мать:— Бедняжка Айона простыла и не поехала с нами, боясь, что может тебя заразить. Она прислала тебе пожелание скорейшего выздоровления.София направилась к выходу.— Не хочу вам мешать, — негромко произнесла она, сделав в дверях книксен. — Если что-то понадобится, сэр Росс, можете за мной послать.Стоило Софии выйти из комнаты, как Росс тотчас укоризненно посмотрел на брата. Ему не понравилось, как Мэтью отозвался о ней, как, впрочем и то, каким взглядом тот проводил Софию. А про себя он подумал: настанет ли такой день, когда его младший брат перестанет видеть в каждой женщине потенциальную любовницу?Хотя жена Мэтью, Айона, была прехорошенькой молодой женщиной, это нисколько не мешало ему питать интерес и к другим представительницам прекрасного пола. Изменял ли Мэтью жене или нет — этот вопрос до сих пор оставался без ответа. Если что-то и удерживало его от этого шага, так только понимание того, что старший брат не только не одобрит подобного легкомыслия, но и сурово накажет. И все потому, что Росс вел финансовые дела всей семьи и ему ничего не стоило приструнить брата, урезав ему содержание. Заручись Росс неоспоримым доказательством того, что брат изменяет своей дражайшей половине, он тотчас привел бы ловеласа в чувство для этого были бы хороши любые средства, в том числе и затягивание завязок на семейном кошельке.— И как давно она здесь работает? — поинтересовался Мэтью.— Около двух месяцев.— Согласись, что молодой женщине здесь не место. Что, например, об этом скажут люди — то, что она помогает не только за рабочим столом, но и в постели?— Мэтью! — одернула сына миссис Кэннон. — Немедленно прекрати свои гадкие домыслы.Но Мэтью лишь ухмыльнулся в ответ:— Мама, есть вещи, не заметить которые может разве только слепой. С первого взгляда видно, что за особа эта мисс Сидней. Кого бы она из себя ни строила, на самом деле это обыкновенная шлюха.Росс едва сдержал гнев. Чтобы не наброситься на брата с кулаками, он покрепче уцепился за край одеяла.— Сколько тебя помню, Мэтью, ты никогда не отличался умением разбираться в людях. Так что я посоветовал бы тебе держать язык за зубами. Помни, все-таки ты женатый мужчина.Мэтью подозрительно посмотрел на старшего брата:— Что ты имеешь в виду?— Мне показалось, ты проявил к моей помощнице чересчур откровенный интерес.— Вот именно — показалось, — обиженно подтвердил Мэтью. — Я всего лишь сказал…— Прекратите немедленно, — вмешалась миссис Кэннон. — Мне неприятно слышать, как вы только тем и занимаетесь, что выясняете отношения.Росс холодно посмотрел на младшего брата:— Я не позволю кому бы то ни было, в том числе и Мэтью, оскорбительно отзываться о людях, работающих у меня.В ответ тот бросил в сторону старшего брата гневный взгляд:— Скажи мне, в каких ты отношениях с мисс Сидней, что готов немедленно встать на ее защиту?Однако не успел Росс ответить на этот вопрос, как миссис Кэннон вновь сочла нужным вмешаться в их словесную перепалку:— Мэтью, я убеждена, что ты нарочно пытаешься задеть Росса. Его отношения с мисс Сидней касаются только его самого, и никого больше. А теперь, будь добр, подожди за дверью и дай нам хотя бы минуту покоя.— С превеликой радостью, — ответил Мэтью, хотя и довольно сердито. — Я никогда не любил наносить визиты больным.Как только он вышел из комнаты, мисс Сидней тотчас наклонилась к старшему сыну:— И все-таки, Росс, в каких ты отношениях с мисс Сидней?Росс с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.— Но ведь ты только что сказала, что наши с ней отношения никого не касаются.— Безусловно. Но ведь я твоя мать и имею полное право знать, если ты вдруг проявил интерес к какой-нибудь женщине.Росс усмехнулся ее неприкрытому любопытству:— Даже не надейся. Я ни в чем тебе не признаюсь.— Росс, — строго произнесла мать, а затем закатила глаза и улыбнулась: — Знаешь, я уже забыла, когда в последний раз видела тебя веселым. Я даже решила, что ты разучился смеяться. Но, дорогой мой мальчик, — завести роман с прислу гой! И это тогда, когда ты можешь выбрать любую из самых богатых, самых благовоспитанных невест во всей Англии!Росс посмотрел матери в глаза. Он отлично понимал, что сама идея брака с представительницей иного сословия представляется ей чудовищным, вопиющим нарушением всех и всяческих правил и условностей. Одно дело — ни к чему не обязывающая любовная интрижка. Против этого никто не возражал. Однако джентльмен никогда не запятнает себя женитьбой на собственной прислуге. Но Росс был выше этих условностей. За годы, проведенные на Боу-стрит, ему не раз приходилось сталкиваться и с особами королевской крови, и с теми, у кого в этой жизни не было за душой ни гроша. И опыт общения с представителями самых разных сфер жизни — от верхов до самого дна — убедил его в том, что условности и предрассудки его класса отдают самым откровенным лицемерием. Он видел немало представителей так называемых благородных семейств, способных на самые подлые, самые низкие поступки, и бездомных бродяг, которые подчас вели себя как истинные джентльмены.— Отец мисс Сидней был виконтом, — сказал он матери. — Хотя, признаюсь честно, будь он последним старьевщиком в Лондоне, это мало что изменило бы для меня.Услышав такие слова, миссис Кэннон поморщилась:— Боюсь, что за годы работы на Боу-стрит ты набрался неподходящих, дерзких идей.Росс отлично понял, что эта реплика отнюдь не комплимент в его адрес.— Ты говоришь, что отец ее виконт, — продолжала тем временем миссис Кэннон. — Могло быть и хуже.— Мама, ты слишком многое вообразила себе, — сухо произнес Росс. — Разве я сказал тебе, что у меня по отношению к ней имеются серьезные намерения?— Но ведь имеются же! — спокойно возразила миссис Кэннон. — Материнское сердце не проведешь. А теперь, будь добр, расскажи мне, как женщина якобы благородного происхождения оказалась на Боу-стрит в качестве прислуги? Что привело ее сюда?Росс изумленно выгнул брови:— А ты не хочешь расспросить меня о моем ранении?— Клянусь, я нанесу тебе еще одно, если ты не расскажешь мне все о мисс Сидней! Глава 7 София не поднималась в комнату Росса Кэннона еще несколько часов после того, как его мать и брат ушли от него. Росс лежал один, злясь и недоумевая, какие обязанности по дому требовали ее неотложного внимания и участия. София отправила наверх Люси, чтобы та отнесла больному поднос с ужином и лекарство, а также книги и газеты, чтобы он не скучал. Увы, аппетита у него не была, а вдобавок разболелась голова. Вскоре наступил вечер, и в комнате стемнело. Сэр Росс метался на постели в темной, душной комнате. У него начался жар. Все его тело болело и ныло, рана в плече то и дело напоминала о себе острой болью. Но больше всего злило то, что его оставили одного. Ему казалось, что о нем просто-напросто позабыли, а тем временем жизнь за стенами комнаты шла своим ходом. Он же, как пленник, был прикован к постели. Кое-как ему удалось стащить с себя ночную рубашку. Натянув под самое горло одеяло, он лежал, исходя потом и раздражением.Когда около восьми часов София переступила порог его спальни, он уже совсем обессилел и отчаялся и, несмотря на мучительную боль в плече, перевернулся на живот и лежал, уткнувшись лицом в подушку.— Сэр Росс, — негромко позвала София, зажигая лампу, — вы спите? Я пришла поменять вам повязку.— Я не сплю, — отозвался он слегка сердитым тоном. — Но у меня жар и сильно болит плечо, и еще я устал лежать в этой проклятой постели.София наклонилась и потрогала ему лоб.— Да, у вас по-прежнему жар. Позвольте, я вас переверну. Неудивительно, что у вас разболелось плечо, ведь вы так неудобно лежите.Ее изящные, но сильные руки помогли ему подняться. Издав недовольный стон, Росс перевернулся. Одеяла соскользнули с его плеч. Поддерживая его за шею, София поднесла к его губам стакан, и Росс несколькими жадными глотками выпил подслащенную ячменную воду. Ему казалось, что уже одно только присутствие в комнате Софии подобно дуновению свежего ветерка.— Кстати, кто это закрыл окна? — спросила она.— Моя мать, кто же еще? Она утверждает, что свежий воздух вреден при лихорадке.— Вот уж не думаю, что вам повредил бы ночной воздух.С этими словами София подошла к окну и настежь распахнула его, впуская ночной ветерок.Росс вновь откинулся на подушки, с облегчением вдыхая после удушающей духоты ночную прохладу.— Вас не было весь день, — сказал он, ожидая, что она ему ответит, и вновь подтянул одеяло повыше, по самую грудь. Интересно, догадалась ли она, что под ним он совершенно голый? — Чем вы занимались?— Сначала мы с девушками почистили плиту и дымоходы, а потом занимались стиркой и починкой белья. Остаток дня я тоже провела на кухне — мы с Элизой варили джем из черной смородины.— Пусть завтра Элиза занимается подобными вещами одна. Вы останетесь при мне.— Хорошо, сэр, — негромко ответила София, улыбнувшись его повелительному тону. — Если вы нуждаетесь в моем обществе, достаточно только попросить об этом.С этими словами она стала менять у него на плече повязку. Росс поморщился от боли, однако его утешало то, что он видел перед собой нежное, сосредоточенное лицо Софии, ее опушенные густыми темными ресницами голубые глаза. Вспомнив, как страстно она отреагировала утром на его ласки, Росс ощутил в душе нечто вроде триумфа. Несмотря на все свои страхи, она была готова отдаться ему. Нет, сегодня он не станет добиваться продолжения утренней сцены, сначала необходимо выздороветь и набраться сил. Зато затем, затем…София закончила завязывать концы бинта и опустила в миску с водой лоскут ткани.— Признаков заражения нет, — сказала она, выкручивая лоскут. — Если не ошибаюсь, рананачинает затягиваться. Надеюсь, что лихорадка тоже вот-вот пойдет на убыль, и тогда вам станет легче.И она принялась влажной тряпицей смачивать ему лицо и лоб. Росс ощутил на мокрой коже дуновение ночного ветерка и слегка поежился.— Вам холодно? — раздался рядом с ним нежный голос Софии.Росс закрыл глаза и покачал головой.— Нет, — прошептал он. — Пожалуйста, не останавливайтесь. Это так приятно.София вновь смочила ткань. Влажный лоскут заскользил по шее и груди, и Росс от неожиданности негромко вздохнул. Как давно никто о нем вот так не заботился! Как ни напрягал он память, вспомнить все равно не смог. Исполненный благодарности к Софии, он прислушался к ее голосу — она едва слышно напевала себе под нос какую-то мелодию.— Вы не знаете слов? — спросил он.— Не все.— Спойте мне.— Боюсь, у меня не слишком красивый голос, — сказала она. — Вы будете разочарованы, если услышите весьма посредственное исполнение.Росс поймал у себя на груди ее пальцы.— Вы никогда не разочаруете меня.Сначала София довольно долго молчала, даже не пытаясь вырвать руку, но в конце концов все-таки запела мелодичным умиротворяющим голосом:Когда сердце вспыхнет любовным огнем,Я буду рада любимому и ночью, и днем.Ликуя, нежным звоном звенят колокола,Приветствуя тебя, о любовь моя!Она допела до конца и умолкла. Росс открыл глаза и увидел на лице Софии грустное и одновременно мечтательное выражение, словно ей вспомнилась ее первая и, увы, такая горькая любовь. Росс почувствовал, как в нем тотчас шевельнулась ревность, и попытался помочь ей стряхнуть с себя грустные воспоминания о прошлом.— Вы правы, голосок у вас и впрямь не ахти какой выразительный, — произнес он и тотчас улыбнулся, увидев, как София обиженно поджала губы. — Но мне все равно понравилось, — поспешил добавить он.София положила ему на лоб влажную ткань.— Теперь ваша очередь меня развлекать, — игриво произнесла она. — Давайте, я жду.— Но я не умею петь.— А я от вас и не жду особых талантов, принимая во внимание ваш голос.— Чем вам не нравится мой голос?— Он слишком скрипуч. Вряд ли можно ожидать, что вы запоете бархатистым баритоном. — И она рассмеялась, видя, что он слегка надулся. София же просунула руку ему под шею и поднесла к губам стакан ячменной воды. — Вот, сделайте еще глоток.Росс с гримасой отвращения выпил предложенный ею напиток, которым обычно поят больных.— Уже забыл, когда в последний раз пил ячменную воду, — проворчал он.— Элиза говорит, что вы никогда не хвораете, — сказала она, ставя стакан на столик. — Да что там, все сыщики как один поверить не могут, что вы ранены. Послушать их, так выходит, что пули должны отскакивать от вас, как капли дождя.Росс задумчиво улыбнулся:— Я никогда не строил из себя сверхчеловека.— Тем не менее почти все вас таковым считают, — возразила она и пристально посмотрела на него. — Будто вам неизвестны человеческие слабости. Будто вам не страшны пули.Они оба на мгновение замолчали, глядя в глаза друг другу.Неожиданно Росс понял, что ему задан немой вопрос.— Боюсь, что люди ошибаются, — произнес он. — Есть у меня свои слабости. И немало.София отвела взгляд в сторону и машинально принялась разглаживать складки на покрывале.— Да, но вы не позволяете им взять над собой верх.Он поймал ее пальцы и погладил бархатистую поверхность ее коротко остриженных ногтей.— Что бы ты хотела узнать, София?Ее ресницы моментально вспорхнули вверх.— Почему вы не женились вторично после того, как ваша жена умерла? Ведь с тех пор прошло так много времени. Вы же еще относительно молоды.— Относительно? — спросил Росс нахмурившись.София улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44