— Нужно перенести лагерь».
— Позови Десидио, — велела она Триссу.
Сильный дождь мог превратить в сплошное болото луга, на которых стояли лагерем федераты. Конечно, надеяться на это легкомысленно, но она не могла совладать с собой.
«Дайте нам всего лишь неделю, — просила она, устремив глаза на пробивающуюся среди туч синеву. — Только одну неделю».
На лицо ее упали первые капли дождя.
***
Авангард эльфов быстро свернул лагерь и двинулся в густые заросли Беличьего леса, чтобы переждать там надвигающуюся грозу. К вечеру дождь усилился.
Крылатые Всадники привязали птиц роков поодаль от лошадей, а сами присоединились к стрелкам, укрывшимся под брезентовыми навесами, куда был заблаговременно перенесен провиант. Посланные в разведку воины вернулись с сообщением, что ни в одном направлении не замечено движения и нигде нет намека на пополнение федератов.
Этим вечером эльфы смогли приготовить горячий ужин, так как стена дождя прибивала к земле дым кухонных костров. Затем все улеглись.
Рен думала, что не сможет сомкнуть глаз, но заснула, едва приклонив голову. Последними, кого она видела, засыпая, были Трисс и двое гвардейцев, стоявших неподалеку от нее на страже.
Когда Рен проснулась, по-прежнему шел дождь, такой же сильный, как и накануне. Небеса плотно затянули тучи, а земля превратилась в сплошное грязное месиво. Дождь лил весь этот день и весь следующий. Разведчики, посланные проверить, далеко ли продвинулась армия Федерации, вернулись с сообщением, что она и не трогалась с места. Как и надеялась Рен, луга превратились в трясину и армия южан безвылазно сидела под навесами, пережидая непогоду. Рен помнила предупреждение Тигра Тэя: глупо думать, что если федераты сидят на месте, значит, они ничего не предпринимают, но погода была такой ужасной, что Крылатым Всадникам не хотелось никуда лететь, а без их участия никаких достоверных сведений получить было нельзя.
Из Арборлона пришло известие, что главные силы эльфийской армии будут готовы к походу на юг только через несколько дней. Рен огорченно поморщилась. Преимущества дурной погоды сводились на нет.
Часть времени девушка провела с Тибом, стараясь узнать о нем побольше, надеясь угадать, имеют ли подозрения Тигра Тэя хоть какие-нибудь основания. За исключением тех случаев, когда речь заходила о Глуне, Тиб был неизменно весел и откровенен. Ободренный вниманием королевы, мальчик охотно рассказывал о себе.
Он сообщил ей, что родился и вырос в Варфлите, потерял обоих родителей в темницах федератов, был вовлечен свободнорожденными в Сопротивление и с тех пор жил с повстанцами.
Использовали его в основном в качестве гонца, потому что выглядел он очень безобидно и оттого мог пройти почти повсюду. Рассказывая об этом, он так заразительно смеялся, что рассмешил и Рен. Он заявил, что раз или два путешествовал на север, в повстанческую твердыню среди Зубов Дракона, но заглядывал туда исключительно по делу, не задерживаясь, так как в городе мог быть более полезен. Мальчик с грустью говорил о делах свободнорожденных и о необходимости отобрать пограничные земли у федератов. О порождениях Тьмы он не обмолвился ни словом и даже не намекнул, что знает о них. Девушка внимательно прислушивалась ко всему, что говорил Тиб, но не услышала ничего, что подтверждало бы подозрения Тигра Тэя — мальчик якобы не тот, за кого себя выдает.
Рен попросила Трисса тоже поговорить с мальчуганом и составить о нем собственное мнение. Трисс исполнил ее пожелание, но у него создалось точно такое же впечатление, как и у повелительницы, — Тиб Арне не ведет двойной игры. Рен окончательно уверилась в этом и предоставила событиям течь своим чередом.
На третий день дождь кончился. Поздним утром тучи рассеялись и в чистом небе засияло яркое солнце. На листьях и травах дрожали капли воды, все овраги и низинки превратились в маленькие озера. Во влажном воздухе поднимались облачка пара. Десидио снова выслал на равнину верховые дозоры, а Эрринг Рифт отрядил на юг двух Крылатых Всадников. Из глубины леса эльфы вышли на опушку и стали ждать известий.
Эльфийские стрелки ничего не обнаружили, а Крылатые Всадники сообщили, что федераты свернули лагерь и готовятся к выступлению.
Поскольку уже перевалило за полдень, было непонятно, что это за маневр: армии ведь до сумерек продвинуться более чем на несколько миль не удастся. Рен выслушала сообщения, попросила повторить их, обдумала услышанное, а затем призвала Эрринга Рифта.
— Я хочу взглянуть на происходящее сверху, — заявила она. — Ты можешь выбрать кого-нибудь, кто поднял бы меня?
Чернобородый Рифт захохотал:
— Если с тобой что-нибудь случится, я предстану перед лицом разъяренного Тигра Тэя! Ни за что! Я сам подниму тебя, моя королева. Вместе воевали, вместе в случае чего погибать будем, мне, по крайней мере, не придется держать ответа.
Рен сообщила о своем решении Триссу, отклонила его предложение сопровождать ее и отправилась туда, где Рифт усаживался на Граяла.
Завидев это, примчался взволнованный Тиб с широко распахнутыми, восторженными глазами и принялся умолять королеву позволить и ему покататься. Девушка засмеялась и сказала:
«Нет». Но выражение разочарования и страстной надежды в глазах мальчика подкупило ее, и она пообещала взять его в следующий раз.
Несколько минут спустя она уже летела к югу на спине Граяла, внимательно разглядывая расстилающийся внизу влажный полог лесов и открытую всем ветрам безбрежную ширь равнин. Над землей белыми волнами клубился туман, а над ним, словно полоски яркой ткани, мерцали арки радуг. Граял стремительно мчался краем леса мимо Пикона, пока вдали не показалась армия Федерации. Рифт вел птицу рок, держась между южанами и ослепительным сиянием полуденного солнца.
Рен окинула взором растекшееся пятно лагеря. Разведчики не ошиблись. Армия готовилась к выступлению. Солдаты паковали снаряжение и собирались в колонны и отряды. Часть воинов была уже в пути и двигалась на север. Ночная атака эльфов не изменила первоначальную цель армии — поход на Арборлон продолжался.
Граял промчался мимо федератов, и Эрринг Рифт уже собрался повернуть гигантскую птицу назад, как Рен поймала его руку и жестом приказала продолжить полет в том же направлении. Она не отдавала себе отчета в том, зачем ей это нужно, но хотела убедиться наверняка, что ничего не пропустила. Нет ли там всадников, скачущих из Южной Земли? Что если на помощь федератам высланы свежие подкрепления? В ушах ее звучали предостережения Тигра Тэя.
Рифт и Рен летели над грязной лентой Мермидона, текущего от Пикона на юг по равнинам, а потом поворачивающего на восток к Склизкой Топи и далее к Керну. На юге и востоке расстилались пустынные, выжженные летним зноем равнины. Ветер так бил Рен в лицо, что на глазах девушки выступили слезы. Впереди нее, положив руки на твердую, словно камень, шею Граяла, сидел нахохлившись Эрринг Рифт. Птица повиновалась малейшему прикосновению хозяина.
Мермидон резко повернул на восток и сузился, но потом снова расширился, разливаясь среди поросших сочной травой лугов. Вздувшаяся от дождей река медленно несла мутные, взбаламученные воды, в которых чего только не было: грязь, ил, обломки и всевозможный мусор с гор и из лесов. Пенный поток медленно прокладывал себе дорогу по привычному руслу.
На дальнем берегу, выхваченное солнечным лучом, блеснуло что-то непонятное. Рен зажмурилась, пораженная странным блеском, потом тронула Рифта за плечо. Крылатый Всадник кивнул. Он тоже заметил загадочные блики. Замедлив полет Граяла, он направил птицу ближе к деревьям у северного края Ирайбиса.
Снова слепящие вспышки. Рен пристальнее вгляделась вдаль — там шевелилось что-то громадное. «Нет, — поправилась девушка, — эта штука там не одна. Их много, и двигаются они неуклюже, словно гигантские муравьи…» Она хорошенько всмотрелась в эти предметы, сгрудившиеся на берегу и готовые пересечь реку в самом узком месте и двинуться на север.
Ползуки.
Восемь штук.
Девушка перевела дыхание. Теперь она четко видела их закованные в броню тела, усеянные острыми шипами и лезвиями, их членистые ноги и челюсти. Сочетание живой плоти и закаленной стали — вот что представляли собой эти порождения Тьмы.
Королева эльфов о них слышала.
Рифт резко повернул Граяла назад, к деревьям, уходя от внимания тварей, сгрудившихся на речном берегу, боясь быть замеченным в предательском сиянии солнца. Рен обернулась, желая убедиться в том, что не ошиблась. Ползуки, пришедшие из Южной Земли на подмогу федератам, шагающим на Арборлон, — таков был ответ порождений Тьмы на вылазку эльфов. Рен Вспомнила легенду, поведанную ей Гартом, когда она была еще ребенком. Легенду эту на протяжении более пятидесяти лет народы Четырех Земель рассказывали шепотом, ибо не осмеливались рассказывать ее громко, а гласила она о том, как гномы Восточной Земли успешно сдерживали натиск Федерации, пока не были посланы ползуки, чтобы расправиться с ними.
Ползуки… Теперь они, без сомнения, посланы, чтобы расправиться с эльфами.
В душе у девушки что-то оборвалось. Эрринг Рифт вопросительно смотрел на нее, ожидая дальнейших приказаний. Она махнула в том направлении, откуда они прилетели. Рифт кивнул и развернул Граяла. Обернувшись в последний раз, Рен увидела, как ползуки тонут в окутавшем степь знойном мареве.
«Что можно предпринять против них, неужели эльфы снова обречены на поражение?» — лихорадочно думала Рен, но никакой спасительной идеи ей на ум не приходило.
Глава 19
Уолкер Бо зажмурился.
Какой же ясный выдался день — солнечное сияние ослепительно, а краски так чисты и отчетливы, что глазам больно. От горизонта до горизонта ни единого облачка, кругом, насколько хватает глаз, прозрачная бездонная синева. И 8 средоточии синевы безудержное пламя полуденного солнца. Ничей взор не мог дольше мгновения вынести его испепеляющего свечения. Раскаленный шар плыл над Четырьмя Землями, и в лучах его казался призрачным пейзаж в тускло-коричневых тонах сухих трав и земли, но особенно — зелень лесов и лугов, голубизна рек и озер, иссиня-стальные и медно-рыжие склоны гор и долин. Знойный воздух волнами накатывал в те места, куда не проникало освежающее дуновение ветра. Чудилось, будто от одного резкого звука этот мираж может растаять, испариться, точно его и не существовало вовсе.
Это был день, когда исполняется все обещанное, сбываются все надежды и чаяния. В такой день можно думать лишь о радостях жизни, а мыслей о смерти, кажется, просто и быть не может.
В слабой улыбке Уолкера Бо сквозила горечь.
Ему были не по душе собственные мысли.
Вглядываясь вдаль, он одиноко стоял на крепостной стене Паранора, на северо-западном углу ее, под нависающим выступом козырька. Он стоял тут с самого рассвета, выскользнув через северные ворота, в то время как Четверо Всадников собрались у западных, чтобы в очередной раз бросить ему вызов. Прошло уже почти шесть часов, а порождения Тьмы до сих пор не обнаружили Бо. Он снова был сокрыт незримыми чарами. «Раньше заклинание действовало, — объяснил он Коглину свой план, — так почему бы ему не подействовать и на этот раз?»
Как бы то ни было, сейчас он незрим.
Потоки солнечных лучей омывали склоны Зубов Дракона, размывая самые глубокие тени, обнажая плоские ровные грани скал! Взору Уолкера открывались простиравшиеся до самого горизонта на севере пустоши Стреллихейма.
Он видел восточные окрестные земли до ущелья Дженниссон и южные — до Кеннона. Сквозь деревья, окружавшие цитадель, мерцала синева ручьев и заводей, меж ветвей, радуя и изумляя глаз, порхали разноцветные певчие птицы.
Уолкер Бо глубоко вдохнул полуденный воздух. В такой день возможно все. Все что угодно.
Он был одет в свободный балахон. Капюшон сброшен на спину, так что черные волосы Уолкера струились по плечам, отросшая борода тщательно причесана. Облик его, впрочем, был скрыт от глаз, и, окажись здесь случайный прохожий, он не увидел бы ничего, кроме обыкновеннейшей крепостной стены. Отдых восстановил силы Уолкера. Раны, полученные три дня назад, затянулись, никак о себе не напоминая.
Он не думал о событиях прошлого, мысли его были устремлены в настоящее, на то, что происходит ныне, сегодня, сейчас.
Порождения Тьмы уже десятый день осаждали цитадель. И сегодня Уолкер Бо решил положить конец осаде.
Оглянувшись на северную сторону замка, он увидел, как из-за угла появился всадник — Глад; громыхая костями, он трясся на ящероподобной кляче, не глядя ни влево, ни вправо, полностью погрузившись мыслями в собственный безумный мир. Серый, словно пепел, и бесплотный, как дым, он клонился вперед, нависая над дорогой.
Всадник промчался всего в нескольких футах от Уолкера Бо и не заметил его.
«Сейчас или никогда!» — подумал новообращенный друид.
Он снова устремил взгляд на долину, вспоминая иные времена и иные края, все события, предшествовавшие этому дню, всех друидов, что пришли в Паранор и обосновались здесь. Их были сотни, но все они, кроме одного, погибли тысячу лет тому назад при осаде Паранора Чародеем-Владыкой. Выжил лишь Бреман, став единственной надеждой народов и наследником чудесной силы друидов. Затем Бреман ушел, и на его место заступил Алланон. Теперь и Алланон покинул этот мир, остался он, Уолкер Бо.
Пустой рукав на искалеченной руке Уолкера был подколот к плащу за спиной. Он в сотый раз ощупал плечо и несколько дюймов неуклюжей культи. Сейчас Темный Родич уже с трудом припоминал, каково это — иметь две руки.
Он сам удивился, что ему так трудно это себе представить. За недели, прошедшие со времени его столкновения с Асфинксом, столько всего случилось и сам он изменился так разительно, что можно было позабыть всю прежнюю жизнь.
Даже гнев и недоверие к друидам ныне исчезли; да и с чего было Уолкеру в его новом воплощении испытывать неприязнь к друидам? Все это кануло в прошлое. Ушла, поглощенная прошлым, и ненависть к Угрюму-из-Озера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63