– Саманта стряхнула его руку.– Но ты к ним обратишься? – опять взялась за свое Элеонор. – Ты же обещала. И лучше бы не дразнить этого парня. Кто знает, насколько он опасен. Может, он сидит на игле и на волосок от срыва.– Она права, детка, – поддержал босса Ворчун Роб. Он сдвинул шляпу на затылок и уставился на Саманту, словно увидел ее впервые. В его блекло-голубых глазах не было ни сочувствия, ни тревоги за коллегу, а, пожалуй, лишь интерес к тому, как она сумеет выкрутиться из непростой ситуации.– Но ведь что тебе ни советуй, ты все равно сделаешь по-своему, – добавил он, как бы подытоживая обмен мнениями.
Саманта запаслась кофе и направилась в студию. По пути ей почему-то казалось, что коридоры и холлы освещены не так хорошо, как обычно, что за дверями пустых кабинетов происходит какое-то шевеление. Если все разом, начиная с ее «персонального психа» и включая Элеонор и Ворчуна Роба, взялись напугать Саманту, то они своей цели добились.Слава богу, что ей не грозило провести вечер за микрофоном в одиночестве. Мелани уже была на месте и налаживала линии связи, втыкая штекеры в нужные гнезда. И Тини зачем-то околачивался в студии, хотя до начала своей передачи вполне мог часок-другой погулять на свежем воздухе. Однако Саманта вошла в звуконепроницаемую стеклянную кабинку с нехорошим чувством, как будто, отгородившись прозрачными стенками от коллег, она лишила себя их поддержки и одна идет на встречу с неведомой злой силой.Еще не начались звонки, а она уже ощущала особую на-электризованность аудитории, ожидающей, когда ее голос прозвучит в эфире. Прошлый разговор радиопсихолога с «Джоном», разумеется, подогрел интерес к передаче.Она начала с обычного: «Добрый вечер, жители Нового Орлеана. Доктор Саманта приветствует вас...» Затем, зная, что затевает опасную игру с дьяволом, Саманта объявила:– Те, кто нас слушал вчера, несомненно, помнят, на чем закончилась прошлая передача. Некто по имени Джон затронул тему покаяния и расплаты за совершенные грехи. Я думаю, что нам стоит продолжить этот разговор....Пальцы ее, сжимавшие стойку микрофона, начали дрожать. Она поспешно убрала руку.Все телефонные линии замигали почти одновременно. Пусть потом Элеонор обрушится на нее, скажет, что она сама провоцирует своего «психа» на скандал в эфире, но Саманте требовалось, чтобы он опять вышел из тени и напомнил о себе. Только так можно было подобраться если не к его конкретной личности и к логову, то хотя бы к истокам его поступков.На первой линии повис Том, на второй – Сара, на третьей – Марси. Новоорлеанцы с энтузиазмом обсуждали проблему греха и покаяния, цитировали Библию. Позвонили и два Джона, но оба оказались не те... Саманта почувствовала облегчение, но и досаду одновременно. Время передачи подходило к концу.«Спокойной вам ночи. Пусть сегодняшний день был полон забот и тревог, но ведь всегда есть завтра... А завтра будет уже другой день».«Он может проявить себя и завтра. Не я, а он хозяин положения. Неизвестно, кто из нас рыбак, а кто рыбка», – вдруг подумала Саманта.Она отключила микрофон, запустила рекламу и вышла из кабины.– Не застрял ли мой «псих» в твоем сите? – спросила она у Мелани.– Нет. Он не объявлялся. Ты разочарована?– Хотелось бы разобраться в его мотивах.– А если их нет? Псих – он и есть псих. Вчера он потешился здесь, сегодня пасется в другом месте.– Может быть... – Однако Саманта сомневалась. Хотя это и глупо, но ей казалось, что «псих» просто дразнит ее. Зная, что она будет ждать его звонка, он избрал новую тактику.– Забудь о нем, – посоветовала Мелани. – Ты чуть ли не умоляла его позвонить, выбрав такую тему для передачи. А ему, может, это уже наскучило.– Или он стал более осторожным. Он же не знает, что я еще не привлекла к делу копов. Он может думать, что копы прослушивают звонки и выследят, откуда он звонит.Мелани зевнула:– А может, ты ему не так уж интересна, как тебе кажется?Саманта так не думала.Они вышли в коридор, оставив Тини одного в студии.– Пока я была в Мексике и ты замещала меня, он случайно не звонил? – Что-то странное в поведении Мелани заставило Саманту задать этот вопрос. Или никакой странности не было, а просто она уже стала чересчур подозрительной? Мания преследования – вот как это называется.Мелани рассмеялась, но смех ее показался Саманте несколько деланым.– Мне, – Мелани подчеркнула это «мне», – он не звонил. Этот псих – твой поклонник.И тут, как бы в подтверждение этих слов, Тини выскочил в коридор и позвал почему-то свистящим шепотом:– Саманта! «Твой» на линии. Назвался Джоном.Саманта оцепенела.– Я не шучу. Он ждет тебя.Она поспешно проковыляла обратно в студию.– Я запишу разговор, – сказал Тини.Саманта кивнула, надела наушники Мелани и нажала светящуюся кнопку на пульте.– Доктор Саманта слушает.– Это Джон, – с придыханием произнес мужчина. Он явно волновался, но старался это скрыть. – Твой Джон. Знаю, что ты ждала моего звонка, но я был занят.– Кто ты?– Неважно. Дело не во мне.– Неправда. Именно в тебе. Чего ты добиваешься?После паузы он заговорил уже возбужденно, с нарастающим обвинительным пафосом:– Знай – то, что случилось... случилось из-за тебя! Это все твоя вина, твоя!Кровь ее застыла в жилах.– Что... что случилось?– Узнаешь.В наушниках щелкнуло, и связь оборвалась.– Что... что я узнаю? – требовала Саманта ответа у мертвой тишины. – Проклятие! – Она сорвала наушники, но погасшая кнопка словно гипнотизировала ее. Была слабая надежда, что огонек вновь начнет призывно моргать.Мелани тронула Саманту за плечо:Это был он?Да.Тини задумчиво поскреб щетину на подбородке.– Тебе надо срочно сообщить...– Кому? Полиции?Все трое продолжали говорить шепотом, с опаской поглядывая на пульт, словнолиния по-прежнему связывает их с незнакомцем.– Не знаю... может, позвонить Элеонор или мистеру Ханна?– Что толку подымать рябь на воде? Джордж этого не выносит, да и пользы от него никакой, – возразила Саманта, со всей ясностью представив, насколько беззащитна она перед лицом неведомой угрозы. Джон может настичь ее всюду. Она остается легкодосягаемой добычей. Он знает про нее все, а ей знаком лишь его голос. Впрочем, и голос можно подделать, исказить до неузнаваемости. Глава 5 – Нам еще подкинули подарочек!Детектив Робин Монтойя, ладный, крепкий парень с черными волосами, глянцевыми, как вороново крыло, и золотой серьгой в ухе, привалился мускулистым плечом к притолоке двери кабинета и с неуместной веселостью глядел на своего напарника, ожидая, какова будет его реакция.– Еще один, – без удивления, а как-то даже обреченно произнес Рик Бентс и посмотрел на часы. Три пятнадцать. Он заступил на дежурство в семь вечера. Новость пришлась как раз на самый глухой ночной час.– Женщина? – Он мог бы и не спрашивать.– Девица. Пчелка-труженица. Собирала мед во Французском квартале.– Где ее нашли?– По соседству с пивной «У Джексона».– Дьявол! – Бентс откинулся на стул и поправил настольный вентилятор, который лишь приводил в движение теплый воздух. В старом, видавшем виды здании центрального полицейского участка Нового Орлеана кондиционеры отказали в самый разгар лета.– Она с другой девчонкой на пару снимала комнату. Та вернулась домой и увидела труп на кровати.Бентс потянулся за курткой:– Медэксперту сообщили?– Он уже едет.– В комнате не шуровали? Эта подружка-соседка что-нибудь трогала?– Нет. Только воплями разбудила весь дом. Но управляющий клянется, что тут же запер дверь и отправил всех досыпать.Бентс в задумчивости нахмурил лоб.– По идее, этой мертвой куколкой должен заниматься Бринкман. Тебе следует позвонить ему.– Он в отпуске, и к тому же у тебя больше опыта в таких делах, – возразил Робин.– То было в Лос-Анджелесе, и давно...– Не так уж давно. И хоть ты официально не числишься в отделе убийств, первую жертву мы ездили смотреть вместе.– И что, от меня был какой-то толк?– Кончай ныть, – одернул напарника Робин. – Едешь ты или нет?– Поехали.Бентс был уже на ногах. Мощный приток адреналина в кровь разогнал дотоле сковывающее его оцепенение. Ботинки двух детективов грозно протопали по линолеуму коридора и по железным ступеням старинной винтовой лестницы.Монтойя в нарушение правил парковал свою машину прямо у входа в участок. Они одновременно опустились на сиденья и в унисон хлопнули дверцами. Охотничий азарт охватил Бентса. Он уже не думал о последствиях. Бринкман, конечно, взъерепенится, узнав, что его обошли, но Бентсу было наплевать на истерики, которые тот устраивал каждый раз, когда Мелинда Джаскил, глава отдела по расследованию убийств, в очередной раз почему-то предоставляла карт-бланш опальному полицейскому.И это после того, что произошло с ним в Лос-Анджелесе! Впрочем, если ей не понравится, что он взялся за чужое дело, он может всегда вызвать Бринкмана из «Диснейленда», где тот сейчас прохлаждается. Бентс всегда предпочитал начинать действовать, не дожидаясь разрешения сверху, убежденный, что потом непременно заслужит одобрение. Чаще всего это кончалось плохо.Монтойя был почти на двадцать лет моложе Рика. Он зарабатывал свои нашивки, выкарабкиваясь медленно и с трудом из нищеты, урывками хватая необходимые знания и пробивая, где лбом, где кулаками, расистские барьеры. В двадцать восемь лет Робин Монтойя получил звание детектива и добился перевода из службы охраны общественного порядка в отдел убийств, куда стремился попасть с самого начала своей работы в полиции.Здесь ему было интересно, здесь он надеялся быть на виду. Робина манили тайны, которые ему предстояло раскрыть, ему нравилась сумасшедшая езда по городу к месту преступления и напряженная атмосфера, всегда возникающая вокруг еще не убранного мертвого тела. Причем Монтойя не был ни бесчувственным, ни кровожадным – он был романтиком, и душа его еще не успела покрыться коростой.Включив сирену, он ловко поймал губами сигарету, щелчком выбитую из пачки «Мальборо», и прикурил, входя на полной скорости в очередной поворот. «Дворники» равномерными движениями убирали со стекол мутную пелену, которая тут же налипала вновь. Туман окутывал городские улицы тяжелым, набухшим от влаги саваном, смешиваясь с клубами зловонных испарений из канализационных люков на мокрых мостовых.Гонка, от которой сердце то сжималось, то отпускало, с сиреной и мигалками, с рискованными виражами, была частью ритуала, столь милого сердцу Монтойя, но, к его великому сожалению, она длилась всего несколько минут.Они затормозили у обшарпанного здания с отгороженным желто-черной лентой участком тротуара перед входом. Пара унылых полицейских сдерживали небольшую толпу. Фургончики телевизионщиков были уже тут как тут. Бентс чертыхнулся про себя. Эти стервятники слетаются мгновенно, учуяв падаль, и всегда мешают полиции спокойно заниматься своим делом.Микрофон тотчас замаячил перед его носом, но, прежде чем бойкая репортерша успела выстрелить первым вопросом, он прорычал: «Никаких комментариев!» – и одновременно с Монтойя нырнул под ленту оцепления. Патрульный полицейский в форме мельком взглянул на значок детектива и пропустил их в подъезд.– Третий этаж, – бросил он им вслед.На лестнице пахло марихуаной. Запах был стойкий, словно пропитавший стены. Люди толпились в коридоре, тихо переговаривались, курили и вытягивали шеи, поглядывая на дверь квартиры, где произошло убийство.Монтойя показал свой значок молодому копу, которого Бентс неоднократно видел в участке, но тот попросил Бентса предъявить и его удостоверение. Подобная скрупулезность требовалась парню, чтобы возвыситься в собственных глазах. Бентс легко простил ему это. Если прежний опыт чему-то и научил Бентса, так это сносить терпеливо мелкие уколы по самолюбию.Стоя в дверном проеме и окидывая взглядом крохотную комнатушку, Бентс ощутил, как к горлу подступает тошнота. Такое случалось с ним постоянно, но только в первые мгновения, когда он оказывался на месте преступления. Потом это проходило, стоило лишь ему приступить к своим обязанностям.Даже на ранней стадии расследования, когда труп еще не остыл, специфический запах смерти уже витает в спертом воздухе. Описать, как пахнет насильственная смерть, Бентс не смог бы, но безошибочно улавливал этот запах и отличал его от прочих запахов – пота, крови, экскрементов, рвоты. Он не был отвратительным. Он был гнетущим.Полицейские, занятые своей работой, передвигались по комнате молча, с точностью хорошо отлаженных автоматов. Приемник на столике у кровати был настроен на волну «Р-1». Музыка лилась негромко и ненавязчиво. Шла ночная передача для бодрствующих любителей джаза.– Я бы хотел побеседовать с подружкой жертвы, – сказал Бентс, не обращаясь ни к кому конкретно.– Она в смежной комнате. Здорово напугана, ее всю трясет. – Полицейский в форме («Майк О'Кифи», – вспомнил Бентс его имя) кивнул на приоткрытую облупленную дверь. Бентс заглянул в щелку и увидел худую, как щепка, женщину, всклокоченную, с бледной, нездоровой кожей и мешками под глазами. Губная помада размазалась, тушь от ресниц оставила на щеках черные потеки. Она нервно курила и прихлебывала кофе, едва не давясь им.– Пусть немного придет в себя. Я подойду к ней позже.– Разве вы здесь командуете? – осведомился О'Кифи с сомнением в голосе.– До тех пор, пока не поступит другого распоряжения.О'Кифи не стал спорить.Осторожно, ни к чему не прикасаясь, Бентс заглянул в маленький альков, служивший кухней. Обитательницы квартиры особой аккуратностью не отличались. Везде были рассыпаны крошки, в прозрачном стеклянном кофейнике оставался осадок, в раковине скопилась немытая посуда. Угол под потолком был заткан паутиной.Большую часть комнаты занимала двуспальная кровать. На смятых простынях лежала жертва, полностью обнаженная, лишь черные трусики оставались на ней, зацепившиеся за лодыжку. Одежда ее валялась рядом с кроватью на полу.Мертвая женщина выглядела лет на тридцать. Белая, черноволосая, с короткой-стрижкой и минимумом косметики на лице. Ее невидящие глаза были устремлены в потолок, где лениво вращался вентилятор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44