Покупал тут Водолей
Но скоро она заткнется. Он об этом позаботится.Список женщин, расплатившихся за прегрешения Саманты, впечатлял даже его самого. Первую жертву он выбрал наугад, она подвернулась ему случайно. Шастая по Бурбон-стрит взад-вперед и предлагая себя прохожим мужчинам, эта потаскушка наткнулась на него и тем определила свою судьбу. Каким ужасом исполнился ее взгляд, когда ей стало ясно, что ее ждет.При этом воспоминании он ощутил приятное возбуждение и эрекцию, как и в те незабываемые мгновения. Вторую жертву – тоже проститутку – он подцепил на выходе из шумной пивной. Она охотно пошла с ним, но оказалась капризной и долго не соглашалась нацепить парик. Он убивал ее так же медленно, как и первую, и с таким же ужасом она смотрела на него. А его мужской орган при этом наливался силой и обретал твердость.Но лучшей из всех, самой обольстительной в момент агонии была эта девчонка Жаквиллар. Не ее он намечал в жертву в ту ночь, а совсем другую потаскушку, но вышло так, что попавшаяся ему у университетского кампуса дрянь, одетая точно как проститутка, почему-то взъерепенилась, пустила в ход ногти и вырвалась, оставив его ни с чем.Вот тогда он, потерпев досадную неудачу в одном месте, решил сделать ставку на девицу Жаквиллар. О ее существовании он узнал еще раньше от своего осведомителя, как и о том, что доктор Саманта принимает живое участие в судьбе девушки. Потом он видел их вместе выходящими из Боучеровского центра и беседующими на улице.Однажды он проследил за Лианн до ее дома. Ему показалось знаменательным, что вместо очередной убитой проститутки на день рождения Анни Саманта помимо торта получит в качестве сувенира еще и труп своей пациентки.Когда первая намеченная жертва сорвалась, он не мешкая сел в автобус, направился в район, где жила Лианн, пешком приблизился к ее дому и, спрятавшись в темном месте, стал ждать. Будучи в курсе обстоятельств в семье и ее взаимоотношений с родителями, он предполагал, что девушка не усидит весь вечер дома вместе с враждебно настроенной матерью.Как оказалось, он все рассчитал правильно. Он увидел, как она выскочила из подъезда, явно расстроенная и «на взводе», проследовал за девушкой по пятам до набережной Миссисипи, где та уселась на скамейку, а он подсел к ней. Некоторое время они оба молча разглядывали темную, медленно текущую перед ними реку, потом он завел разговор. Хотя Лианн пребывала в самом мрачном настроении, у них все быстро сладилось. Она, как оказалось, была не прочь урвать немного легких деньжат.Остальное ему тоже далось легко. Как когда-то с кражей у Саманты из комода ее белья.Но вот чего он хотел больше всего, так это наблюдать, как воспримет Саманта известие об убийстве милой ее душе девочки, незаметной мухой залететь в комнату, примоститься на потолке, все видеть и слышать. Ведь Саманта знает, что Лианн умерла из-за нее.Он восстановил в воображении все детали, все стадии убийства. Как она умоляла пощадить ее! Ее голос и сейчас звучал у него в ушах, словно записанный на пленку. Его кровь начала вскипать и ревущим потоком устремилась по венам. Вены набухали от толчков крови. Его бросило в жар. А отвердевший член распирал брюки. Он представил, что Саманта сейчас стоит перед ним, рыжая, зеленоглазая, зрелая женщина во всем великолепии своей нагой красоты. Скоро видение обратится в реальность. Саманта доставит ему наслаждение еще большее.Сигнал мобильника вырвал его из мира сладостных фантазий. С яростью он прохрипел в трубку: «Слушаю!»– Привет! – пропела она кокетливо.Ее задорный голосок ему приятно было услышать, и гнев его мгновенно улетучился, а на лице невольно засветилась улыбка. Она была хорошенькой, всегда оживленной и весьма предприимчивой особой, готовой исполнить его любые, самые извращенные желания и претворить в реальность самые странные идеи. Впрочем, в извращенности она ничуть не уступала, если даже не превосходила его. И сейчас в ее тоне ощущалась неприкрытая похоть.– Сегодня ночью я не работаю, и, может быть, мы вместе с пользой проведем время?..– Может быть... – произнес он, все еще улыбаясь, но поглядывая на снова зашевелившееся существо в углу комнаты. Настал срок для очередной дозы. Он пичкал узника снотворным из аптечки, похищенной им когда-то в хьюстонской больнице.– Открылся новый ресторан на Шартр-сквер. Я прочла в газете... Настоящая французская кухня и прочее... Ты знаешь, как это все шикарно подается в рекламе. А можно перекусить и наедине... Я ведь даже умею готовить. Чтобы ты знал, я еще многое умею... Ха-ха...Он слушал ее смех и думал о своей «охоте», о том, как жизнь покидала тело Лианн. Эта болтушка еще не знает, что ей придется испытать те же муки, когда мерцающая удавка обовьет ее красивую тонкую шею.– Что ж, я согласен, – протянул он с притворной ленцой, хотя на самом деле его охватило желание рискнуть и показаться на людях, смешаться с толпой прохожих, фланирующих по Бурбон-стрит, ощутить запахи разгоряченных тел, быть как все и в то же время быть одному и нести под маской обыденности свою неповторимость.– Кажется, я созрел для того, чтобы послушать немного джаза. Давай встретимся, – он взглянул на часы, – на углу Биенвиль и Бурбон-стрит.– Ой, как здорово! Мне прямо не терпится... – произнесла она с намеком.«Мне тоже», – подумал он и мысленно усмехнулся. Их желания совпадали, но, однако, не до той глубины, где обитала его истинная страсть, ради которой он пожертвовал столь многим. В его хижине хранились сувениры, оставшиеся от давних, более светлых времен. Он принес их из прошлого и разместил здесь как напоминание о том, какой была его жизнь раньше и какой она могла бы быть и сейчас – спортивные награды, теннисная ракетка, клюшки для гольфа, эстафетная палочка, удочки, лыжи и то, что было связано с трагическим поворотом его судьбы, – фотографии Анни и Саманты. Одной из этих грешниц он уже воздал по заслугам, второй еще предстоит искупить свою вину.А сам он обрек себя на бесконечное искупление. Он не знал, наступит ли ему конец, а возможно, и не желал конца. Сегодня он даст себе послабление, ублажит свою подружку, потолкается в толпе, если повезет, раздобудет кокаину, а позже... позже возвратится в свое Одиночество, в нору, откуда никто не услышит вопля о помощи, и займется своим пленником.Он и так уже потратил на него слишком много сил и времени. Пора запускать свой сокровенный план в действие.Он взглянул на скулящее существо в углу и потянулся за шприцем. Пленник, почувствовав каким-то странным образом, что мучитель вот-вот приблизится к нему, часто задышал под плотной повязкой и задергался, пытаясь отползти. Тело его извивалось на месте, словно наколотый на булавку червь. В существе ничего не оставалось от человека, только, пожалуй, ужас в блеклых глазах, почти залепленных гноем.– Что предпочитаешь? Это, – спросил он пленника, показывая ему шприц, – или аллигатора?Какой патетический момент! Как сильна жажда жизни в существе, которое все равно обречено на смерть, но согласно на любые муки, чтобы продлить срок, пока в нем теплится сознание. Возиться с ним не доставляло ему никакого удовольствия, одни лишь заботы. Убить его, просто скинув в болото с порога хижины, было легче легкого, но существо было частью его плана, и главной его частью.– Заткнись!Он пнул пленника носком ботинка по оголенной бледной голени, изъеденной москитами. Какой еще запас крови остался в этой беспомощной плоти?– Заткнись! Не раздражай меня!Звуки, издаваемые существом, оборвались мгновенно, как будто выключили радио. Зато в узких щелочках его глаз стали набухать слезы.Отец Джон и вправду рассердился. Игра стала ему надоедать. Он вколол пленнику снотворное, стянул с омертвевшего пальца колечко с дешевым камнем и поместил в шкафчик со своими сувенирами. Глава 30 – Ты ни минуты не должна оставаться здесь!Это было первое, о чем решительно заявил Тай с ходу, влетев в распахнутую Самантой дверь и заключив в объятия свою перепуганную возлюбленную.– Твой дом стал для тебя опасен.Она была уже в таком разобранном состоянии, что не возражала, как прежде, отстаивая свою независимость, а лишь невнятно бормотала, захлебываясь слезами:– Как это ужасно! Все идет по кругу... Лианн... О боже, она была беременна... Как и Анни.– Успокойся, дорогая. Скоро все образуется.– Неправда! Будет только хуже.– Мы схватим его, я обещаю.Он целовал ее мокрые от слез щеки, потом дрожащие губы, и мужская ласка постепенно возвращала ее из мира кошмаров в реальность солнечного дня.Ей так хотелось верить хоть кому-нибудь, а больше всего – верить Таю Уиллеру, мужчине, который сейчас обнимал ее.– Расскажи по порядку и в подробностях о том, что произошло, – попросил он, осторожно поддерживая ее под руку, пока они шли в кабинет. Тай усадил ее в кресло, а сам сел напротив.Она выложила ему все события, случившиеся за время его отсутствия, рассказала о том, кем была для нее Лианн – пациенткой и младшей подругой, о том, как она безуспешно пыталась дозвониться ей, когда, вероятно, девушка уже была мертва. В отчет она еще включила, хотя ей и далось это с трудом, известие о воскрешении своего брата Питера из небытия, а финалом ее повести стал жуткий звонок «отца Джона» и последующее появление в ее доме полиции.– Каюсь, – сказал Тай. – Мне следовало быть рядом, а не мотаться в Хьюстон. Я мало что там выудил.– Но и здесь ты бы ничего не сделал, – резонно заметила Саманта. – И никто другой. Чем его можно остановить? Не знаю. У меня голова распухает от мыслей, и все впустую.Тай устремился в кухню, положил в свернутый платок льда из морозильника, вернулся и приложил компресс к пылающему лбу Саманты.– Спасибо. Твоя интуиция просто удивительна.Наконец-то на ее губах появилось некое подобие улыбки.– Меня возили в Новый Орлеан, в центральный участок на опознание украденной у меня одной вещицы. – Ее лицо исказилось в гримасе отвращения. – Прости, я не буду об этом говорить. Потом жгучий латиноамериканец по имени Монтойя доставил меня обратно. Я начала рыться в своем архиве, в книгах по психологии серийных убийц, вошла в Интернет... Но вся эта ученость ничем мне не помогла, лишь в мозгах началась полная какофония.Тай нежно прикоснулся губами к ее лбу.– Если бы я могла заткнуть уши... так бесполезно... – пожаловалась Саманта, как заболевший ребенок. – Стыдно признаваться в своем бессилии, но я не понимаю, откуда взялся этот «Джон» и что он от меня требует. Не понимаю....– Мы найдем его.– Но кто он? Я пыталась его вычислить. Полиция исследует сперму, сравнивает с образцами спермы тех, кто имел сношения с женщинами, которых он убил, с теми, с кем была близка Анни и я... Это унизительно, но я не возражала. Это займет кучу времени. Может, у них и получится, но я, как психолог, должна разгадать мотив.– Я владею некоторой информацией по поводу беременности Анни, – напомнил Тай. – Как зовут детектива, возглавляющего расследование?– Рик Бентс.– Я передам ему все, что успел накопать. Постараюсь втолковать ему, что именно из-за смерти Анни Сигер пошли круги по воде. Человек, убивший ее, и тот, за кем они охотятся, – одно и то же лицо.– Они еще убеждены, что Анни покончила самоубийством.– Я вправлю им мозги, – пообещал Тай. – У тебя есть телефон Бентса?– Его карточка на холодильнике.Тай не терял времени. Он прошел на кухню и соединился с Центральным управлением полиции Нового Орлеана. Минутой-двумя позже его связали с инспектором Бентсом, и он принялся излагать ему свою теорию насчет гибели Анни Сигер.За это короткое время Саманта успела сварить кофе. Ей требовалось действовать, чем-то занимать себя, чтобы разогнать демонов, поселившихся в ее голове после известия о страшной кончине Лианн. И не только Лианн, но и других... По меньшей мере на счету у «Джона» еще две жертвы.«И причиной тому ты, Саманта, какая-то твоя давняя промашка, может быть, нерасчетливо оброненное слово в беседах с Анни. Нет! Не бери из рук убийцы эстафету, не сходи с ума! Это он свихнулся, а не ты. Он как раз и добивается того, чтобы ты обвиняла себя. Это его цель. Остынь! Используй свой мозг, свои знания. Вычисли, кто он».Она схватилась за карандаш и блокнот и начала выписывать имена тех, кто был в Хьюстоне в момент смерти Анни Сигер. Список рос быстро – память выстреливала очередную фамилию, и рука фиксировала ее на бумаге. Сколько их, о боже! Как ширятся круги на воде!«Джордж Ханна и Элеонор с радиостанции, Кент Сигер, Райан Циммерман, Дэвид Росс... черт побери, Тай Уиллер... вот он здесь, рядом.... И Питер... да, Питер. Почему бы не включить в список и любимого брата, брата, исчезнувшего неизвестно куда и явно со сгустком ненависти в душе? Почему бы ему не быть тогда в Хьюстоне?»Рядом с именем Питера она поставила вопросительный знак. Вот куда завел ее этот поиск!Со слов Тая она знала, что отчим Анни, Язон Фарадей, и Кент Сигер имели положительную группу крови и не могли быть отцами ребенка. Она вычеркнула их из списка, как и женщин, хотя, возможно, они были сообщницами. Она не знала, какая группа крови у Тая, у Джорджа Ханна или у Дэвида, но имя Тая она густо замарала карандашом.«Если он убийца, то тогда весь мир развалится на куски».И Питера она также, подумав, вычеркнула. Вряд ли он вообще мог знать о существовании Анни Сигер, пусть у него и соответствуюшая группа крови.«Как ты можешь быть уверена, Саманта? Ты не видела его много лет, и, возможно, он следил за тобой, вынюхивал твой след, ждал момента, чтобы в беспричинной злобе нанести удар, обольстил для этого Анни, составив дьявольский план мести родной сестре».Почему именно сейчас всплыл Питер и постучался в закрытую дверь ее памяти? Черноволосый красивый мальчик, потом такой же обаятельный юноша, постоянно утверждавший свое превосходство над сестрой, будь то любая детская игра или велосипедные прогулки, совместные заплывы в озере Саста или лазанье по крутым скалам в горах, где родители устраивали семейные пикники.Не дух соревнования руководил им, а злобное желание унизить сестру, поиздеваться над ней. До того, как он напялил на себя эти дурацкие темные очки и почти не снимал их, она, случайно поймав на себе его взгляд, всякий раз удивлялась жестокости, которую излучали его красивые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44