Вы меня слушаете, Гарри?
— Да, я вас слушаю.
— К сожалению, ложная тревога.
— Ничего. Спасибо за любезность.
— Никаких проблем.
— Но если вы о чем-нибудь услышите...
— Обещаю, Гарри, вы первым узнаете об этом.
— Желаю успехов.
К вечеру у него накопилось множество записей о телефонных звонках от сельских полицейских, и каждый из них был забавнее предыдущего. Офицер из Бриджуотера сообщил о разбитом окне.
— Похоже на проникновение со взломом? — поинтересовался Гарри.
— Не особенно.
— Почему же?
— Потому что расколотили витраж в церкви.
— Вы правы. Но все равно, держите ухо востро. Полиция из Скегнесса сообщила, что кто-то пытался войти в паб после закрытия.
— Человек, которого я ищу, может плохо знать английские законы о лицензировании, — сообщил Гарри.
— В таком случае, я выясню подробнее.
— Хорошо, держите меня в курсе дела.
Полицейский перезвонил через двадцать минут.
— Это всего-навсего оказалась местная жительница, искавшая своего мужа. И, боюсь, пьяная в стельку.
— Проклятье!
— Извините, Гарри, я не хотел раньше времени пробуждать у вас надежды.
— Что уж там — вы их пробудили. Но все равно, спасибо, что все разузнали.
Гарри посмотрел на часы: четыре часа, пересменка в архиве. Грейс заступает на дежурство. «Может быть, сегодня мне все же удастся хоть чего-нибудь добиться?» — подумал он, спускаясь на лифте в подвал. Там он почти сразу же нашел ее. Она укладывала папки с делами в металлическую тележку. Грейс была очаровательной блондинкой с густой копной коротко подстриженных волос. Благодаря дешевой, по военному времени, кроваво-красной губной помаде можно было подумать, что она накрасилась для свидания с мужчиной. Одета она была в серый шерстяной свитер, какие носят школьники, и немного коротковатую для нее черную юбку. Толстые грубые чулки не могли скрыть форму ее длинных, спортивных ног.
В подземном мире архива Грейс была исключением. Вернон Келл, основатель МИ-5, был убежден, что такую важную работу можно доверять только представителям аристократии или, на худой конец, родственникам офицеров МИ-5. В результате архив всегда представлял собой сборище симпатичных дебютанток. А вот Грейс относилась к среднему классу — она была дочерью школьного учителя. Она тоже заметила Гарри, приветливо улыбнулась ему и взглядом ярко-зеленых глаз указала на одну из маленьких боковых комнатушек. Через мгновение она тоже вбежала туда, закрыла за собой дверь и поцеловала гостя в щеку.
— Привет, Гарри, милый. Как твои дела?
— Прекрасно, Грейс. Рад тебя видеть.
Это началось в 1940 году, во время ночного налета на Лондон. Они вместе прятались в бомбоубежище, а утром, когда прозвучали сигналы отбоя тревоги, она привела его к себе домой и уложила в свою кровать. Она обладала несколько необычной привлекательностью и оказалась страстной, необузданной любовницей. Время, проводимое с нею, было для него прекрасным спасением от напряженной и порой гнетущей службы. Для Грейс же Гарри был добрым и нежным человеком, который поможет ей скоротать время в ожидании возвращения мужа из армии.
Такие отношения, пожалуй, могли бы продолжаться до самого конца войны. Но через три месяца после первой встречи Гарри внезапно испытал острое чувство вины. Бедняга, не щадя жизни, дерется в Северной Африке, а я сижу здесь, в Лондоне, и потрахиваю его жену. Эти мысли привели его к глубокому кризису. Он был достаточно молодым человеком, ему следовало находиться в армии и наравне с другими рисковать жизнью, вместо того чтобы ловить безопасных, в общем-то, шпионов, не покидая Великобритании. Он убеждал себя в том, что работа МИ-5 имеет жизненно важное значение для всего хода войны, но грызущие сомнения не покидали его. Как я повел бы себя на поле битвы? Взял бы оружие и дрался бы с врагами или же забился бы в какую-нибудь дыру, пытаясь сохранить свою жизнь? В ту же ночь он рассказал Грейс о своих чувствах и прервал отношения с нею. Тогда они занимались любовью в последний раз. Ее поцелуи были солеными от слез. «Проклятая война, — то и дело повторяла она. — Поганая, проклятая, ужасная война».
— Грейс, мне нужна твоя помощь, — сказал Гарри, понизив голос.
— Слушаю тебя, Гарри. Ты мне не звонишь, не пишешь, не приносишь цветы, а потом приходишь и просишь о помощи. — Она улыбнулась и снова поцеловала его. — Ладно, так что же тебе нужно?
— Я должен посмотреть формуляр выдачи досье.
Грейс сразу помрачнела.
— Что ты, Гарри. Сам же знаешь, что я не могу этого сделать.
— Досье человека из абвера по имени Фогель. Курт Фогель.
На лице Грейс мелькнуло выражение понимания, впрочем, сразу же сменившееся деланным равнодушием.
— Грейс, я думаю, тебе не нужно говорить, что мы ведем очень важное дело.
— Я знаю, что ты занят очень важным делом, Гарри. Все управление только об этом и болтает.
— Когда Вайкери спустился, чтобы взять досье Фогеля, оно отсутствовало. Он отправился к Джаго, и уже через две минуты проклятые бумаги оказались у него в руках. А Джаго нес какую-то ахинею насчет путаницы на полке.
Грейс с сердитым видом рылась в куче документов, сваленных на тележке. Потом взяла несколько папок и принялась расставлять их на полках.
— Гарри, я знаю об этом все, до последней подробности.
— Но тебе-то откуда известно?
— Потому что он обвинил в этом меня. Он написал бумагу о том, что мне объявляется выговор, и вложил ее в мое личное дело, ублюдок.
— Кто тебя обвинил?
— Джаго! — прошипела она.
— Почему?
— Чтобы прикрыть свою собственную задницу, вот почему.
Она снова принялась перебирать папки. Гарри наклонился и взял ее за руки, чтобы вернуть ее внимание к себе.
— Грейс, я должен увидеть этот формуляр.
— Формуляр ничего тебе не даст. Человек, который брал документы перед Вайкери, нигде не расписывался.
— Грейс, пожалуйста. Я тебя умоляю.
— Мне нравится, когда ты меня умоляешь, Гарри.
— Угу, я помню.
— Почему бы тебе не прийти ко мне на обед как-нибудь вечерком? — Она провела кончиком пальца по тыльной стороне ладони Гарри. Ее руки были черными после работы с бумагами. — Мне недостает твоего общества. Поболтаем, посмеемся, и ничего больше.
— Мне бы очень хотелось этого, Грейс. — Это была чистая правда. Он очень скучал по ней.
— Если ты, Гарри, скажешь хоть кому-нибудь о том, где узнал это, то мне только Бог поможет, да и то навряд ли.
— Это останется между нами.
— Даже Вайкери не должен знать, — настаивала она.
Гарри приложил руку к сердцу:
— Даже Вайкери.
Грейс извлекла из тележки очередную кучу папок и снова повернулась к собеседнику. Ее губы, выкрашенные кроваво-красной помадой, почти беззвучно прошептали: ББ.
* * *
— Как это может быть, что у вас нет ни одной версии? — осведомился Бэзил Бутби, не дожидаясь, пока Вайкери опустится на сиденье мягкой кушетки. Сэр Бэзил требовал ежевечерних докладов о ходе расследования. Вайкери, зная о страсти Бутби к письменной документации, предложил подавать рапорты, но сэр Бэзил пожелал получать информацию лично.
Нынче вечером Бутби намеревался выйти в свет. Когда Вайкери появился в его кабинете, он даже пробормотал что-то об «американцах», решив, что парадный вид нужно как-то объяснить. В начале разговора он безуспешно пытался своей ручищей вдеть золотую запонку в накрахмаленную манжету сорочки. Дома сэр Бэзил привлекал к решению таких сложных задач камердинера.
Впрочем, Вайкери пришлось почти сразу же прервать свой доклад, так как Бутби, отчаявшись справиться с запонкой, призвал на помощь свою миловидную секретаршу. Это дало Вайкери дополнительные секунды для осмысления информации, которую ему предоставил Гарри. Именно сэр Бэзил тогда изымал досье Фогеля. Он попытался вспомнить тот, первый разговор. Как сказал Бутби? «В нашем архиве должно иметься что-нибудь на него».
Секретарша Бутби вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Вайкери возобновил доклад. Они выставили наблюдателей на каждом железнодорожном вокзале Лондона. Но руки у них связаны, потому что у них нет никакого описания тех агентов, которых они, по всем предположениям, должны искать. Гарри Далтон составил сводный список всех известных им мест, которые использовались немецкими агентами для встреч. Вайкери взял под наблюдение столько пунктов, сколько смог.
— Я дал бы вам еще людей, Альфред, но у меня никого не осталось, — сказал Бутби. — Все наблюдатели работают по две и три смены. Начальник группы наблюдения уже жаловался мне, что вы хотите загнать их всех в могилу. Они жутко мерзнут. Половина из них свалилась с гриппом.
— Я глубоко сочувствую трудностям наших наблюдателей, сэр Бэзил, и стараюсь использовать их как можно бережнее.
Бутби закурил сигарету и расхаживал по комнате, поочередно затягиваясь и отпивая из стакана джин с тоником.
— У нас в стране находятся три немецких агента, о которых мы ничего не знаем. Я думаю, вам не нужно объяснять, насколько это серьезно. Если хоть один из них попытается войти в контакт с кем-то из наших «двойников», нас ждут большие неприятности. Весь наш «двойной крест» окажется в смертельной опасности.
— Я предполагаю, что они не станут искать контактов с любыми другими агентами.
— Почему же?
— По моему убеждению, Фогель разыгрывает свой собственный спектакль. Я думаю, что мы имеем дело с обособленной сетью агентов, о которых мы никогда и ничего не знали.
— Это всего лишь догадка, Альфред. Мы должны оперировать фактами.
— Вам не приходилось знакомиться с досье Фогеля? — осведомился Вайкери самым небрежным тоном, на какой был способен.
— Нет.
«Да ты, братец, еще и лжец», — подумал Вайкери.
— Судя по тому, как развиваются события, я могу утверждать, что Фогель основал агентурную сеть в Великобритании еще до начала войны и все это время держал ее в законсервированном состоянии. Если исходить из предположений, то основной резидент должен обитать в Лондоне, а его помощник где-то в сельской местности, где он может без больших затруднений встретиться со связным сразу же после получения приказа. Агент, который прибыл вчера вечером, почти наверняка прислан, чтобы получить информацию от резидента. Больше того, они могут встречаться прямо сейчас, пока мы с вами разговариваем. И мы все больше и больше от них отстаем.
— Это интересно, Альфред, но все же это не больше, чем догадки.
— Обоснованные догадки, сэр Бэзил. При отсутствии твердых фактов я боюсь, что догадки — это все, на что мы можем опереться. — Вайкери не сразу решился произнести следующую фразу, поскольку точно знал, какой на нее последует ответ. — Я думаю, что мы, не дожидаясь развития событий, должны договориться о встрече с генералом Беттсом и проинформировать его о возникшей проблеме.
Лицо Бутби сразу сделалось хмурым. Бригадный генерал Томас Беттс был заместителем начальник штаба ГШСЭС по разведке. Высокий, массивный, похожий на медведя Беттс занимал одну из самых незавидных должностей, какие только существовали в Лондоне, — он отвечал за то, чтобы ни один из нескольких сотен американских и британских офицеров, посвященных в тайну операции «Оверлорд», намеренно или невольно не выдал ее врагу.
— Это преждевременно, Альфред.
— Преждевременно? Вы же сами сказали, сэр Бэзил, что у нас под носом бродят три никому не известных немецких шпиона.
— Через несколько минут я должен буду войти в соседнюю дверь и доложить о наших делах генеральному директору. Если я предложу ему сообщить американцам о наших неудачах, он обрушит на меня все свои громы и молнии.
— Я уверен, что ГД не будет слишком суров с вами, сэр Бэзил. — Вайкери отлично знал, что Бутби давно убедил генерального директора в своей незаменимости. — Кроме того, это едва ли можно назвать неудачей.
Бутби приостановился.
— А как бы вы сами это назвали?
— Всего лишь задержкой.
Бутби фыркнул и с силой раздавил окурок в пепельнице.
— Я не позволю вам бросать тень на репутацию этого отдела, Альфред. Я этого не допущу.
— Возможно, вам стоит подумать еще кое о чем, помимо репутации этого отдела, сэр Бэзил.
— О чем же?
Вайкери пришлось напрячься, чтоб подняться с очень мягкой кушетки, в которую все садившиеся глубоко проваливались.
— Если шпионам удастся справиться со своей задачей, то мы окажемся очень близки к тому, чтобы проиграть войну.
— В таком случае, Альфред, сделайте хоть что-нибудь.
— Благодарю вас, сэр Бэзил. Вы дали очень ценный совет.
Глава 16
Лондон
Выйдя из Гайд-парка, они поехали на такси в Эрлс-корт, но расплатились с водителем, не доезжая четверти мили до ее дома. За время короткой прогулки они дважды делали петли, а Кэтрин еще и сделала вид, будто звонит из телефонной будки. Никакой слежки за ними не было. Когда они вошли в дом, домовладелица миссис Ходджес оказалась в вестибюле. Кэтрин демонстративно взяла Нойманна под руку. Миссис Ходджес проводила поднимавшихся по лестнице постоялицу и ее кавалера взглядом, полным неодобрения.
Кэтрин очень не хотелось вести его к себе домой. Она оберегала тайну своего местонахождения и даже отказалась сообщить свой адрес в Берлин. Меньше всего на свете ей было нужно, чтобы какой-нибудь агент МИ-5 среди ночи принялся ломиться в ее дверь. Но о встрече на людях не могло быть и речи: слишком уж многое им предстояло обсудить, и вести многочасовой разговор в кафе или на железнодорожном вокзале было бы слишком опасно.
Она наблюдала за Нойманном, пока тот осматривал ее квартиру. Судя по уверенной, но в то же время легкой походке и сдержанным жестам, он, несомненно, в прошлом был солдатом. Его английский язык казался совершенно безупречным. Конечно, Фогель очень тщательно выбирал кандидатуру для этого задания. По крайней мере, к ней прислали не любителя, а профессионала. Гость подошел к окну гостиной, приоткрыл шторы и пристально всмотрелся в лежавшую внизу улицу.
— Даже если они там, вы не сможете их разглядеть, — сказала Кэтрин, усаживаясь.
— Я знаю, но все равно чувствую себя спокойнее, если есть возможность посмотреть. — Он отошел от окна. — У меня был трудный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83