до н.э.): «Если мужчины и ж
енщины общаются, не приближаясь друг к другу, это соответствует церемони
ям"
Или Ц страшно вымолвить Ц это правило здесь распространено на об
щение между всеми людьми (через несколько дней выяснилось, что моя догад
ка была верна)? Ладно, не стоит ссориться с тем, кого не понимаешь. Я подобра
л листья и обтер их рукой Ц по привычке, потому что руки у меня были грязн
ые и кровоточили. Потом откусил кусочек листа и поразился его приятному
запаху и сочности. Изо рта у меня закапал сок, и человек-кошка дернулся, сл
овно желая подхватить капли. «Видно, эти листья очень дороги, Ц подумал я
. Ц Но почему он так трясется над одним листом, когда вокруг целый лес? Впр
очем, здесь все странно!»
Съев один за другим два листа, я ощутил легкое головокружение. Душистый с
ок как бы растекся по всему телу, наполняя его приятной истомой. Потянуло
спать, и все-таки я не заснул, потому что в этом озере дурмана таилась капл
я возбуждающего, как при легком опьянении. У меня в руке был еще один лист,
но я не мог поднять руку. Смеясь над собой (не знаю, отразился ли этот смех н
а моем лице), я прислонился к дереву, закрыл глаза и покачал головой. Вмиг ч
увство опьянения прошло, теперь уже все мое тело, каждая пора смеялась. Го
лода в жажды как не бывало, мыться больше не хотелось: грязь, пот и кровь ни
чуть меня больше не тяготили.
Лес, как мне показалось, посветлел, серый воздух стал не холодным в не душн
ым, а таким, что лучше и не надо; зеленые деревья приобрели какую-то мягкую
поэтическую прелесть. Промозглая вонь сменилась крепким сладковатым а
роматом, словно от перезрелой дыни. Нет, это была не нега, а восхитительное
опьянение. Два листа влили в меня неведомую силу, и в сером воздухе Марса
я теперь чувствовал себя точно рыба в воде.
Я присел на корточки, хотя раньше не любил так сидеть, и начал внимательно
разглядывать своего кормильца. Обида на него прошла; теперь он стал мне с
импатичен.
Человек-кошка оказался не просто большой кошкой, которая ходит на задни
х лапах и одевается. Одежды на нем как раз не было. Я засмеялся и тоже снял с
себя рубаху и туфли: если не холодно, зачем таскать на себе всякую рвань? Н
о брюки я оставил Ц не из стыдливости и не ради пистолета (его я мог носит
ь прямо на ремне), а потому, что без карманов мог потерять спички. Вдруг люд
и-кошки снова попробуют надеть на меня кандалы?
Итак, у него было длинное тонкое туловище и короткие конечности с коротк
ими пальцами (не удивительно, что люди-кошки быстро бегают, но медленно ра
ботают; я вспомнил, как долго они связывали меня). Шея нормальная, но очень
подвижная: голова могла поворачиваться почти за спину. Лицо большое, гла
за круглые, очень низко посаженные, над ними широкий лоб, поросший такой ж
е короткой шерстью, что и макушка. Нос и рот слиты вместе, но не так красиво,
как у кошки, а грубо, как у свиньи. Уши маленькие и торчат очень высоко. Туло
вище округлое, покрыто тонкой и блестящей шерстью серого цвета, который
издали отливает зеленым, словно птичье оперение. На животе восемь черных
точек Ц сосков. Каково внутреннее строение людей-кошек, я не знаю до сих
пор.
Движения моего нового знакомца казались замедленными, но на самом деле б
ыли очень проворны, так что я ни разу не смог заранее догадаться о его наме
рениях. Единственное, что я наверняка определил в нем, Ц крайнюю подозри
тельность. Его руки и ноги не бездействовали ни минуты, причем ногами он д
вигал так же проворно, как руками. Чаще всего он пользовался осязанием: зд
есь пощупает, там потрет или просто прикоснется. Словом, он был похож на су
етящегося муравья.
Зачем он привел меня сюда да еще накормил листьями? Мне очень хотелось по
говорить с ним, но как? Ведь языка-то я не знаю.

6

Месяца через три я уже говорил по-кошачьи. Малайский язык можно изучить з
а полгода, а кошачий еще быстрее. В нем всего четыреста-пятьсот слов, и, упо
требляя их так или эдак, можно сказать что угодно. Конечно, многие понятия
и мысли выразить столь скудным запасом слов невозможно, но люди-кошки пр
идумали на этот случай прекрасный способ Ц вовсе не говорить. Прилагате
льных и наречий очень мало, с существительными тоже небогато. Например, в
се, что связано с дурманным деревом, ограничивается следующими понятиям
и: большое дурманное дерево, маленькое дурманное дерево, круглое дурманн
ое дерево, тонкое дурманное дерево, заморское дурманное дерево, большое
заморское дурманное дерево, хотя в действительности это совершенно раз
личные растения. Местоимения не очень употребительны, ибо существитель
ные предпочитают не заменять. Так иногда говорят дети. Запомнишь несколь
ко существительных Ц и объясняйся, а глаголы можешь выражать жестами. Е
сть у них и письменность: смешные значки, похожие на маленькие башенки ил
и пагоды, но их очень трудно изучить. Обычные люди-кошки знают от силы два
десятка таких значков.
Большой Скорпион Ц так звали моего нового друга Ц помнил очень много б
ашенок и даже умел слагать стихи. Поставишь в ряд несколько красивых сло
в без всякой мысли Ц и получается кошачье стихотворение: драгоценный ли
ст, драгоценный цветок, драгоценная гора, драгоценная кошка, драгоценный
живот… Так звучало стихотворение Большого Скорпиона «Чувства, возникш
ие при чтении истории». У людей-кошек была своя история и двадцатитысяче
летняя цивилизация.
Научившись разговаривать, я понял все. Большой Скорпион был важной персо
ной в Кошачьем государстве: крупным помещиком и в то же время политическ
им деятелем, поэтом и военным. Крупным помещиком он считался потому, что в
ладел целой рощей дурманных деревьев. Дурманные листья являются самой и
зысканной пищей людей-кошек, а это, в свою очередь, тесно связано с истори
ей дурманных листьев. Вытащив для доказательства несколько историческ
их скрижалей (вместо книг у людей-кошек употребляются каменные плиты дл
иной в два аршина и толщиной в полвершка, на каждой из которых вырезано де
сятка полтора очень сложных знаков), он сказал, что пятьсот лет назад они е
ще кормились земледелием и дурманные листья завез в Кошачье государств
о какой-то иностранец. Сначала их могли есть только высокопоставленные
лица, а потом листьев стали ввозить больше и к ним пристрастились все. Не п
рошло и пятидесяти лет, как граждане, не употреблявшие их, стали исключен
ием. Есть дурманные листья очень приятно и выгодно, после них разыгрывае
тся воображение, но руки и ноги перестают двигаться. Поэтому землепашцы
вскоре забросили свою землю, а ремесленники свои ремесла. Видя, что все пр
едаются безделью, правительство издало указ, запрещающий есть дурманны
е листья. Однако в первый же день после запрета императрица от тоски дала
императору три пощечины (Большой Скорпион продемонстрировал мне очере
дную историческую скрижаль), отчего император заплакал горючими слезам
и. Поэтому к вечеру того же дня вышел новый указ: считать дурманные листья
«государственной пищей». Большой Скорпион сказал, что во всей кошачьей и
стории не было более славного и милосердного деяния.
После возведения дурманных листьев в ранг государственной пищи кошачь
я цивилизация стала развиваться во много раз быстрее, чем прежде: дурман
ные листья отбили охоту к физическому труду, что позволило сконцентриро
вать энергию на духовной деятельности. Особенно прогрессировали поэзи
я и искусство: за последние четыреста лет кошачьи поэты ввели в поэтичес
кий язык множество новых словосочетаний, не употреблявшихся за всю пред
шествующую двадцатитысячелетнюю историю, например, такое, как «драгоце
нный живот».
Но это не значит, разумеется, что в обществе не возникали известные разно
гласия. Триста лет назад дурманные листья выращивались повсюду, но чем б
ольше люди ели их, тем ленивее становились. В конце концов некому даже ста
ло сажать дурманные деревья. И тут вдруг случилось грандиозное наводнен
ие (Большой Скорпион немного побледнел, когда сказал мне это: оказываетс
я, люди-кошки больше всего на свете боятся воды). Наводнение унесло множес
тво дурманных деревьев. Без чего-нибудь другого жители еще могли обойти
сь, но без дурманных листьев они не могли предаваться праздности и лени, п
оэтому всюду начался разбой. Судебных дел стало так много, что правитель
ство издало еще один в высшей степени гуманный указ: не считать кражу дур
манных листьев преступлением. Последние триста лет были периодом разбо
я, но это совсем неплохо, так как разбой свидетельствует о свободе личнос
ти, а свобода всегда была высшим идеалом людей-кошек. (Примечание. Слово «
свобода» в кошачьем языке не совпадает по своему значению с аналогичным
китайским словом. Люди-кошки называют свободой насилие над другими, отк
аз от совместной деятельности, произвол… Отсюда разобщенными оказываю
тся не только мужчины и женщины, но и все люди. Свободный человек не позвол
яет окружающим касаться его. Встретившись, люди-кошки выражают почтение
друг другу не рукопожатием или поцелуем, а отворачиваясь друг от друга.)

Ц Тогда почему же вы продолжаете сажать деревья? Ц спросил я. На правил
ьном кошачьем языке эту фразу следовало произнести так: повернуть голов
у налево (означает «тогда»), ткнуть пальцем в собеседника («вы»), дважды св
еркнуть белками глаз («почему») и дважды повторить слово «дерево» (в перв
ом случае оно выступает в роли глагола). Слово «продолжаете» опускается
за ненадобностью.
Большой Скорпион закрыл рот. Рот у людей-кошек постоянно открыт, и когда е
го на время закрывают, это означает удовлетворение или глубокое раздумь
е. Он ответил, что сейчас дурманные деревья сажают лишь несколько десятк
ов человек, исключительно сильные мира сего: политические деятели, военн
ые и поэты, которые одновременно являются помещиками. Они не могут не саж
ать дурманных деревьев, так как иначе потеряют всю свою власть. Для полит
ических деятелей дурманные листья Ц единственный способ увидеть импе
ратора. Военные используют их как армейский провиант, а поэтам они дают в
озможность грезить средь бела дня. В общем, дурманные листья всемогущи, б
лагодаря им можно всю жизнь бесчинствовать. Слово «бесчинствовать» в ус
тах высокопоставленных людей-кошек Ц самое изысканное понятие.
Охрана дурманных рощ Ц основная функция Большого Скорпиона и других по
мещиков. На свою армию они не могут положиться, потому что кошачьи солдат
ы, как приверженцы истинной свободы, могут только поедать дурманные лист
ья и не понимают, что значит повиноваться приказу. Солдаты часто грабят с
обственных хозяев Ц с точки зрения людей-кошек (во всяком случае Большо
й Скорпион думал именно так), это вполне логично. Кто же охраняет дурманны
е леса? Иностранцы. Каждый помещик вынужден содержать несколько иностра
нных наемников. Страх перед иностранцами Ц одна из исконных особенност
ей кошачьей натуры. Любовь к так называемой «свободе» не позволяет кошач
ьим солдатам прожить хотя бы три дня без убийства, а война с иностранцами
для них вещь совершенно невозможная. Большой Скорпион прибавил с удовле
творением, что стремление к взаимной резне в Кошачьем государстве день о
то дня возрастает, и методы убийства стали почти столь же утонченными, ка
к законы стихосложения.
Ц Убийство стало своего рода искусством! Ц поддакнул я. В кошачьем язык
е не было слова «искусство», из моих долгих объяснений он ничего не понял,
однако все-таки запомнил китайское слово.
В древности люди-кошки воевали с иностранцами и даже побеждали, но за пос
ледние пятьсот лет вследствие междоусобиц совершенно позабыли об этом,
обратили все усилия на внутренние раздоры и стали очень бояться иностра
нцев. Без иностранной поддержки их император не получил бы к своему стол
у ни одного дурманного листа.

Три года назад в Кошачье государство уже прилетал один воздушный корабл
ь. Откуда Ц жители не знали, но запомнили, что на свете существуют большие
птицы без перьев.
Когда прилетел наш корабль, люди-кошки поняли, что прибыли иностранцы, но
были уверены, что я тоже марсианин: они не могли представить, что, кроме Ма
рса, существуют другие планеты.
Большой Скорпион с другими помещиками тотчас побежал к месту приземлен
ия, чтобы добыть иностранцев для охраны своих дурманных рощ. Все прежние
иностранные охранники почему-то вернулись к себе на родину, и нужно было
срочно вербовать новых.
Помещики условились передавать меня друг другу по очереди, так как в пос
леднее время нанять иностранца было очень нелегко. Увидев, что физиономи
я у меня отнюдь не кошачья, они страшно перепугались, но затем распознали
мою наивность и решили не приглашать меня на службу, а просто схватить. Ка
к истые граждане Кошачьего государства, они были очень хитры и иной раз с
пособны на риск. Сейчас я понимаю, что, если бы я первым применил силу, они б
ы тотчас разбежались, но ни в коем случае не отказались от своей затеи. К т
ому же я не сумел бы найти себе пищу. В общем, я доволен, что тогда не выстрел
ил. Но, с другой стороны, схватив меня, они утратили ко мне уважение. Теперь
можно было не говорить со мной ни о каких условиях, достаточно давать нем
ного еды. Изменились и намерения союзников: вскоре из общественной собст
венности я превратился в частную. Большой Скорпион был необычайно горд с
воим успехом, так как измена клятве входит в их понимание свободы.
Они посадили меня закованным в лодку, а сами, страшась воды, побежали к хиж
ине-колодцу по берегу. Если бы лодка перевернулась, виною было бы, разумее
тся, лишь мое собственное невезение. Лодка должна была сама уткнуться в о
тмель, недалеко от которой стояла хижина-колодец.
Водворив меня в хижину, они разошлись по домам есть дурманные листья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19