Встреча с садовником была для меня просто удачей. Но правда ли то, что он сообщил? Нет, на лжеца он вроде не похож. Во всяком случае, брата стоило разыскать — его кузница находилась по дороге, причем не только на моем пути, но и на пути тех злодеев, которых я преследовал…Я поскакал дальше. Конь, пока я разговаривал, отдохнул, пощипал травки и бежал резво. Я старался объезжать горы, потому как забираться на них, чтобы скакать по прямой, оказалось делом весьма сложным.Сбегая с плато Токачик, Бургас течет в северном направлении, к Арде, возле которой встречается с Адой, где и лежит Кушукавак. Тупой угол, который эта река образует с Ардой, представляет собой низину, вытянутую на юг и переходящую далее в плоскогорье Ташлык. Вот этих высот я и хотел избежать. Это мне удалось, хотя я и не знал местности и не находил особых дорог, а просто пересекал множество речушек, впадавших в Арду.А солнце тем временем скрылось за дальними горами. У меня в распоряжении оставались лишь короткие сумерки, и я пустил вороного галопом, пока не подскакал к широкой реке и не заметил ниже по течению мост. Перемахнув через него, я увидел указатель — надо сказать, впервые в Турции. Он представлял собой камень с нацарапанной на нем короткой надписью. Одно слово звучало как Килавуз, другое — Кей. То, что последнее означает «деревня», я знал. Но где она? Камень торчал так, что ничего нельзя было понять — оба слова были написаны горизонтально. Прямо вела тропа, вдоль реки — тоже тропа. Какая шла в Кей? На черта вообще нужен этот указатель?Я предположил, что эта река никак не может быть Бургасом, а потому, следуя вдоль нее, я окажусь заметно севернее нужных мне мест, поэтому и решил продвигаться прямо.Между тем стало совсем темно. Оставалось положиться на вороного, осторожно ступавшего по каменистому грунту. Так я проехал с полчаса, когда конь тряхнул головой и тихо заржал. Я напряг зрение и заметил справа от себя широкое и темное строение, из которого торчал какой-то узкий предмет. Может, это та самая кузница? Значит, я около Кушукавака. Я подъехал ближе.— Эй!Молчание.— Эй, есть здесь кто-нибудь?Все тихо. Света тоже нет. Может, это брошенный дом, развалюха? Я слез с лошади и подошел к каменной стене. Жеребец снова заржал. Это показалось мне подозрительным. Хоть он был и арабских кровей, но все же получил индейское «образование». Вбирая воздух через ноздри и выталкивая его небольшими порциями, конь сигнализировал об опасности!Я вынул оба револьвера и стал обследовать дом. Строение было одноэтажным. Дверь закрыта. Я несколько раз постучал — тишина. Слева я обнаружил закрытые же ставни, редкость в этих краях. Справа — еще одну, более широкую дверь, на которой красовался огромный висячий замок. Рядом валялись сельскохозяйственные и прочие орудия, убедившие меня в том, что это все-таки кузница. Зайдя за угол, я обнаружил поленницу дров. Рядом — некий загончик под крышей на столбах — такие сооружают в Германии для гусей и свиней. Там, похоже, никого не было.Тут мой вороной снова заржал, причем в ржании его на этот раз я почувствовал беспокойство. Казалось, он чего-то боится.Стоило удвоить внимание. Дом был заперт, но в нем явно кто-то был. Кто будет бросать жилище в такой местности без присмотра? Надо было расследовать эту историю до конца. Лошадь мне здесь могла только помешать. Я обмотал ей передние ноги поводьями, чтобы она не смогла уйти далеко — хотя этого обычно не случалось, — оставив задние свободными для того, чтобы обороняться при опасности.Подойдя вплотную к загону, я вытащил спички, закупленные еще в Эдирне. Зажег сразу несколько и наклонился посмотреть. Там лежало какое-то огромное животное, покрытое шерстью, как медведь. Пламя погасло, стало снова темно. Что это за зверь? Живой или нет? Я взял палку и потрогал его. Никакого движения. Ткнул сильнее. Снова никакой реакции. Животное было мертво.Я перелез через загородку, хотя дело было рискованное, нагнулся и ощупал тело. Оно было холодным и твердым, в нескольких местах клейким на ощупь. Кровь? Я продолжил осмотр. Явно не медведь, поскольку обнаружился длинный косматый хвост. Правда, говорили, что на склонах Десподо-Дага, Шар-Дага, Кара-Дага и Пирин-Дага еще встречаются эти звери. Я не спорил с этим, но откуда медведю взяться в этом загончике? И если бы его убили, то вряд ли бросили бы здесь, сначала освежевали бы… Чтобы узнать наверняка, с кем имею дело, я осмотрел уши. Черт возьми! Голова зверя была разрублена, причем каким-то тяжелым орудием.Я зажег вторую спичку и убедился, что убитый зверь не что иное, как гигантская собака, какой я в жизни не видел.Кто же убил ее и почему? Явно, не владелец. Чужой, причем наверняка из злобных побуждений.Я стал подозревать, что тут совершено преступление. Но с какой стати мне лезть в это дело? Кто я такой? Однако, вспомнив разговор с садовником, устыдился: ведь речь шла о его брате, я как-никак был причастен к этому делу.Стоило подумать о безопасности — ведь убийцы могли находиться в доме. Они могли затаиться, услышав цокот копыт и заметив меня. Что делать? Ждать спутников? Но что происходит внутри дома? Нет, надо действовать!Итак, я еще не успел обследовать четвертую, переднюю стену дома. Тихо подобравшись к ней, я заметил двое ставней. Одни были заперты изнутри, другие — распахнуты.Я размышлял. Влезть внутрь — значит сразу получить пулю в лоб. Но то обстоятельство, что из пяти окон (из которых два располагались на фасаде) только одно не было закрыто, позволяло предположить, что внутри никого нет. Кто-то закрыл все входы и выходы и вылез через это окно, плотно притворив его за собой.Однако я оказался в щекотливом положении. Я бесшумно приоткрыл ставни и протиснул голову внутрь. Окна в нашем понимании в этой местности редки, поэтому я, как и ожидал, обнаружил лишь проем — ни стекла, ни чего-либо подобного не было.Я прислушался. Мне показалось, что внутри раздался какой-то приглушенный шум. Кто-то был в доме. Может, крикнуть? Нет.Я набрал сухих веток, сделал пучок, поджег его и бросил через окно. Осторожно заглянул внутрь.Ветви горели ярко, и мне удалось разглядеть большое, четырехугольное, бедно обставленное помещение с глиняным полом. Никаких следов человеческого присутствия!Подбросив огня в маленький костер, я снял с головы феску, надел ее на палку и медленно просунул в окно. Изнутри это выглядело, как будто я влезаю. Если бы там был кто-то, то обязательно подал бы о себе весть, но ничего не изменилось.Втянув палку, я вновь надел феску на голову, положил штуцер на завалинку и втиснул верхнюю половину тела внутрь, готовый в любую минуту выпрыгнуть назад. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — в доме никого нет.Я влез внутрь полностью и высунулся наружу, чтобы забрать оружие и оглядеться.В это мгновение шум повторился. Он таил в себе большую опасность, чем если бы неожиданно погас свет. В одном углу я заметил пучок длинных щепок, предназначенных для освещения. Я зажег одну и воткнул в дырку в стене. Затем прикрыл ставни и привязал их изнутри веревкой, чтобы снаружи нельзя было открыть.Со второй горящей щепкой я начал обследовать помещение. Три стены оказались глиняными, а четвертая — от пола до потолка — соломенная, с дверью посередине. Пройдя в нее, я оказался в небольшой комнатушке с настилом из ивовых прутьев. А нет ли здесь подвала? Вообще-то погреба в таких домах — большая редкость. И тут я снова услышал шум. Он исходил откуда-то снизу! Я схватил сразу несколько щепок и поднял ивовое покрытие. Оно запросто могло выдерживать вес человека, потому как крепилось на столбах. Посветил вниз. Щепка горела тускло, и я успел лишь заметить, что глубиной этот подвал в рост человека. Ни лестницы, ни ступеней не было видно. Но вот опять послышались стоны.— Кто там внизу? — громко спросил я.Двойной стон был мне ответом. Это становилось уже опасным. Но сколько можно искать лестницу! Я взял горящую щепку в одну руку, а пучок — в другую и спрыгнул вниз. Приземлился удачно, за что-то, правда, зацепившись, и свет погас. Но я тут же зажег новую лучину.Я находился в четырехугольном помещении, а то, за что я зацепился, было лестницей. Дальше лежал древесный уголь и всякая рухлядь. И то и другое шевелилось. Воткнув лучину в стенку, я начал разгребать угли. Руки наткнулись на человеческое тело, и я быстро вытянул его из завала. Руки и ноги были связаны, голова обернута платком.Быстро разрезав узлы, я увидел черно-синее лицо, при слабом освещении трудно было разобрать, угольная ли пыль тому виной или удушье. Мужчина часто и тяжело дышал, глядел на меня широко раскрытыми, налитыми кровью глазами и стонал:— Помоги! Помоги! Пощади!— Успокойся, я твой друг, — сказал я, — я спасу тебя.— Сначала спаси мою жену! — взмолился он.— Где она?— Там!Связанными руками он не мог показать, но выразительный взгляд уперся во вторую кучу хлама. Я отбросил его и вытащил женщину, связанную таким же образом. Сняв платок с головы, я увидел пену у рта: женщина была близка к помешательству.— На помощь! На помощь! — стонала она.Ее тело билось в конвульсиях. Развязав веревки, я освободил ее руки, и она выбросила их вверх, как утопающая. Крик вырвался у нее из горла, она судорожно ловила воздух синими губами.Мужчина, которого я освободил, пришел в себя быстрее. Пока я зажигал новую щепку, он проговорил:— О Боже, как же близки к гибели мы были! Спасибо тебе.Потом он склонился к жене, которая никак не могла прийти в себя:— Тихо, тихо, не плачь. Мы свободны.Он взял ее на руки и принялся слизывать слезы с ее лица. Она обняла его и продолжала рыдать. Не обращая внимания на меня, он говорил ей какие-то успокаивающие слова, пока она медленно приходила в себя. Потом наконец он снова обратился ко мне, между тем как я занимался погасшей лучиной.— Господин, ты наш спаситель. Как нам отблагодарить тебя? Кто ты, как нашел нас?— На эти вопросы я отвечу наверху, твоя жена может ходить?— Попытается.— Тогда давай подниматься. Здесь оставаться опасно.— У тебя наверху есть спутники?— Нет, но я ожидаю всадника, которого не должен пропустить.По приставной лестнице мы выбрались из подвала, причем женщина с трудом. Я приметил большой матраси посоветовал ей прилечь отдохнуть, что она и сделала с явным облегчением. Муж еще раз ей что-то прошептал и затем протянул мне руку:— Милости просим! Аллах послал тебя! Могу я узнать, кто ты?— У меня мало времени на многословные объяснения. Назови ты мне свое имя.— Меня зовут Шимин.— Так ты брат Джафиза, садовника?— Да.— Хорошо. Тебя-то я и искал. Зажги-ка огонь в своей кузнице!Он взглянул на меня ошарашенно.— У тебя что, срочная работа?— Нет, просто огонь должен осветить дорогу.— Зачем?— Затем, чтобы всадник, о котором я тебе говорил, не прошмыгнул незамеченным.— Кто это?— Потом. Поторопись!Дверь наружу была закрыта на обычный деревянный засов. Мы подняли задвижку и вышли на двор. Шимин вынул из кармана ключ и отпер кузницу. Скоро в горне заплясал огонь, разогнавший темень. Именно это мне и было нужно.Пока он занимался горном, я пошел на задний двор проведать коня. Там было все в порядке, и я вернулся в кузницу.— Огонь уже горит, — сообщил он. — Какие еще будут указания?— Быстро выйди из круга света. Сядем возле двери, где темно.Мы уселись на большое полено, и я сказал:— Теперь давай обсудим положение. Скоро здесь проскачет всадник, с которым я собираюсь переговорить. Но до этого он не должен догадываться о моем присутствии. Он наверняка остановится здесь, чтобы задать какие-то вопросы. Прошу тебя завести его как можно глубже во двор, а затем заманить в дом.— Ты мой спаситель, я сделаю все, что скажешь, и не буду спрашивать зачем. Но знаешь ли ты, какие вопросы он будет задавать?— Да, он непременно спросит, не проезжали ли тут трое всадников.— Трое всадников? Когда?— Сегодня в полдень.— Что за всадники?— Он спросит о двух белых и одной темной лошадях. Но по дороге они обменяли темного на светлого.— Итак, они на трех белых?— Да.— Хаша! Бог, спаси и сохрани! Не этого ли Манаха эль-Баршу из Ускуба ты имеешь в виду? — И он возбужденно вскочил с бревна.Я тоже привстал, так поразил меня его неожиданный вопрос.— Ты его знаешь?— Уже довольно давно, но сегодня он как раз побывал у меня.— Да? Он навестил тебя?— Причем со своими спутниками, которые избили меня, связали и затолкали в подвал, где я с женой задохнулся бы, если б не ты.— Так это были они? Тогда я скажу тебе, что тот, кого я поджидаю, — их сообщник!— Я убью его! — гневно воскликнул кузнец.— Я должен его арестовать.— Господин… эфенди! Как мне называть тебя? Ты так и не сказал мне, кто ты.— Называй меня просто «эфенди».— Так вот, эфенди, я помогу тебе.— Хорошо. Правда, я не знаю, встретимся ли мы с ним здесь. Он, может, уже проехал. А сколько вы пробыли в подвале?— С полудня.— Так что ты мог и не увидеть его, когда он проезжал…— Может, узнать?— Где? У кого?— Я сбегаю в деревню и спрошу старого торговца, который до вечера торчит на улице со своими корзинами.— Сколько у тебя это займет времени?— Всего десять минут. Это близко.— Но, прошу тебя, не рассказывай о сегодняшнем происшествии.— Хорошо, пусть все останется в тайне.— Тогда беги.Я описал ему в двух словах всадника, и он умчался. Не прошло и десяти минут, как он вернулся.— Он еще не проезжал, — доложил он.Зайдя в кузницу, он добавил деревяшек в огонь, а потом снова уселся рядом.— Теперь расскажи, как сегодня все получилось, — попросил я его.— Плохо, очень плохо, — ответил он. — Я работал в кузнице, тут подъехали трое и остановились около меня. Один из них — мне он неизвестен — заявил, что у его лошади выпал из подковы гвоздь. Мне это ничего не стоит — подковать лошадь, эфенди. Я начал приколачивать и тут взглянул на одного из них — это был сборщик налогов Манах эль-Барша из Ускуба.— А он тебя знал?— Да.— Где вы познакомились?— Четыре года назад в Раслуге. Да будет тебе известно, что я знаю все лошадиные болезни и являюсь, кроме всего прочего, доктором. В Раслуге на лошадей нашел мор, и меня позвали, потому как никто не мог помочь. Меня поселили у одного богатого коневода — у того более сотни лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42