Он приказал насыпать соломы и застлать сверху одеялами — внимание, которому мы обязаны нашим копчам. Омар и Оско заняли одну комнату, мы с Халефом — другую. Потом наш сопровождающий удалился, а Омар с Оско пошли выяснять насчет корма для лошадей.Пока мы с Халефом готовили постели, до нас доносились звуки цитры. Я прислушался. На меня нахлынули воспоминания. Халеф тоже насторожился.— Сиди, ты помнишь, кто так пел?— Ну, кто?— Тот человек в Джидде, который был при Малике, шейхе атейба, и при моей жене Ханне. У него была длинная сабля и белое кольцо на шее…— Да, ты прав, тот мужчина пел точно так же. Халеф был очень возбужден.— Сиди, я сейчас выйду. Надо посмотреть, тот ли это человек, который видел Ханне.— Пойдем вместе.Недалеко от нашей двери, сквозь стену сада вел небольшой ход.Выйдя в сад, мы увидели, что там полукругом горят лампады и их неверный свет освещает слушателей.Против них сидел — да, я узнал его тут же! — Мартин Албани, наш знакомый из Джидды. Он увидел, что мы вошли, коротко кивнул и больше на нас не смотрел. Я медленно двинулся дальше, пока не встал сзади него. Я хотел сразить его так же, как он только что ошарашил меня. Не заметив, что я стою рядом, он начал очередную фразу, а я в тон ему, мягко выхватив цитру у него из рук, продолжил ее.Он вскочил и уставился на меня в удивлении.— Вы что, тоже немец?— Да, и да благословит вас Бог, герр Албани!— Вы меня знаете? Вот чудо из чудес!— А вы меня — нет? Может, снова прокатимся на верблюде?— На верблюде? Я рискнул только однажды и… бомбы, гранаты… теперь я вспоминаю. Это были вы? Как же вы здесь очутились?— Я разыскиваю вас.— Меня?!— Именно.— Вы что, знаете, что я здесь?— Да. Вы прибыли из Чирмена и собираетесь в Мелник.— И правда, знает! А откуда?— Сначала разговаривал о вас с кузнецом Шимином в Кушукаваке.— Да, я там был.— Правда, я тогда еще не предполагал, что это вы. Он говорил о каком-то турке Сигирджике, который заезжал к нему.— Чи-чо-чу? Как это будет по-немецки?— Певец.— Ах вот оно что. Только кукушке под силу высвистеть эти турецкие слова. Мне они очень трудно даются.— И тем не менее вы тут путешествуете.— Да, я кое-как приспособился. Если не получается с помощью слов, в ход идет пантомима, этот универсальный язык понимает каждый. Однако сядьте и расскажите, что…— Пожалуйста, будьте добры, повернитесь. Тут стоит человек, который тоже хотел бы поприветствовать вас.— Где? Ах, это же господин Ха… хи… хо… у него такое длинное имя.Халеф понял, что речь идет о нем. Он приосанился и выдохнул на одном дыхании:— Хаджи Халеф Омар хаджи Абулаббас ибн хаджи Дауд аль-Госсара.— Хватит, хватит! Так много хаджи сразу. Давайте оставим одно имя Халеф. Так что добрый вечер, господин Халеф!И он горячо пожал ему руку. Халеф вежливо поклонился, хотя не понял ни слова.— Пожалуйста, не забывайте, что добрый малый не немец, — сказал я, — он вас абсолютно не понял.— Ах так? А на каких языках он говорит?— На арабском и турецком.— Да, у меня с ними неважно. Но, надеюсь, мы поймем друг друга. Однако надо заканчивать с пением…Присутствующие заметили, что произошла незапланированная встреча, им это было явно не по душе, поскольку прекратилась игра на цитре, у которой, кстати, отсутствовали две струны. Уроженец Триеста легко отказался от удовольствия бесплатно радовать местных жителей и постояльцев. Он притянул меня к себе и тихо сказал:— А теперь рассказывайте, что вы тогда пережили.— Это заняло бы много таких вечеров. Лучше вы поведайте, как все вышло.— И хорошо, и плохо. Было и счастье, и несчастье. А теперь я пытаюсь выяснить, какие преимущества для гешефта дает эта страна.— А куда вы отсюда едете?— На ярмарку в Мелник.— Надо же, и я тоже.— Прекрасно, поедем вместе.— Хорошо, что у вас лошадь, мы ведь спешим.— О да, подо мной отличная лошадь!— Думаю, сейчас получится лучше, чем тогда на верблюде, которого мы приготовили для вас в Джидде!— Не беспокойтесь, я скачу как индеец.— У вас своя лошадь?— Нет.— Наняли?— Да. У меня два мула, один — для меня, другой — для товаров. Владелец скачет на третьем. Он и проводник, и погонщик.— А сколько вы платите?— Около десяти пиастров в день.— Это цена для иностранцев, которые не знают местных реалий и которых легко обвести вокруг пальца!— Что, выходит, я переплачиваю?— Да. Местный заплатил бы половину.— Ах вон оно что. Ну, погоди, парень. Отныне ты не будешь получать и пяти пиастров!— Не торопитесь. Какой у вас паспорт?— Тескере.— То есть без приписки для чиновников. Тогда у вас мало шансов сэкономить. Где вы нанимали мулов?— В Мастанлы.— Тогда платите, как платили, пока не наймете нового проводника. А я сам с этим разберусь.— Весьма вам признателен. Далеко ли нам сейчас до Мелника?— Около двадцати пяти турецких агачей, или пятнадцать немецких миль — по прямой. Это три дня езды. Но мы поедем не по прямой, поэтому будем ехать дольше. Правда, на моем вороном я бы попал туда через два неполных дня. Но мулы бывают весьма капризны. А как ведут себя ваши?— О, очень и очень хорошо.Мне показалось, что он сказал неправду, чтобы я не отказался от его компании.— Милый Албани, вы не блефуете часом? — спросил я.— Что вы, нет.— Разве не может быть изъянов у этих взятых напрокат мулов?— Моя система езды таит в себе маленький секрет. Мой мул имеет привычку иногда выбрасывать задние ноги и махать ими в воздухе. И грузовой не всегда бежит как надо. Он время от времени останавливается, чтобы осмотреться, и ложится на землю, особенно любит грязь, но потом снова встает и тянет, как локомотив. А мы трусим следом и подбираем выпавшие вещички. Так что у каждого животного свои причуды.— Спасибо за информацию! Главной причудой любого животного должно быть повиновение хозяину.— Не судите так строго! Дух противоречия может быть у любого. Это единственный недостаток мула.— Вижу, проводник предоставил вам своего лучшего мула.— Это правда. Не могу его ни в чем обвинить.— Любопытно, как вам удастся пройти те сложные участки, которые нам предстоят. Куда вы хотите ехать из Мелника?— Пока не знаю. Или поеду на юг в Салоники, или на запад до Адриатики, чтобы оттуда быстрее попасть через море в Триест.— Советую выбрать первый маршрут.— Почему?— Потому, что он менее опасен.— Вы считаете местных злоумышленниками?— Злоумышленниками — как раз нет, однако люди, живущие между этим поселком и Адриатикой, известны своеобразными привычками. Они любят тесное общение, но при том условии, что у вас что-то окажется за душой. Еще они любят тренироваться в стрельбе и метании копий и при этом выбирают по большей части живые мишени.— Надо же, какая неприятность!— А ведь у вас с собой товары. Наверняка и деньги имеются. Это весьма заманчиво для людей с такими привычками. Вполне может оказаться, что одному из таких любителей чужих вещей этого имущества хватит на всю жизнь.— Что ж, благодарю вас за очень ценную информацию. Я все представлял себе совершенно иначе. До сих пор со мной ничего такого не происходило, правда, в Адачалы меня слегка ограбили, но зато в Марморе — нет, а потом я потерял свою почтовую сумку. Но это объясняю только своей забывчивостью, никак не злыми намерениями дикого населения.— Ну-ну.— А что, кто-то, может, виновен в том, что я потерял эту сумку?— Нет, конечно, если вы действительно ее потеряли.— Вы что, думаете, ее у меня украли?— Это вполне возможно. А так бы нашедший вернул ее вам.— Хм. А как бы он меня узнал? Я даже не ведаю, где она у меня выпала.— Надеюсь, потеря не так велика?— Нет. Там было восемьдесят австрийских гульденов в купюрах, но это не худшее; там же лежали мои записки, их потерю я переживаю больше всего.— А что в них было?— Так, мелочи, которые вас не заинтересуют.— Да, «смерть не разлучит нас».— Что? Что вы сказали?— «Как ты красива!»— Я вас не понимаю.— Полное описание всех возможных игр в скат…— Так что, вы знаете, что лежало в моей сумке?— Так, приблизительно.— Откуда?— Мне довелось беседовать с одной юной девой.— Прелестной… юной… где же это?— А вы что, знали многих?— Ну в общем-то да… О черт, теперь я знаю, кого вы имеете в виду. Служанку хозяйки с кубком кислого молока в…— Она и при вас мешала это самое пойло?— С утра до вечера. Она, наверное, больше ничего не умеет.— У каждого свое призвание.— А у ее мужа-хозяина тоже было одно.— Какое? Грубость?— Нет, это только привычка. Призвание — не возвращать найденные вещи.— А он что-то нашел?Я вынул почтовую сумку и передал ему.— Мой портфель! — воскликнул он с удивлением. — Хозяин нашел его?— Да, это так, причем когда вы еще там жили.— Вот ворюга! Как же получилось, что он вернул вам то, что украл?— Я его заставил. Вышеупомянутая дева шепнула мне, где он спрятал сумку.Я рассказал ему все подробно. Он раскрыл сумку и убедился, что оттуда ничего не пропало.— Но ведь вы подвергали себя опасности. Я вам очень признателен!— О, не за что. Когда я уличил их в краже, то еще не предполагал, что это ваша сумка. Так что вы мне ничем не обязаны.— Бедная девочка! Они ведь ее заперли! Я ее искалпо все углам, но так нигде и не обнаружил.— Вы хотели с ней попрощаться?— Конечно. Я ведь большой любитель всяких прощаний и душещипательных сцен. А вы не удивились, когда нашли там в книжке немецкий текст?— Да, я был поражен. Но на сегодня достаточно. Завтра рано вставать, надо успеть отдохнуть.— Спать? Ни за что! Вы должны еще рассказать, что с вами было в эти последние дни.— Нет, на сегодня достаточно. Мы ведь поедем вместе и еще успеем пообщаться.— Где вы остановились?— Здесь. Через ворота и первая дверь.— А моя третья.— Значит, мы соседи, потому как двое моих спутниковживут рядом, между нами. Доброй ночи.— Доброй ночи.И мы с Халефом отправились в конюшню, чтобы проверить лошадей. О них хорошо позаботились. Я, как обычно перед сном, прошептал Ри на ухо одну из сур и собирался уже было идти спать, как на дворе нам встретился тот самый смурной человечек, которого мы увидели первым по приезде. Он остановился возле нас и сказал:— Господин, гости разошлись, пение закончилось. Теперь у меня есть время поговорить с тобой. Может быть, пойдем обсудим?— Охотно. Мой друг пойдет с нами.— Что ж, пускай. У него есть копча, ему можно.Он провел нас в дом, а оттуда мы попали в небольшое помещение, в котором вдоль стен лежали многочисленные подушки. Он принес кофе в изящных финджанах Финджан — чашечка, кофейная чашка (тур. ).

и трубки редкой по красоте работы. Все это производило впечатление достатка.Но вот трубки задымились, и человечек вежливо обратился к нам:— У вас есть знак, и я даже не спросил у вас паспорта. Но скажите мне ваши имена. Как я вас долженназывать?— Моего друга зовут Хаджи Халеф Омар, а меняКара-эфенди.— Откуда путь держите?— Из Эдирне, нам обязательно надо встретиться с тремя людьми, которые должны были здесь проезжать.— А кто они?— Ты наверняка знаешь Манаха эль-Баршу. Он с двумя спутниками.Он вперился в меня острым взглядом и сказал:— Я надеюсь, что вы друзья.— А явились бы мы к тебе, будь мы врагами?— Ты прав.— И были бы на нас копчи?— Нет, это исключено, я знаю их прекрасно.Дело принимало опасный оборот, но я не подал виду и небрежно бросил:— Откуда ты их знаешь?— Они немного отличаются от обычных. Это копчи предводителя. Одна из них являлась собственностью моего брата Дезелима.— Так ты брат хозяина?— Да.— Это мне по душе. У меня как раз его копча.— Так значит, ты тоже предводитель и поменялся с ним. Друзья меняются копчами. Где же ты его встретил?— В лесу под Кабачем. В хижине нищего Сабаха.— Но ведь он туда не собирался.— Да, он ехал к пекарю Бошаку в Енибашлы. А я как раз гостил там.— А где сейчас мой брат?— Еще в Кабаче.— А можно узнать, кто ты собственно? Ведь эфенди так много.— Я скажу тебе всего одно слово, и ты все поймешь: уста.Моя уловка сработала безотказно. Мужчина сделал любезную мину и сказал:— Этого достаточно. Больше можешь ничего не говорить.— Ты поступаешь мудро: я не люблю лишних разговоров.— Чем могу служить тебе?— Скажи, проезжал ли здесь Манах эль-Барша?— Он был здесь с двумя другими.— Когда?— Он провел тут ночь, а вчера после обеда уехал.— Значит, он быстро скакал. Он побывал у твоего рёдственника киаджи из Бу-Кеи и поменял там лошадь.— Ты был и у киаджи?— Да, он передал тебе привет. Значит, Манах поехал в Мелник. Не знаешь зачем?— Он оставил мне адрес, потому как мой брат тоже собирается в Мелник. Там живет богатый торговец фруктами по имени Глава. У него тот и остановится. Каждый подскажет тебе там, где он живет.— Манах эль-Барша спрашивал о Жуте?— Да, он к нему собирался заехать.— Я тоже.— Значит, поедете вместе.— Наверное. Но пути Аллаха неисповедимы, и все быстро меняется под этим небом. Может статься, Манах выедет раньше, чем я приеду туда. Мне бы хорошо узнать, где находится Жут.— Я скажу тебе. Если ты поедешь из Мелника в Ис-тиб и доберешься до Радовичей, то от этой деревни должен взять сразу на север. Тогда ты попадешь в Збиганцы. Они находятся между реками Брегалницей и Злетовской. Там живет мясник Чурак. У него спросишь о хижине в ущелье. Доберешься до хижины и все узнаешь от Жута. А чего тебе от него нужно — мне неведомо.— Я думал, что встречу в Палаце торговца лошадьми Москлана, но не застал его там.— Как, ты знаешь и Москлана?— Я знаю всех этих людей. Он посланник Жута.— Эфенди, я вижу, что ты очень осведомленный член союза, посвященный в его тайны. Ты оказал нам честь, остановившись здесь. Прикажи, и я выполню любое твое желание.— Благодарю тебя, мне ничего не нужно, кроме спокойного отдыха.— А когда ты поедешь?— Завтра на рассвете. Нас можно не будить, мы встанем сами.И, попрощавшись, мы разошлись.— Сиди, — шепнул мне Халеф по дороге, — вот мы все и узнали. Он считает тебя самым главным разбойником, а меня — твоим другом и союзником. Есть люди, у которых вместо мозгов — вареные яйца. Знал бы он, что его братец сломал шею, а ты выбил Москлану зубы, — пожелал бы он нам спокойной ночки?!— О дорогой Халеф, рано радоваться! Кто знает, что ждет нас еще этой ночью…— Да защитит нас Аллах. Этот человек поверил нам.— И все равно нужно быть начеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42