Кто знал, что они готовили западню и нашу гибель! Около
сада Тиллялы налетели на нас из засады тысячи две этих бешеных язычников.
Они окружили нас со всех сторон, поражали издали длинными стрелами, сбивали
всадников и ловили лошадей. Все наши храбрецы погибли там! Вот все, что
осталось от нашего отряда. Зачем только султан послал нас на эту бойню?
- А зачем вы избрали себе поросячьего султана? - воскликнул Кара-Кончар.
Все оглянулись: кто осмелился сказать такое слово про султана?
А Кара-Кончар продолжал кричать:
- Аллах и трусость выгнали из Хорезма злую суку, царицу Туркан-Хатун, и
всю свору ее прихлебателей. Убежал и толстозадый шах Мухаммед; теперь
собаки рвут его падаль! Когда стая шакалов выметена ветрами бури, вы решили
выбрать себе новое огородное пугало Хумар-Тегина! Порядочный хозяин ему не
доверит даже стадо облезлых козлов, а вы сделали его начальником войск, и
вы же вручили ему защиту города!.. Рабское вы племя! Не можете жить без
палок...
Два джигита, спутники Кара-Кончара, загородили его.
- Тише, Кара-Кончар! Ведь здесь кругом кипчаки. Они одного с шахом рода.
Поедем отсюда!
Воины и сторожа, бывшие у ворот, онемели от слов "черного всадника".
- Что за смелый джигит! А ведь он сказал правду. Разве Хумар-Тегин раньше
отличался в бою, разве он выделялся бескорыстием или умом? Вся сила его в
том, что он ходил хвостом за шахиней Туркан-Хатун. С таким султаном мы все
пропадем.
Кара-Кончар медленно ехал по главной улице Гурганджа и черными суровыми
глазами посматривал на встречную толпу. Своим спутникам он сказал:
- Отправляйтесь на базар, найдите там чайную Мердана. Все его знают. Там
ждите меня. Сейчас я поеду один.
Половина лавок базара была закрыта. В тех же, где грудами лежали шелка и
тонкие шерстяные ткани, продавцы уже не зазывали покупателей. Они тоскливо
сидели кружком и рассуждали: что будет?
- Если враги осадят город, мы не продадим ни локтя. Кто захочет покупать,
когда язычники, как звери, ворвутся в город и все возьмут даром? Еще
уцелеет ли наша голова?
"Башня вечного забвения" находилась возле дворца хорезм-шаха. Одним боком
она выходила на площадь. Подъезжая к ней, Кара-Кончар всматривался в
небольшие круглые отдушины, заменяющие окна, и думал: "Где, за каким
окошком запрятана она, цветок пустыни? Жива ли она? А если. жива, то
сохранила ли она сладостные черты невинного лица, светящиеся глаза и нежные
девичьи руки? В этой ужасной башне люди сходят с ума, женщины обращаются в
дряхлых старух... Может быть, и Гюль-Джамал, прикованная цепью к стене,
теперь..." - и он ужаснулся, подумав, кого он увидит. Лучше смерть, сразу
смерть в бою, чем увидеть ее, свет его жизни, иной, безобразной,
безумной...
У подножия башни, близ низкой железной двери, на ступеньках дремал
бородатый сторож с кривой старой саблей на коленях. Возле него на коврике
лежало несколько сухих лепешек и в деревянной чашке два черных медных
дирхема. Плохо сейчас родственники заботятся о заключенных! Думают лишь о
себе, как бы самим спастись! А в отдушины стены просовывались костлявые,
сухие руки и слышались крики:
- Вспомните о страдающих! Бросьте кусок хлеба лишенным света!
- Эй, старик, подойди ко мне! - сказал сторожу Кара-Кончар.
Старик очнулся, мотнул седой бородой и уставился на джигита, не думая
вставать.
- Чего тебе надо?
Кара-Кончар подъехал ближе к старику, и тот приподнялся.
- Возьми эту монету и расскажи мне, много ли в тюрьму прибыло новых
заключенных.
- А если и много, то тебя это не касается.
- Но старых заключенных осталось, вероятно, тоже немало.
- Кто не подох от грязи, клещей и голода, тот еще висит на крючке
надежды.
- Вот тебе еще динар. Скажи мне, имеются ли среди заключенных женщины?
- Есть две старухи; их посадил новый султан за то, что они колдовали и
хотели нагнать на него болезнь.
- А молодых женщин нет?
- Что ты ко мне пристал? Ты кто: судья, начальник палачей или старший
имам мечети? Я не смею разговаривать с тобой. Может быть, ты разбойник и
хочешь освободить других головорезов. Возьми назад свои деньги и отъезжай
отсюда.
Кара-Кончар поднял плеть и хотел ударить сторожа, но чья-то рука мягко
удержала его. Он оглянулся. Высокий старик с длинными до плеч волосами,
одетый в рубища, горящими глазами встретил гневный взор Кара-Кончара.
- Видно, ты не знаешь здешних порядков и потому так говоришь с этим
стариком. Уйдем подальше отсюда, и я тебе все объясню. Смотри, пока ты
говорил, уже из ворот вышли человек десять палачей - джандаров султана; они
все глядят в эту сторону и готовы на тебя наброситься... Пойдем скорее
отсюда, послушай моего слова, следуй за мной.
Кара-Кончар тронул коня и поехал за странным стариком. В переулке старик
еще ускорил шаги и вскоре завернул в глухую улицу. Здесь он остановился.
- Ты не удивляйся, что я заговорил с тобой. Я уже целый год хожу к тюрьме
и передаю хлеб моему господину, брошенному в подземелье. Его звали
Мирза-Юсуф; у хорезмшаха Мухаммеда он был летописцем. Шах выказывал ему
милость и ласку. Но когда старая гиена Туркан-Хатум сделалась в Хорезме
"великим мечом гнева и копьем могущества", она не пожалела ни седин, ни
слабости Мирзы-Юсуфа и бросила его в подвалы тюрьмы...
- Но за что?
- За то, что он в своей книге назвал ее "черным пятном на плаще могучего
Хорезма" и описал все ее подлости. Об этом донесли шахине святые имамы, и
теперь я хожу по городу, прошу подаяния и отношу в тюрьму, чтобы прокормить
беспомощного старика. Я жду, чтобы ворвались в этот город неведомые
кочевники. Когда они будут резать население и джандары разбегутся, как
мыши, я прибегу к тюрьме, задушу своими руками этого подлого сторожа и
выпущу на свободу всех заключенных, а с ними и старого Мирзу-Юсуфа. А сам я
тогда уйду на свою родину.
- А далеко твоя родина?
- Далеко! Я из русской земли, и зовут меня Саклаб, а по-нашему дед
Славко.
Кара-Кончар задумался.
- Скажи мне, бек-джигит, кого ты ищешь? - продолжал старик.- Может быть,
я могу тебе помочь?
- Много ли женщин в тюрьме? Сторож сказал, что сидят только две старухи.
- Он солгал! Ты заметил в башне, высоко под крышей, маленькие отдушины?
Там - небольшие каморки. В них запрятано несколько женщин из гарема шаха за
то, что они оказались непокорными.
- Есть ли среди них туркменки?
Старик задумался.
- Я все узнаю. Этот сторож любит деньги. Хотя одет он оборванцем, но он
богат. Из всех подаяний в пользу заключенных он им отдает едва ли половину,
а все остальное берет себе. У него есть и дом, и сад, и гарем из восьми
жен...
Я попробую помочь тебе. Видишь эту старую калитку под деревом,- здесь
раньше жил мой хозяин, летописец Мирза-Юсуф. Я оберегаю его дом и книги...
У него была воспитанница, Бент-Занкиджа; она помогала ему переписывать
книги. Но она уехала в Бухару и потом исчезла. И вот я остался один...
- Я верю тебе, старик Саклаб, и не думаю, что ты хочешь моей гибели.
Завтра утром я буду здесь...
Глава восьмая
ЧТОБЫ ВЗЯТЬ ГУРГАНДЖ - ЕГО НАДО СПЕРВА РАЗРУШИТЬ
Монгольское войско, прибыв в Хорезм, не сразу приступило к осаде столицы.
Сперва монголы расположились в селениях поблизости от Гурганджа, сгоняя в
свои лагеря пленных поселян. Оба сына Чингизовы, Угедэй и Джагатай,
поселились в загородном дворце Тиллялы, а их военачальники: Кадан,
Богурджи, Тулен-Джерби, Таджибек и другие, спешно были заняты изготовлением
осадных машин, метательных катапульт и "черепах" на колесах. Китайские
инженеры, привезенные издалека, обещали соорудить штурмовые машины, которые
помогут быстро взять город.
Затруднение представило отсутствие поблизости камней - нечего было
бросать. Тогда китайцы предложили вырубать из тутовых деревьев большие ядра
и долго выдерживать их в воде, пока они не получат необходимой твердости.
Отдельные отряды монголов появлялись с разных сторон города, вступали в
бой с выезжавшими из ворот отрядами всадников и быстро уносились, стараясь
снова заманить их в засаду. Но гурганджские воины уже были настороже и
возвращались под защиту своих стен.
В городе во главе войска стоял султан Хумар-Тегин, а ближайшими его
помощниками были Огул-Хаджиб (защитник Бухары), Эр-Бука-Пехлеван и
Али-Дуруги. На военном совете султан Хумар-Тегин показал подметные письма
монголов. В них население приглашалось открыть ворота и довериться
монголам, которые не сделают никакого вреда.
- Почему не договориться с ними? - говорил султан.- Лучше выдать им
большую дань и кончить дело миром, чем подвергать всех жителей ужасам
вторжения, резни и пожаров.
Огул-Хаджиб и другие возражали:
- Ты, падишах, вероятно, забыл, что монголы сделали с Бухарой,
Самаркандом, Мервом и другими городами? Там жители тоже просили пощады и
бросали оружие. Монголы отобрали лучших ремесленников и послали к себе в
Монголию, а остальных перебили палками с железными шарами.
- Все-таки надо узнать, чего хотят монголы.
Ночью султан Хумар-Тегин с небольшой свитой выехал из Гурганджа и прибыл
во дворец, где пировали Джагатай и Угедэй. Он предстал перед ними, сложив
руки на груди, как проситель.
- Что ты нам привез? - спросил со смехом Угедэй.- Где золотые ключи от
ворот?
- Я преклоняюсь перед величием и силой владыки Востока, Чингиз-хана, и
хочу служить ему, как служат другие беки.
- Нам нужен город Гургаидж, а не такие перевертыши, как ты! - ответил
мрачный Джагатай.- Можем ли мы поверить одному твоему слову, если ты бросил
родной народ и даже готов пойти против него? Возьмите его!
Палачи схватили Хумар-Тегина и всех его спутников. Они сорвали с них
одежды, не проливая крови, переломили им хребты и бросили в овраг, где, еще
полуживых, их объели шакалы и собаки.
Когда прибыл со своим войском старший сын Чингизов Джучи-хан, Гургаидж
был уже в тесном кольце монгольских отрядов. Чтобы подвести к стенам
метательные машины, три тысячи монголов и толпа пленных стали исправлять
мост через канал. Вдруг из ворот Гурганджа вылетел отряд смелых всадников
во главе с туркменом Кара-Кончаром. Они внезапно напали на работавших
монголов и всех их перебили, нагромоздив на мосту целый вал трупов. Этот
успех воодушевил осажденных.
Тогда монголы придвинули к городу все свои войска. Они пригнали много
тысяч захваченных поселян и заставили их зарывать ров, окружавший стены.
После этого можно было подкатить осадные машины и начать штурмовать город.
Метательные катапульты швыряли моченые деревянные ядра и китайские кувшины
с горящей жидкостью. От нее вспыхивал такой сильный огонь, что деревянные
постройки загорались большим ярким пламенем и его невозможно было затушить.
Наиболее решительно действовали с севера войска Джучи-хана. Там под стены
города пленные подкопали подземный ход. Монголы ворвались внутрь города, и
после отчаянной схватки вскоре на северной сторожевой башне уже развевалось
огромное белое знамя сына великого кагана.
Это вызвало зависть и ярость Джагатая. Он бросал на стены Гурганджа отряд
за отрядом, но защитники стен проявили неимоверную стойкость, сбивали
влезавших кирпичами, обливали кипятком и горячей смолой, так что нападавшие
падали грудами, обожженные и обваренные.
Глава девятая
КАРА ГОНЧАР В "БАШНЕ ВЕЧНОГО ЗАБВЕНИЯ"
Несколько раз Кара-Кончар неудачно приезжал к старой калитке под деревом,
чтобы встретиться со стариком Саклабом. Наконец он его увидел. Старик был
уже не с лохмотьях, как раньше, а в полосатом халате и с синей чалмой на
голове. Не сразу можно было узнать его.
- Прости меня, смелый бек-джигит, что я не мог раньше рассказать тебе
все, что я узнал и что сделал. Сторож тюрьмы точно в рот воды набрал.
Боится, видно, джандаров, или он с ними заодно. Я заговаривал с ним и так и
этак, предлагал чистить тюрьму, но этим вызвал только его гнев. Когда же я
предложил ему работать у него на дому за пару лепешек в день, он
обрадовался и сделал меня надсмотрщиком за его восемью женами... А когда я
побил его главную, злую жену, он мне в награду подарил этот халат и старую
чалму...
- Что ты мне болтаешь вздор о каких-то женах и халатах! - рассвирепел
Кара-Кончар.- Я тебе дал пять золотых. Что ты сделал? Узнал ли все, что
нужно?
- Конечно, узнал! Если Назар-бобо молчит, то разве его жены могут
молчать? Они давно все от него выведали, а я выведал от них... В этой
тюремной башне имеется несколько каморок, они прилепились внутри к стенам,
как ласточкины гнезда. А в середине башни бревна сгнили и полы просалились
до самого подвала.
- Чтоб заодно шайтан и тебя завалил!
- Добираться до этих каморок трудно, надо лезть по деревянным приставным
лесенкам, связанным гнилыми веревками. Раньше по ним лазал сам сторож
Назар-бобо, а теперь и он уже боится...
- Кто же сидит в этих каморках?
- Сидят люди, вызвавшие гнев Хорезм-шаха. А в одной каморке, под самой
крышей, заключена молодая туркменка..,
- Говори ее имя! - джигит схватил старика за плечо,
- Говорят, что ее имя... Гюль-Джамал.
- Ты сейчас же проведешь меня к ней.
- Да разве это сейчас возможно? Двести джандаров сидят возле ворот
дворца, изнывая без дела. Они ждут, на кого бы наброситься, а ты хочешь
прямо пройти в тюрьму! И сам ты попадешь в подвал.
- Молчи, трусливая душа! Иди к тюрьме и жди меня там. Я сейчас туда
приеду и всех повытрясу!..- Кара-Кончар хлестнул коня и, взбивая пыль,
помчался вдоль узкой улицы.
Он приехал в ту часть города, в которой жили и трудились различные
ремесленники: кузнецы, медники, оружейники и искусные мастера кольчуг,
броней, щитов. Удары по наковальням бесчисленных молотков наполняли
воздух одуряющим грохотом и звоном.
И здесь работа спорилась только наполовину, горячо работали только
ремесленники, изготовлявшие оружие. Кому в день гибели нужны резные медные
тазы, кувшины или нарядные украшения для конской сбруи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24