Русь далеко, и помощи ягдать неоткуда!
Монголы выделили одиннадцать князей, бывших вместе с князем киевским. Они
пригласили их на пир к хану Субудай-багатуру. Всадники окружили их тесным
кольцом и повели в татарский лагерь.
Субудай-багатур с сотней своих телохранителей-тургаудов проезжал в
стороне от киевского лагеря и наблюдал за бойней. Безоружные урусы бились,
как могли, бросая камни и комья сухой земли. Раненые схватывались с
татарами, стаскивали их с седел, вырывая их кривые мечи, и снова бились.
Один высокий урус, принеся из лагеря оглоблю, бился ею, как дубиной, хотел
ударить подъехавшего всадника, и удар пришелся по голове коня. Конь взвился
на дыбы и упал вместе с монголом. Урус набросился на лежавшего, вырвал его
меч, зарубил и, вскочив на коня, продолжал биться мечом... Туча пыли все
закрыла... Но силы были неравные, и монголы одолевали. Субудай-багатур
въехал на холм и оттуда продолжал наблюдать за передвижением по шляху
всадников; он первый заметил, что с севера движутся три тучи пыли.
- Что это? - спросил Субудай, показав пальцем на север.
- Это возвращаются монголы Тохучара! - говорили тургауды.- Это кипчаки
гонят быков!
- Нет, это идет свежее войско! - сказал Субудай.- Трубите сбор! Сзывайте
скорее всех воинов! Довольно сдирать сапоги с мертвых Урусов! Будет новый
бой!
Пронзительно задребезжали трубы. В нескольких местах, где шла свалка,
ответили сигналами другие монгольские трубачи. Некоторые монгольские
всадники, оставляя дорогу, где отбивались русские, вскачь неслись к холму,
где виднелись пятихвостый бунчук Субудая и неподвижный, как каменный идол,
полководец на коне.
А с севера, из степи, все ближе надвигались три облака пыли. Потом
пыльные тучи отделились от земли, поплыли в воздухе и медленно рассеялись.
Субудай молча смотрел в ту сторону. Его тургауды вполголоса заговорили:
- Идут три отряда. Кто это? Если не кипчаки, то это урусские всадники.
Там впереди камыши. Они теперь идут через болото, оттого и пыль
кончилась... Глядите, вот и они!
На полях, за которыми тянулись камыши, среди зарослей ивняка показались
первые всадники на белых и рыжих конях. Появляясь со всех сторон, вырастая,
точно из земли, группы всадников все сгущались и вскоре заполнили равнину.
Некоторое время всадники спокойно оставались на месте, точно приводя свои
ряды в порядок. Всадники растягивались полукругом, показались три
треугольных знамени - черное с золотом посредине и два красных по сторонам.
Татары, рубившие безоружных киевлян на шляху, окруженные густой пылью,
долго не замечали прибытия нового войска, и свалка продолжалась, постепенно
подвигаясь на запад к Днепру...
Вдруг середина прибывшего войска рванулась вперед и помчалась с
оглушительным криком, направляясь в самую гущу боя.
Правое крыло оторвалось и понеслось дальше, на запад, в обхват дравшихся,
а левое крыло медленно, все ускоряя бег, направилось к тому холму, где
находился Субудай-багатур.
Старый полководец колебался только несколько мгновений. Он крикнул: "За
мной!" Хлестнув иноходца, он быстро спустился с холма и понесся в ту
сторону, где стояли войска Тохучара. Там было пусто.- Тохучар принял
участие в битве,- и Субудай несся все дальше.
Но русские его не преследовали. Они сделали полукруг и помчались, вздымая
тучи пыли, выручать уходивших к Днепру киевлян.
Субудай остановился, разослав гонцов-нукеров сзывать растянувшиеся по
шляху монгольские войска, приказывая немедленно возвращаться к берегам реки
Калки.
- Пока победа на нашей стороне,- сказал старый полководец.- Урусы
плодовитое, упорное племя! Из степи может еще появиться войско урусов и
отрежет нам возвращение на родину... Пора поворачивать коней!
Джебэ-нойон во главе трехсот всадников, меняя коней, без передышки
проскакал до Днепра. Сопровождавший его как переводчик бродник Плоскиня
расспрашивал раненых русских:
- Где Мстислав Удатный?
Некоторые отвечали, что видели его мчавшимся, как буря, на чертовском
сивом коне.
На берегу Днепра Джебэ заметил отплывавшую черную лодку. В ней алел плащ
Мстислава. Князь сидел на корме и поддерживал за повод плывшего за лодкой
коня. В лучах вечернего солнца ярко блестел золотой шлем Мстислава, но он
не оглядывался на оставленный им "злой берег".
Джебэ наставил лучшую стрелу и натянул тугой лук. Стрела, не долетев до
лодки, плеснула по воде. Джебэ соскочил с коня, упал грудью на землю и,
обхватив руками голову, в ярости грыз пожелтевшую сухую траву...
Он встал, посмотрел еще раз на удалявшуюся лодку с алым плащом и, не
зная, на ком сорвать свое бешенство, выхватил кривой меч и на несколько
частей рассек теперь ему ненужного закованного бродника Плоскиню.
Джебэ вскочил на рыжего коня и, свернув в степь, поскакал обратно,
удаляясь от шляха, где в черных тучах пыли продолжались последние схватки и
передвигались тысячи людей.
Б битве при Калке и на длинном Залозном шляхе погибло много славных
русских богатырей и рядовых удальцов. Они пали, выручая безоружных киевских
воинов, избиваемых татарами, которые поклялись не сделать сдавшимся урусам
зла. Русские люди не забудут сложивших свои головы в этом бою ростовского
богатыря Алешу Поповича и его верного щитоносца Торопа, рязанского богатыря
Добрыню Золотой пояс, молодого помощника Алеши - славного Екима Ивановича и
других суздальских, муромских, рязанских, пронских и иных храбрых северных
витязей.
Русские отряды, пробивавшиеся смело, не бросая оружия, дошли до Днепра,
где ожидавшие лодки перевезли их на другую сторону. Те же, что поверили
татарским уговорам и побросали мечи и топоры, почти все были перебиты, как
говорит старая песня:
Серым волкам на растерзание,
Черным воронам на возграенье...
Так по вине недальновидных, завистливых и враждовавших между собой
князей, не пожелавших соединить свои силы в единое, крепко спаянное русское
войско, Залозный шлях вместо пути великой победы стал "слезным шляхом",-
отважные русские ратники усеяли его своими белыми костями, полили своей
алой кровью.
Глава пятнадцатая
ТАТАРСКИЙ ПИР НА КОСТЯХ
...А князей имаше, изавиша и
покладаше под доены, а сами верху
седоша обедати. И гако князи живот
свой скончаша.
(Троицкая летопись)
На берегу Калки, на высоком кургане, Субудай-багатур созвал всех своих
тысячников и сотников на торжественное моление богу войны Сульдэ. Этого
потребовал угрюмый лохматый шаман Бэки. В остроконечной шапке, с медвежьей
ткурой на плечах, обвешанный ножичками, куклами и погремушками, старый
колдун ударял колотушкой в большой бубен и, приплясывая, ходил по кругу,
где в середине лежали связанные Мстислав Романович, великий князь киевский,
и другие одиннадцать доверчивых русских князей.
Покачивая головами и причмокивая, татары их осматривали и жалели, что
среди пленных не хватало "конязя Мастисляба",- очень им хотелось посмотреть
на прославленного "русского Джебэ"...
Шаман Бэки выкрикивал молитвы и, прижав к волосатому лицу бубен, то
свистел дроздом, то гукал, как филин, то рычал, как медведь, или завывал
волком - это он "беседовал" с могучим богом войны Сульдэ, подарившим
монголам новую победу.
- Слышите, как гневается бог Сульдэ? - ревел шаман.- Сульдэ опять
голоден, он требует человеческой жертвы!..
Тысячи татарских воинов расположились на равнине вокруг кургана. Они
развели костры и кололи молодых кобылиц.
Татары принесли оглобли и доски, оторванные от русских повозок, и
навалили их на связанных князей. Триста татарских военачальников уселись на
этих досках. Подымая чаши с кумысом, они восхваляли грозного бога войны
Сульдэ, покровителя монголов, и славили непобедимого "потрясателя
вселенной", краснобородого Чингиз-хана. Отказавшись от денег за выкуп
знатнейших русских князей, татары жертвовали богу Сульдэ этих пленных,
дерзнувших вступить в бой с войсками "посланного небом" Чингиз-хана.
Багатуры гоготали, когда из-под досок неслись стоны и проклятия
раздавленных князей. Стоны и крики постепенно затихали, и их заглушила
ликующая песня монгольских воинов:
Вспомним,
Вспомним степи монгольские -
Голубой Керулен,
Золотьй Онон!
Сколько,
Сколько монгольским войском
Втоптано в пыль
Непокорных племен!..
Мы бросим народам
Грозу и пламя,
Несущие смерть,
Чингиз-хана сыны.
Пески
Сорока пустынь за нами
Кровью трусов
Обагрены...
Во время пиршества встал полководец Тохучар-нойон п просвистал сигнал,
сзывающий стрелков на облавной охоте. Все затихли, услышав знакомый призыв.
Тохучар поднялся и стал кричать воинам:
- Великий каган Чингиз-хана - самый мудрый из людей! Он все предвидит и
за сто дней и за тысячу лет... Он послал меня за вами с туменом храбрецов,
чтобы я разыскал непобедимых тигров - Джебэ-нойона и Субудай-багатура.
Каган мне сказал, что лучший вам от него подарок - это прислать воинскую
подмогу в день битвы...
- Верно, верно! - воскликнули монголы.
- Нигде не останавливаясь, мы проходили разные страны. Всюду мы видели
следы несокрушимого монгольского клинка. Мы спрашивали: "Где славные
багатуры Джебэ и Субудай?" Испуганные жители, падая на колени, махали
руками на запад. Мы примчались сюда перед началом битвы, и в нее врезались
мои десять тысяч всадников... Соединившись с вами, мы быстро разгромили
длиннобородых Урусов...
- Слава тебе, Тохучар! Ты прибыл вовремя!
Тохучар продолжал:
- Великий владыка мира Чингиз-хан подумал о вас и через меня прислал свою
волю... Его священное письмо привез нарочный гонец. Десять тысяч моих
всадников оберегали его, как драгоценный алмаз, и доставили невредимым
сюда. Смотрите, вот он!
К Субудай-багатуру подошел старый кривоногий монгол, увешанный
бубенчиками, в шапке с соколиными перьями. Из-за пазухи он достал кожаную
трубку. В ней хранился напечатанный свиток. Скрюченными пальцами Субудай
отодрал восковую печать. Седобородый писарь в мусульманской чалме развернул
свиток, прочел написанное про себя, прошептал на ухо Субудаю. Тот встал и
закричал:
- Великий каган повелевает! С почтением внимайте! Все военачальники разом
поднялись. Видя это, вскочили остальные татары. Начальники повалились на
землю, и за ними воины всего лагеря упали ничком. Подняв голову, они
кричали:
- Великий каган приказывает! Мы покоряемся!
Субудай-багатур продолжал:
- Единственный и непобедимый начертал такие слова "Когда письмо получите,
поворачивайте обратно морды коней. Приезжайте на курултай обсудить
покорение вселенной.
Бог на небе, каган - божья сила на земле. Печать повелителя скрещения
планет, владыки всех людей".
Субудай обвел взглядом склоненные к земле спины монголов и поднял руку.
- Теперь говорить буду я!.. Меня слушайте!
Все выпрямились и, стоя на коленях, затаив дыхание, смотрели на "барса с
отгрызенной лапой".
- Сегодня мы еще повеселимся, а завтра, после восхода солнца, мы
все отправимся назад к золотой юрте нашего владыки. Кто промедлит - будет
удавлен!
Все воины завыли от радости и, снова усевшись, с криками и песнями
продолжали пиршество.
Утром следующего дня, совершив солнцу моление и возлияние кумысом,
монголы сели на коней. Они гнали гурты скота и ободранных, изможденных
пленных. Запряженные быками повозки с награбленным добром и с тяжело
раненными монголами невыносимо заскрипели на всю степь и скрылись в тучах
пыли. Впереди монгольского войска ехал Субудай-багатур. Он вез в торбе
голову киевского князя Мстислава Романовича, его стальной с позолотой шлем
и нагрудный золотой крест на цепочке. Покрытое шрамами, заросшее грязью
лицо Субудая кривилось в подобие улыбки при мысли, что он положит свою
драгоценную торбу перед золотым троном потрясателя вселенной Чингиз-хана
непобедимого.
Позади войска ехал со своей сотней разведчиков мрачный Джебэ-нойон. Он не
вез никакой добычи и тянул заунывную, как вой ветра, песню про голубой
Керулен, золотой Онон и про широкие степи монгольские...
Монголы направились на северо-восток, к реке Итиль, и далее через южные
отроги Урала к равнинам Хорезма. Кипчакская степь освободилась от грозного
войска монголов и татар. Они исчезли так же внезапно и непонятно, как
пришли. После их ухода некоторые кипчакские племена вернулись в свои
разоренные кочевья, другие перекочевали в Угорскую степь и к низовьям
Дуная. Тогда и кипчакские и русские князья думали, что татары никогда
больше не вернутся, и проводили день за днем в своих старых "ссорах и
которах", не готовясь к новой войне, и не подозревали, что татары задумали
новый, еще более страшный набег на вапад...
Часть четвертая
КОНЕЦ ЧИНГИЗ-ХАНА
Глава первая
ЧИНГИЗ-ХАН ПРИКАЗАЛ ПОВЕРНУТЬ КОНЕЙ
После смелого бегства султана Джелаль эд-Дина Чингизхан послал испытанных
полководцев Бала-нойона и Дурбайбагатура в Индийскую страну в погоню за
султаном. Они промчались по разным дорогам, но не нашли его следов.
Производя по пути погромы, монголы сожгли города, которыми владели союзники
Джелаль эд-Дина, ханы Аграк и Азам-Мелик.
Наделав плотов и нагрузив их катапультами и круглыми камнями, годными для
метания, монголы спустили плоты вниз по реке Синду и прибыли к городу
Мультану. Там они начали обстреливать этот богатый город из камнеметных
машин. Неприступные стены, постоянно прибывавшие новые индийские войска и
невыносимая жара заставили одетых в овчины монголов прекратить осаду и
вернуться в горы к Чингиз-хану.
Великий каган спасался от жары среди высоких горных хребтов в селении,
окутанном облаками, и как будто забыл обо всех военных делах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24