Когда монахи путешествуют, они не заботятся о пропитании и ночлеге. Эти заботы ложатся на плечи телохранителей и тех людей, кого они повстречают по пути.Простившись с четырьмя монахами, Табита направилась к стойлу, чтобы выбрать ослика. Ей особенно нравился один — смирный серый ослик, и Табита надеялась, что никто из монахов не отправился в путь на ее любимце.Монахиня оказалась в проходе, отделявшем здание монастыря от конюшен. Там постоянно царил сумрак. Свет загораживала вершина горы, нависавшая над монастырем, а также сам монастырь. Сюда не попадал ни один солнечный луч. Снег, выпадавший зимой, лежал здесь даже летом, когда в монастырских садах цвели под солнцем цветы.Табита дошла до конца прохода. Впереди уже виднелись стойла, когда дорогу ей преградила тень. Старуха подняла голову.Перед ней стоял монах. Он был высок и сухощав. В отличие от других он был полностью закутан в черное; черная ткань скрывала даже его руки. Табита не увидела его лица, только глаза, внимательно смотревшие на нее из темноты и вместе с тем казавшиеся частью темноты. Табита не сразу поняла, что это глаза, приняв их сначала просто за часть общего узора темноты.В монастырь она попала в десятилетнем возрасте и за все сто семьдесят лет, проведенных здесь, ни разу не видела пятого монаха. Однако Табита сразу поняла, кто перед нею, и потому глубоко и почтительно поклонилась.Пятый монах не произнес ни слова, которое, впрочем, все равно заглохло бы в плотной черной ткани, скрывавшей нижнюю часть его лица. Протянув закутанную в черное руку, он опустил ее на бритую голову Табиты.Даже для тела, кровь которого согревал чудодейственный чай, прикосновение этой руки оказалось холодным. У Табиты поползли мурашки по коже, она вздрогнула. Монахиня стояла со склоненной головой, не решаясь ее поднять. Потом монах убрал руку. Табита простояла, не подымая головы, еще какое-то время. Только когда тень исчезла и впереди, в самом конце прохода, вновь появился солнечный свет, монахиня поняла, что осталась одна.Итак, она получила благословение пятого монаха. Пустота коснулась ее. Глубоко взволнованная и исполненная благоговения, Табита подошла к стойлу. К ее великой радости, служителям уже сообщили, на каком из осликов монахиня предпочла бы отправиться в путь. Серый любимец Табиты был оседлан и терпеливо ждал. * * * Армия Дагнаруса, Владыки Пустоты, двигалась к Виннингэлю. Общая численность армии составляла тридцать тысяч солдат. В это число входили воины Дункарги под командованием их короля, дяди Дагнаруса, и эльфы, которыми командовал генерал, присланный Защитником. Сюда же входили воины тревинисов, всегда готовые сражаться, не важно во имя чего и на чьей стороне. Однако сейчас тревинисы рассчитывали утвердить свои права на спорные земли. Определенную часть войска составляли наемники, привлеченные под знамя Дагнаруса деньгами и обещанием богатой добычи.Наемников вел Шакур — командир настолько суровый и беспощадный, что любой, даже самый беспринципный наемник, воевавший лишь из любви к золоту и обращавший мало внимания на приказы, способный с одинаковой легкостью салютовать командиру и тут же нанести ему удар в спину, — даже это отребье вытягивалось и почтительно склоняло головы при появлении врикиля.Армия почти год простояла лагерем на обширных, покрытых густой травой равнинах, что начинались сразу за городом Далон-Рен на восточной границе Дункарги. Дагнарус и не собирался скрывать мощь своей армии; наоборот, он выставлял ее напоказ, хорошо зная, насколько важно сломить дух врага. Знал принц и о том, что шпионы Хельмоса следят за ним, и был даже рад их появлению. Пусть потом вернутся и красочно опишут королю, какая сила угрожает Виннингэлю. Пусть жители города пребывают в постоянной тревоге, грызущей их сердца. Пусть купцы перестанут приезжать в Виннингэль. Торговля придет в упадок, а с нею и все остальное хозяйство. Пусть столица ослабнет изнутри — тогда ее будет легче захватить.Дагнарус намеренно откладывал поход на Виннингэль. Когда ему удалось ускользнуть от Мабретона, все с минуты на минуту ожидали, что он вернется и осадит город. Дагнарус самодовольно усмехался, предоставляя защитникам Виннингэля потеть от напряжения, стоя на башнях и вглядываясь вдаль. Сам он в это время неспешно муштровал свою армию. Как-то раз он действительно объявил сбор, приказал собрать все необходимое и нагрузить повозки. Казалось, еще немного, и армия двинется на Виннингэль. Шпионы принца доносили, что слухи о приближающейся армии достигли столицы и жители спешно запасают провизию, готовясь к осаде. Дагнарус узнал, что крестьяне побросали поля неубранными, а на городских стенах полно солдат. В последний момент он сообщил войскам, что то была проверка их готовности. На следующее утро солдаты, как обычно, занимались на поле шагистикой.Подобный трюк принц проделал еще дважды. Поначалу это развлекло солдат, но теперь они начали потихоньку сетовать и злиться. Дагнарус был не в состоянии дальше сдерживать их пыл, да этого ему теперь и не требовалось. Он знал то, что знали все: так называемые союзники Виннингэля отказались вернуть их части Камня Владычества.Город был вынужден рассчитывать только на свои силы и со страхом всматриваться в западную часть горизонта. Постепенно страх сменится усталостью, а та — отчаянием. Еще бы: осажденный город, а враг находится в... сотне миль от него.К концу лета, когда с полей убрали урожай и войска принца могли раздобыть в житницах и хранилищах все, что им требовалось, Дагнарус отдал приказ готовиться к походу. Все знали, что на этот раз никаких обманных маневров не будет.— Мы ударим с двух сторон, — объявил принц своим генералам, собравшимся в его шатре, над которым реяло черное знамя. — Вот здесь и здесь, — ткнул он пальцем в карту, разложенную на большом столе.Дагнарус был в своих черных блестящих доспехах, но без шлема. Командиры должны видеть его лицо, чувствовать его неотступную и яростную решимость. Рядом с принцем стояла Вэлура в доспехах и шлеме. Ее лицо видели немногие, и они потом сожалели об этом, поскольку ее прекрасный, но дьявольски отталкивающий облик преследовал их во сне. Вэлура всегда находилась при Дагнарусе, являясь его телохранителем.Сильвит давно перестал быть камергером принца. Теперь он исполнял роль адъютанта Дагнаруса и его связного с отрядами эльфов. Он помогал сглаживать многочисленные мелкие трудности и преодолевать непонимание, неизбежное в отношениях между двумя расами. На этой встрече Сильвит исполнял обязанности переводчика.В шатре присутствовал и Гарет. Он собрал под своим началом чародеев и колдунов, принявших Пустоту. Еще недавно презираемые и преследуемые окружающими, которые либо знали, либо догадывались, кто они есть на самом деле, эти бродячие маги нашли в армии Дагнаруса не только защиту от преследований. Здесь к их способностям отнеслись с уважением и щедро одарили. Хотя по возрасту Гарет был среди них самым молодым, по части знания магии Пустоты он считался старейшиной; ведь он изучал ее с детства, тогда как другие приступили к этому лишь в зрелые годы. Впервые в жизни все вокруг, включая и Дагнаруса, относились к Гарету с уважением.— Часть наших сил нападет на город с севера. Наши противники ждут, что мы ударим отсюда, и мы не станем их разочаровывать. Основные силы их обороны также сосредоточены в северной части Виннингэля.— А как же иначе, ваше высочество? Действительно, это единственное направление, откуда мы можем атаковать, — заявил генерал эльфов, даже не потрудившись скрыть свою презрительную усмешку. — С других сторон город защищают отвесные скалы и водопады. Маги наглухо закрыли Порталы, и через них нам никак не проникнуть. Но я категорически возражаю против расщепления наших сил! Нам понадобится каждый солдат. Когда нам придется пробивать брешь в обороне северной стены, мы, вероятно, пожалеем, что не располагаем вдвое большей армией.— Я сказал: удар по двум направлениям, — уже жестче повторил Дагнарус. Холодные, темные глаза принца смотрели неподвижно. — Мы нанесем удар по северной стене. Пусть думают, что это — единственное направление нашего удара. Но настоящий удар обрушится на город вот отсюда.Палец принца указал туда, где извилистой линией была помечена широкая и быстрая река Хаммеркло.— Да вы с ума сошли! — презрительно воскликнул эльф, ничуть не убоявшись злобного взгляда Дагнаруса. — Уж не собираетесь ли вы заставить нас нырять в водопады? Прикажете захватывать город, разбившись насмерть о скалы, торчащие внизу? Или вы рассчитываете выпить реку? — насмешливо добавил генерал.Офицеры подобострастно засмеялись шутке своего командира.— Как раз это я и собираюсь сделать, — серьезным тоном ответил Дагнарус.Он бросил взгляд на Гарета. Тот поклонился. Смех эльфов стих. Их лица помрачнели.— Я не желаю связываться с магией Пустоты, — заявил генерал эльфов.— А я и не стану просить вас об этом, — ответил Дагнарус. — Ваши войска вместе с отрядами Шакура ударят с севера, оттянут на себя силы противника и будут удерживать их.Генерал продолжал придираться к замыслу принца и, наконец, покинул шатер, даже не сказав, будут ли он и его воины принимать участие в наступлении. Формально эльфы сражались не за Дагнаруса, а за Защитника, о чем они постоянно напоминали принцу. Дагнарус не раз подумывал о прочности союза с эльфами и заставлял Сильвита обсуждать с ними каждую мелочь.Спустя несколько часов после встречи Сильвит вернулся в шатер Дагнаруса.— Генерал Урул согласился с вашим замыслом, ваше высочество, — сообщил эльф. — Все его придирки были вызваны главным образом необходимостью спасти свое лицо перед подчиненными. Я сделал ему несколько незначительных уступок, от которых будет легко отказаться, если вы пожелаете. Он более не станет вам противиться.— Пусть проваливается в Пустоту вместе со всеми эльфами, — пробормотал Дагнарус, выпивая бокал вина. — К тебе это, разумеется, не относится.Сильвит поклонился и молча налил его высочеству очередной бокал.За минувшие месяцы Дагнарус сильно пристрастился к вину. Возлияния начинались, едва он просыпался, и продолжались до той минуты, когда последний бокал кое-как погружал его в сон, который не брал трезвого принца. Все видели, что он не пьянел, сколько бы ни выпил, а пил он столько, что обычного человека это давно бы свело в могилу. Вино никогда не веселило Дагнаруса, никогда не пробуждало искру света в его потемневших глазах и не расцвечивало губы улыбкой. Похоже, принц даже перестал наслаждаться вкусом вина и просто залпом проглатывал бокал за бокалом.Гарету часто думалось, что Дагнарус словно вливает вино в Пустоту. В ту самую Пустоту, которая стала Дагнарусом.— Твои чародеи готовы? — спросил Дагнарус, опустошая бокал и протягивая руку, чтобы наполнить его снова.— Да, ваше высочество, — ответил Гарет, с трудом удержавшись от того, чтобы сделать Дагнарусу замечание насчет пьянства. Но, к сожалению, он знал: любые его возражения против чрезмерных возлияний принца принесут больше вреда, нежели пользы. В прошлом подобные возражения либо вызывали гневную тираду со стороны Дагнаруса, либо принц замыкался и вообще не желал говорить. — Должен сказать, ваше высочество, что колдовство такой силы, насколько мне известно, еще никогда не совершалось. Я не представляю себе ни его последствий, ни того, чем оно может обернуться в будущем. Каждый маг будет вынужден вложить в него все свои силы без остатка. После совершения колдовства мы настолько ослабнем, что очень долго не будем способны ни на какие магические действия. Возможно, кому-то из нас это будет стоит жизни.— Возможно, это будет стоить жизни нам всем, — возразил Дагнарус. — Если ты до сих пор не понял, в этом и состоит риск войны.Принц вскинул голову. В глазах вспыхнул огонек, который не удавалось зажечь даже вину.— Неужели твои драгоценные колдуны — просто шайка трусов?Гарет вздохнул.— Я только хотел поставить вас в известность. Если вы прикажете нам совершить это немыслимое колдовство, то в дальнейшем мы можем оказаться для вас совершенно бесполезными.— После того как вы произнесете все свои заклинания, совершите это колдовство и оно окажется действенным, — Дагнарус сделал особый упор на последнем слове, — все твои маги и чародеи могут отправляться в Пустоту. Победа достанется мне.Гарет знал, что вторая его просьба будет и вовсе бесполезной; он только рискует вызвать у Дагнаруса новую вспышку гнева. Но он пообещал себе ради Хельмоса хотя бы попытаться заговорить с принцем об этом.— Ваше высочество, осмелюсь заметить, что следовало бы предупредить вашего брата о том, что мы намереваемся сделать, предоставив ему возможность сдать город. Вы спасете тысячи жизней.Дагнарус засмеялся. В его пьяном смехе не было ни проблеска веселья. Смех принца был резким, отрывистым и давил на уши. Куда легче было бы снести его гнев, чем слышать этот дьявольский смех.— Ты и впрямь думаешь, что мой любезный братец сдастся мне? Уступит трон «демону Пустоты»? Какой же ты дурень, Меченый! Неудивительно, что я держу тебя при себе. Ты — единственный, кто еще способен меня развлекать. Надо было сделать тебя шутом, а не мальчиком для битья.Гарет поклонился и вышел из шатра. Он был настолько сердит, что не решился продолжать разговор. Гарет прекрасно понимал, что Дагнарус прав. Хельмос никогда не сдастся. Почтенный Маг не знал, кто из братьев злит его больше: Дагнарус, говорящий правду, или Хельмос, отказывающийся ее видеть.В ту ночь, накануне выступления армии, Гарет лежал на своей койке, слушая, как Дагнарус и Вэлура переговариваются вполголоса. Они строили планы правления Виннингэлем: король Дагнарус и королева Вэлура.Наконец голос Дагнаруса умолк. Гарет знал, какую картину он застанет в шатре принца, если вдруг туда заглянет, и она отнюдь не способствовала его душевному покою. Он увидит женщину-врикиля, облаченную в черные блестящие доспехи, которая стоит над постелью своего любимого и охраняет его хмельной беспокойный сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77