Он не знал, можно ли еще что-нибудь сказать, опасаясь, что и так сказал слишком много. Оставив мальчика, Эваристо долго ходил взад-вперед по пустому коридору, пока не настало время отправляться в Королевскую библиотеку.Высокочтимый Верховный Маг находился в одном из небольших читальных залов. Комната имела свой камень-светильник и дверь, которую можно было закрыть, дабы ничто не нарушало уединения усердного читателя.Главный библиотекарь, недовольно поглядев на Эваристо, написал на доске: «Он не велел его беспокоить».«Его милость просил меня встретиться с ним именно здесь! — раздраженно написал Эваристо, не настроенный спорить. — Прошу вас, известите его».Главный библиотекарь, беззвучно шевеля губами, отправился выполнять поручение. Он вернулся с недовольным видом: оказалось, что Высокочтимый Верховный Маг действительно желал видеть Эваристо, причем немедленно. Учитель вошел в комнату и встал возле стола. Высокочтимый Верховный Маг читал книгу по магии Пустоты.— Ну что? — приглушенным голосом спросил Рейнхольт.— Хуже, чем мы думали, — ответил Эваристо, плюхаясь на стул.Он был до предела утомлен и измучен. Интересно, хватит ли у него сил добраться домой?— По словам Гарета, картинка сама собой возникла в голове Дагнаруса во время церемонии, когда принц держал Камень Владычества.В ответ на эти слова Высокочтимый Верховный Маг долго молчал. Он глядел невидящими глазами на лежавшую перед ним книгу. Закрыв глаза, Рейнхольт покачал головой. Потом вздохнул и протер глаза. Когда он заговорил, слова его в большей степени были обращены к самому себе, нежели к Эваристо.— Я просил короля дать мне время как следует изучить Камень Владычества. Я настоятельно советовал отложить церемонию. Камень — дар богов. У нас нет ни малейшего представления, каковы его силы и что он таит в себе — добро или зло. Но его величество не послушал моих советов. Политическая ситуация была слишком зыбкой и шаткой. Король надеялся, что, разделив камень между другими расами, он покажет им нашу веру в них, наше доверие к ним. Он рассчитывал показать нашу доброжелательность и стремление жить с ними в мире. Разделение камня и в самом деле позволило на какое-то время установить хорошие отношения. Но каких последствий нам ожидать в дальнейшем? Что произойдет, когда у других рас появятся свои Владыки? Может ли магия камня гарантировать, что это будут эльфы, дворфы и орки, преданные миру? Что произойдет, если некто злонамеренный и недостойный посредством камня обретет громадную магическую силу и власть? Его величество, будучи сам воплощением добра, уверен, что добро является и сутью этого камня. И кто мы такие, чтобы спорить с ним? А теперь, — Рейнхольт глубоко вздохнул, — теперь мы получаем свидетельство того, что камень отнюдь не исполнен добра. Я сам говорил Тамаросу, что было бы ошибкой позволить малолетнему принцу прикасаться к столь важному и могущественному камню. Король не пожелал меня слушать. Теперь же... теперь что нам остается делать?— Боюсь, ваша милость, я не совсем понимаю ваши рассуждения, — сказал Эваристо. — Что именно уже произошло?— Ты видел Камень Владычества? — резко спросил Рейнхольт.— Не слишком отчетливо, — ответил Эваристо. — Я довольно близорук. К тому же, я сидел почти в самом заднем ряду.— Первоначально камень имел форму четырехгранной пирамиды. Потом произошло чудо, и камень разделился на четыре части подобно цветку, раскрывшему лепестки. Примерно так.Рейнхольт сжал руку в кулак, затем разжал ее, растопырив пальцы.— Как и всё в нашем мире, камень состоит из субстанций видимых и субстанций невидимых. Мы увидели четыре остроконечных кристалла, направленных во вне. То, чего мы не увидели, поскольку никто из нас не находился в достаточной близости от камня, было пустым пространством, оставшимся в центре после разделения камня. Никто этого не понял, кроме десятилетнего принца. Я сам виноват, — тяжко вздохнул Высокочтимый Верховный Маг. — Даже без исследования камня я должен был бы об этом знать и предвидеть это. По логике, камень должен состоять из всех четырех стихий: Земли, Воздуха, Огня, Воды, а также — Пустоты, которая является отсутствием всего. Мне следовало быть более настойчивым в беседах с королем. Я должен был выдержать его натиск. Будь я более непреклонным, его величество, признавая мой авторитет, уступил бы. Правда, тогда бы я лишился королевской благосклонности. В тот момент это меня волновало, и я не стал дальше противиться.Эваристо беспокойно ерзал на стуле. Лучше бы он не слышал этой исповеди. Лучше бы он вообще не видел рисунка принца и ввязывался в столь странную историю. Эваристо не знал, что сказать и вообще боялся что-либо говорить, ибо это напомнило бы Верховному Магу о его присутствии. И в то же время, учитель боялся молчать, поскольку Верховный Маг мог ошибочно посчитать, будто у учителя есть какие-то задние мысли.— Все мы рано или поздно заглядываем в Пустоту, ваша милость, — осторожно проговорил Эваристо, обдумывая каждое слово. — В юности и я грешил этим. Судьба искушала меня вступить на темный путь. Но когда я осознал возможные последствия, когда понял, каких жертв от меня это потребует, я отошел прочь. Ведь это означало бы отказаться от любви, дружбы, доверия, уважения и обречь себя на жизнь, полную скитаний, лишений, людской ненависти и отвращения, жизнь, вынуждающую постоянно таиться от других. Цена показалась мне непомерно высокой. Неудивительно, что лишь немногие соглашаются ее платить. Меня вообще удивляет то, что такие находятся.— Как видишь, находятся, — сказал Рейнхольт.— Ваша милость, Дагнарус — еще ребенок. Своевольный, смышленый, во многом — себе на уме, но все же ребенок. Сегодня его привлекает одно, завтра — другое. Представьте, скольких трудов стоит даже поверхностное знакомство с магией Пустоты. Ваша милость, конечно, мне это не делает чести, но говорю вам с полной уверенностью: его высочество в своей жизни ни одной книжки не прочел от начала до конца. А адептов этой ужасающей магии, надо отдать им должное, отличают самодисциплина и самозабвение. Ради своей темной науки они забывают обо всем остальном. Дагнарус, ваша милость, являет полную противоположность перечисленным мной качествам. Он привык потакать свои желаниям, и его нельзя за это винить, поскольку родители исполняют чуть ли не любой его каприз. Принц любит радости жизни: нарядную одежду, вкусную пищу. Он гордится своей красотой, а мы знаем, какое проклятье ложится на тех, кто занимается магией Пустоты. Едва какое-нибудь занятие становится для принца трудным или обременительным, он тут же его бросает. Нет, Высокочтимый Верховный Маг, — продолжил Эваристо уже чуть более уверенно, — все недостатки характера принца говорят о том, что он не поддастся искушению и не займется этой темной магией.Высокочтимый Верховный Маг внимательно разглядывал Эваристо.— В твоих словах есть определенный смысл. Ты в значительной мере успокоил меня. Хотя, конечно, странно, что в данном случае мы должны радоваться недостаткам характера принца. Остается лишь один вопрос: что нам делать дальше?— Вы собираетесь рассказать об этом королю?Рейнхольт задумался, потом покачал головой.— Нет, я не стану ему говорить. Зачем понапрасну тревожить короля? Он, чего доброго, проговорится принцу. Твои слова лишь подкрепили мое мнение: чем меньше внимания мы будем обращать на этот случай, тем лучше.У Эваристо отлегло от сердца. Разговор с Верховным Магом оказался исключительно приятным.— А что делать мне, ваша милость? Как происшедшее может повлиять на мои отношения с принцем?— Просто больше не упоминай об этом. Пусть все забудется само собой. Но будь начеку. Если увидишь или услышишь что-нибудь еще, сразу же сообщи мне.— Обязательно. А если принц будет задавать вопросы?Рейнхольт улыбнулся.— Предложи ему сходить в Королевскую библиотеку и поискать ответы в книгах. Это моментально остудит его пыл.— Здесь вы совершенно правы, Верховный Маг, — улыбаясь, произнес окончательно успокоившийся Эваристо.Похоже, Эваристо оказался прав, и следующий день подтвердил это. После полудня дождь прекратился. Передышка была временной — на западе вновь собирались тучи. Но пока погода оставалась необыкновенно теплой и солнечной. Принц Дагнарус в классной комнате не появился. С учений вернулись солдаты, и его высочеству не терпелось расспросить Аргота обо всем, что там было. Гарет по-прежнему выглядел молчаливым и подавленным, но Эваристо посчитал это вполне естественным и еще раз упрекнул себя. Когда же мальчик спросил, нельзя ли им снова отправиться в Королевскую библиотеку, учитель с радостью согласился. Пусть побродит среди книг, думал Эваристо, надеясь, что пребывание там заставит Гарета позабыть об этом злополучном рисунке.Оказавшись в библиотеке, Гарет без труда разыскал знакомую книжку. В последующие годы он иногда задавал себе вопрос: если бы он знал правду, стал бы он выкрадывать этот трактат из библиотеки? Если бы Эваристо был с ним откровенен и ответил тогда на его вопросы, решился бы Гарет ослушаться повелений принца, какими бы бедами ни грозил ему этот отказ?Возможно, да. А возможно, нет. Гарету так ни не удалось прийти к однозначному выводу. Конечно же, уклончивые ответы Эваристо лишь придали рисунку принца ореол таинственности. Вдобавок Гарет, как и большинство детей, ненавидел, когда его называли ребенком и произносили привычную фразу: «Вырастешь — поймешь». Гарет мог бы сказать, что учитель только подзадорил его любопытство. И в то же время он знал: настоящей причиной кражи книги был приказ Дагнаруса. Однако и это не являлось полной правдой. Гарет выкрал книгу, поскольку Дагнарус захотел на нее взглянуть.Мальчик для битья снял с полки книгу и в тишине комнаты, где никого больше не было, вновь сел на пол и принялся ее листать. Непонятные прежде слова стали приобретать какой-то смысл, хотя пройдет еще немало лет, прежде чем он сумеет полностью понять содержание книги.Когда настало время уходить, Гарету не составило особого труда запихнуть книжку под нижнее белье, к самому животу, и прикрыть сверху блузой. Правда, он боялся, что библиотекарь, глаза которого, похоже, могли видеть и сквозь мраморную глыбу, сразу заметит спрятанное под тонкой одеждой. Однако у библиотекаря в тот момент были дела поважнее, чем разглядывать какого-то мальчишку. Он даже не поднял глаз, и Гарет беспрепятственно вынес добычу из Королевской библиотеки.Тем же вечером, едва Сильвит задул свечу и ушел, Дагнарус проскользнул в каморку Гарета. Принц расположился на его постели. Гарет уселся на небольшой табурет и завернулся в одеяло, осторожно положив книгу на колени и поставив на пол свечу в высоком подсвечнике.— А теперь, — сказал Дагнарус, удобно устраиваясь на постели и подкладывая себе под голову подушку Гарета, — рассказывай мне, о чем там написано.— Ваше высочество, — Гарет сделал последнюю слабую попытку воспротивиться, — я думал, вы будете читать книгу сами.— Что за чепуха, Меченый? — удивился Дагнарус. — Ты же знаешь, насколько меня воротит от учебы. Давай, читай.Принц заложил руки за голову.— Будешь объяснять мне все, чего я не пойму.Открыв книжку на первой странице, Гарет начал читать:— «Магия Пустоты, известная также как Магия Смерти»... Часть II Глава 1Госпожа Вэлура — Ваше величество, — обратилась к королеве распорядительница гардероба, приседая в реверансе, — его высочество просит позволения поговорить с вами.— Неужели?Королева оторвалась от рукоделия. Ни одну из начатых вышивок она еще ни разу не закончила, однако ей нравилось держать их на коленях. Обычно работу доканчивала какая-нибудь из придворных дам. Как выражалась королева — накладывала последние стежки... после одного-двух начальных, сделанных рукой ее величества.— Проси его высочество немедленно. Нет, подожди.Эмилия взглянула в зеркало, поправила волосы.— Я не готова его принять. Скажи его высочеству, что я встречусь с ним в солярии в...— Мама, — раздался из соседней комнаты нетерпеливый голос приближавшегося принца, сопровождаемый гулкими шагами его сапог. — Я же не один из твоих придворных, чтобы ждать.В комнату вошел принц Дагнарус.В детстве принц был очаровательным ребенком. Нынче, в двадцатилетнем возрасте, считающемся у людей совершеннолетием, Дагнарус превратился в молодого человека, чья красота, горделивая осанка, уравновешенность и манеры вызывали восхищение всех, кто его видел. Даже сейчас, когда он только что спрыгнул с коня и его темно-рыжие волосы разметались и еще хранили запах ветра, когда румянец играл на щеках его бронзового от солнца лица и его костюм был весь перепачкан и забрызган грязью... даже в таком виде он заставлял придворных, которые часами сидели перед зеркалом, причесываясь и прихорашиваясь, ревниво и завистливо поглядывать на его ладную фигуру.При неожиданном и лишенном должной церемониальности появлении принца распорядительница гардероба вспыхнула и воздела руки к небесам. Фрейлины сбились в стайку, отчаянно пытаясь выглядеть рассерженными, однако в действительности каждая из них надеялась привлечь к себе внимание статного принца. Только одна фрейлина продолжала усердно вышивать. Она считала стежки и даже не подняла глаз.Старания придворных дам были напрасны. Хотя Дагнарус и достиг брачного возраста, еще никто из жаждущих его внимания родовитых женщин (или их дочерей) не заставил принца вздыхать по себе и не зажег огня в его холодных изумрудных глазах.— Любовь ослабляет мужчину, — заявил как-то принц на дружеской пирушке, когда он с друзьями пил вино и сочинял сонеты про «алые губки». — Облик любимой, вставший во время боя перед мысленным взором воина, вынуждает его мешкать там, где его меч должен разить направо и налево. Прикосновение любимой руки заставляет локоть лучника дрогнуть, а любимые губы нашептывают командиру об отступлении, когда он должен идти в атаку. Благодарю вас, господа. Уж лучше я допьюсь до чумы, чем до любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77