Неудивительно, что они враждебно относятся к мужчинам. Впрочем, если мужчина недостаточно силен, чтобы надеть на женщину ошейник, он действительно достоин ненависти.— Может быть, — задумчиво проговорил я, вспомнив женщину, которая некогда была моей свободной спутницей. Я вспомнил, какую жестокость она проявила по отношению ко мне в доме Самоса, когда ей показалось, что я слаб и беспомощен. Некогда она была дочерью Марленуса из Ара, но он от нее отказался после того, как она попала в рабство. Вместо того чтобы смириться с пятном на своей чести, славный убар Ара торжественно отрекся от дочери на мече и медальоне, который украшал его покои. Теперь эта девушка свободна, но лишена гражданства. А все потому, что на левом бедре у нее красовалось клеймо Трева, ибо однажды она стала рабыней Раска из Трева, капитана и тарнсмена. Интересно, успел ли он ее подчинить себе? В принципе я в этом не сомневался. Тогда мне казалось, что клеймо Порт-Кара будет хорошо смотреться поверх клейма Трева. Мне очень хотелось увидеть, как она будет танцевать, прикрытая крошечным отрезом алого невольничьего шелка.— Ошейник — наша судьба, — сказала Эвелина. За шторами раздавались утренние звуки: двигали столы, — кто-то подметал пол. Подобную работу, как правило, проделывают помощники хозяина. Девушки в это время спят, закованные в цепи, в своих пеналах.— Уже утро, — сказал я.— Ты собираешься уходить? Хочешь оставить свою рабыню?— Естественно, — ответил я. — Девочка из таверны.— Подожди немного, — взмолилась она. — Побудь со мной еще чуть-чуть.— Хорошо, — улыбнулся я.— То, что ты сделал со мной ночью, что-то для тебя означает?— Для меня это была обычная ночь с рабыней.— О! — воскликнула она.— Такое проделал бы с тобой любой горианский мужчина.— Любой заставил бы меня так уступить? — недоверчиво переспросила она.— Естественно, — ответил я. — Рабыня. Скажи-ка лучше, что ты теперь думаешь о своем ошейнике?— Я его ненавижу. И люблю одновременно.— Любишь?— Да! — воскликнула она. — Мне так понравилось быть рабыней! Мне так понравилось уступать и подчиняться!— Похоже, на тебя не зря надели ошейник, — заметил я.— Конечно. Потому что я — настоящая рабыня.— Правильно, — сказал я. — Рабыня.— При этом, — добавила она, — я остаюсь женщиной Земли. — Она схватилась руками за ошейник. — Как это все-таки жестоко — надеть на женщину стальное кольцо! Неужели его никогда не снимут?— И не надейся.— Никогда?— Если и снимут, то чтобы тут же надеть другой.— О! — произнесла она и посмотрела на крюк, на котором висел невольничий кнут. — Ты меня так и не выпорол…— Время еще есть, — сказал я.— Нет! Нет, что ты! — Она уже познала кнут. — Мне кажется, что меня будут часто продавать и перепродавать.— Я в этом не сомневаюсь.— Как ты думаешь, кто-нибудь меня освободит? — спросила Эвелина.— Нет.— Почему?— Ошейник тебе очень идет. Она погладила ошейник.— Да, — произнесла она наконец. — Ты прав. А ведь ты сразу это понял, животное, — сказала она неожиданно резко. — Поэтому ты заставил меня подавать пагу обнаженной?— Твоя рабская натура просто бросается в глаза, — заметил я.— Конечно, — улыбнулась она. — Ты же горианский мужчина.— Любой мужчина Гора, глядя на тебя, решит, что ты прирожденная рабыня. Независимо от того, есть на тебе ошейник или нет.— И вот я стала рабыней.— Да.— Я против этого не возражаю, — улыбнулась девушка.— Твое мнение никого не интересует.— Я знаю. — Она умиротворенно кивнула. Снаружи двигали столы, стулья и мыли пол. Я сел.— Мне пора.— Ты оставишь меня здесь? — испуганно спросила рабыня.— Да.— Пожалуйста, побудь со мной еще немного.— Пытаешься меня удержать?— Да, — кокетливо произнесла она. — При помощи чар рабыни.— Только не говори как земная девушка, — поморщился я.— Я не земная девушка, — испуганно поправилась она. — Я — рабыня Гора.— Другое дело.Она скользнула вниз и принялась меня целовать.— У меня нет времени, — сказал я.— Задержись хотя бы ненадолго, — взмолилась она. Мне показалось, что она очень боится остаться одна. В глазах ее застыло отчаяние.— Похоже, ты действительно начинаешь понимать значение ошейника, — сказал я.— Да, господин.— Ну что, выбрала бы ты сейчас свободу?— Нет, господин. Я уже была свободной женщиной. И я была рабыней. Я знаю и то и другое.— Разве свобода не представляет большой ценности?— Конечно, господин, свободу надо ценить. Но еще больше я ценю свое рабство.Я посмотрел на девушку.— Я выбираю ошейник, — сказала она. — Цепи, кандалы и руки хозяина на моем теле.Я подтянул ее поближе и уложил на спину.— Возьми меня грубо, господин, — попросила она. — Грубо и безжалостно.— Хорошо.— Изнасилуй меня как последнюю рабыню, — взмолилась она.— За этим дело не станет, — пообещал я. Через несколько мгновений она уже визжала и задыхалась от наслаждения.— Никогда не думала, что быть изнасилованной так приятно, — прошептала Эвелина, когда все кончилось. — Все произошло так быстро и так жестоко… Побудь со мной еще немного, господин!Я оттолкнул ее ногой на край алькова и задумался, закинув руки за голову.— Пожалуйста, прикоснись ко мне, — прошептала она.— Помолчи, — сказал я.— Хорошо, господин. Я начал одеваться.Она поднялась и встала на колени, ошеломленно качая головой.— Что ты со мной сделал, господин! — Ее до сих пор била дрожь— Сандалии, — приказал я.Она подползла к моим ногам и надела на меня сандалии, после чего аккуратно и быстро завязала тесемки.— Что ты со мной сделал! — С этими словами она прижалась лицом к моим ногам. Я не стал ее пинать.— Я стала настоящей рабыней! Это такое счастье! Я стала рабыней!— Все хорошо, — сказал я, поднимая ее за руки. — Рабыня должна быть рабыней. Все правильно.— Я стала настоящей рабыней! — повторяла она.— Да, — сказал я, толчком повалил ее на пол, развернулся и вышел из алькова.— Господин! — закричала мне вслед Эвелина. — Последний раз поцелуй меня, господин! — Она побежала за мной на коленях, пока цепь, к которой была прикована ее нога, не натянулась до предела. Я нагнулся и поцеловал рабыню— Вначале ты меня изнасиловал, — сказала она со слезами на глазах. — А потом оттолкнул ногой.— Правильно, — кивнул я.— Забери меня, господин! Возьми меня с собой! Не оставляй меня здесь!Она была агентом кюров.— Говори! — приказал я.Он — Господин, а я — РабыняОн — хозяин, а я — собственностьОн приказывает, а я подчиняюсьОн получает удовольствие, а я его доставляюПочему это так?Потому, что он — Господин, а я — Рабыня.— Каждую ночь в течение месяца повторяй эти слова, — приказал я.— Да, господин— И днем тоже. По нескольку раз.— Да, господин.— Они помогут тебе выжить.— Спасибо тебе, господин.— Старайся во всем угождать мужчинам.— Теперь у меня по-другому и не получится, — улыбнулась она.— Не забывай о том, что ты — рабыня.— Да, господин.— Сейчас тебе в это трудно поверить, но придет время, когда от одного прикосновения к шторам алькова ты будешь горячей и мокрой.— Мне совсем не трудно в это поверить, господин, — прошептала Эвелина. — Один вид этих штор действует на меня возбуждающе. — Она прикоснулась к ошейнику. — Даже ошейник меня возбуждает. Ползать по шкурам, стоять на коленях перед мужчиной — все действует на меня возбуждающе. Я просто умираю от желания, когда подумаю, что ты можешь прикоснуться к моему обнаженному телу.— Полагаю, ты выживешь, рабыня, — сказал я.— Можно я еще раз поцелую твои ноги?Я не стал отказывать рабыне в этой радости. Я чувствовал на своих стопах ее губы и слезы.— Пожалуйста, забери меня с собой, господин! — рыдала она.Я последний раз посмотрел на валяющуюся в моих ногах рабыню. Раньше она была агентом кюров.Потом я повернулся и вышел из алькова.— Господин!Я не удержался и обернулся, чтобы взглянуть на нее последний раз. Прикованная к левой ноге девушки цепь натянулась до предела.— Купи меня! Пожалуйста! Не оставляй меня здесь!— Ну, как рабыня? — поинтересовался помощник хозяина, оторвавшись на минуту от подметания пола.— Я не стану настаивать на возврате денег, — сказал я.— Думаешь, из нее выйдет толк? — Пембе волновался.— Трудно сказать, — пожал я плечами. — Думаю, что толк все-таки будет.— Это хорошо, — отозвался помощник. — А то мне уже надоело оттаскивать трупы в гавань.Я подошел к тому месту, где оставил белокурую рабыню. Она, конечно, уснула и во сне улеглась на пол, нарушив мое требование не менять позу. Лицо ее по-прежнему скрывала повязка.Я тихонько к ней прикоснулся. Рабыня застонала, потом вздрогнула, осознав, что ее проступок замечен. Она тут же выпрямилась, обхватила лодыжки руками и поспешила принять нужную позу.— Не надо, — мягко произнес я и поднял ее с пола. Она показалась мне очень легкой. Думаю, в ней было не больше ста десяти фунтов.— Я выйду через черный ход, — сказал я помощнику хозяина.— Как тебе угодно, — ответил он.Снаружи я выждал несколько мгновений, следя за тем, не приоткроется ли дверь за моей спиной, не шелохнется ли пыль на аллее, не промелькнет ли силуэт на соседней крыше. Все было спокойно.Я посмотрел на лежащую в моих руках девушку. Она снова уснула. На мгновение я едва не испытал к ней нежность. Последние несколько недель этой дикарке пришлось нелегко. Ей выпала роль пешки в большой игре. Кроме того, свободным и гордым женщинам Земли зачастую трудно смириться с тем, что они превращаются в рабынь, собственность других людей. Пусть поспит, и я нес девушку по пустынным улицам Шенди. Я не стал идти кратчайшим путем к своему жилью. 14. ДЕВУШКА СТАНОВИТСЯ ЕЩЕ КРАСИВЕЕ; МНЕ ПРИХОДИТСЯ ОСТАВИТЬ САСИ Саси отворила дверь.— Господин!— Приготовь цепь для новой рабыни, — сказал я.— Хорошо, господин.Мне показалось, что Саси не очень обрадовалась, когда я перенес через порог спящую блондинку и уложил ее на кучу соломы возле невольничьего кольца. Обычно через порог переносят на руках тех рабынь, которые будут постоянно проживать в доме хозяина. Исторически эта традиция восходит к брачным церемониям Земли.Женщины инстинктивно жаждут рабства. И понятно их негодование, когда они встречают недостаточно сильного и властного мужчину.Разумеется, далеко не все горианские рабыни попадают в дом хозяина на его руках. Многие ползут на коленях, кое-кого загоняют пинком. В любом случае женщина должна почувствовать, что здесь ей придется подчиняться сильному и властному мужчине.— Это девушка с «Пальмы Шенди»? — удивленно спросила Саси. Блондинка настолько устала, что даже не проснулась.— Да, — сказал я.Саси прикрепила короткую цепь к невольничьему кольцу и открыла ключом кандалы для ног.— Зачем она тебе?— Она представляет для меня интерес, — ответил я. — По крайней мере, на данное время.Саси положила ключ от замка на полочку поближе к крюку, на котором висел невольничий кнут. На одной из потолочных балок крепилось кольцо для порки; при помощи блочного механизма оно могло опускаться и подниматься. К такому кольцу удобно привязывать рабыню во время наказания. Я предпочитаю снимать комнаты с обстановкой.Я прикрыл блондинку одеялом. Бедняга так и не проснулась.— Меня ты через порог не переносил, — с укором произнесла Саси.— Почему? Ты была завернута в одеяло, которое я перебросил через плечо.— Нет, я имею в виду первый раз.— В первый раз я просто приказал, чтобы ты пришла на мое одеяло.— Никогда этого не забуду! — воскликнула рабыня, зардевшись от счастья. — Ты действительно приказал мне прийти на твое одеяло!Иногда делают по-другому. Когда хозяин приводит девушку в пустой и необжитой дом, он приказывает ей войти первой, развести огонь, подогреть вино, расстелить меха и забраться под них голой.В таких случаях девушка заходит в дом не связанная.— Очень трудно передать чувство, которое испытывает девушка в такие минуты, — задумчиво произнесла Саси.— Почему трудно? — усмехнулся я. — Это чувства рабыни.— Да, наверное. Просто мужчине никогда не понять, как дорог женщине ее ошейник. Ему никогда не понять всей глубины чувств и эмоций, которые испытывает стоящая перед ним на коленях женщина.— Не сомневаюсь, что и свободные женщины способны испытывать эмоции, — сказал я.— Я была свободной, — ответила Саси. — Но я даже понятия не имела, что значит это чувство. В этом просто не было необходимости. Все изменилось в тот момент, когда я стала рабыней. Теперь мне приходится прислушиваться к состоянию других людей. Никогда раньше я не была такой восприимчивой. Кроме того, теперь я не могу поступать по-своему. Мне приходится следовать воле мужчины. Мне отдают приказы, которые я обязана беспрекословно исполнять. Это затрагивает самую мою суть, господин.— Естественно. Ты же рабыня.— Да, — сказала она. — Рабыня и женщина.— Это одно и то же.— Мужчина, который первым разобрался в женской сути, подошел к ней с кнутом, — со счастливой улыбкой произнесла Саси.— Сними-ка с меня сандалии, — велел я.— Никогда раньше я не чувствовала себя такой зависимой, беспомощной и такой полной жизни, — проговорила она, опускаясь возле моих ног. — Теперь я должна ползти к тебе по первому твоему требованию, развязывать тебе шнурки, делать все, что ты захочешь. Я такая счастливая!— Не отвлекайся, — строго сказал я.— Да, господин. — Саси сняла сандалии, поцеловала их и преданно посмотрела мне в глаза.— Сегодня, прежде чем мы выйдем из этой комнаты, я проколю тебе уши.— Спасибо, господин! — воскликнула девушка.— Значит, ты навсегда останешься рабыней.— Да, господин.— Это повысит твою цену.— Да, господин, — улыбнулась девушка.— И еще, — добавил я, глядя на спящую блондинку. — Ее уши я тоже проколю.Она была агентом кюров. Из практических соображений надо было сделать так, чтобы она всегда оставалась рабыней.Я подошел к спящей девушке и сдернул с нее одеяло. Дикарка заворочалась, почувствовав утреннюю прохладу.— Нет, — пробормотала она по-английски, — еще рано. Я еще не хочу вставать.Она вытянула руку, пытаясь найти одеяло Я взял ее за руку и рывком посадил на солому.— О! — воскликнула девушка, возвращаясь к реальности. Испуганно пошарив вокруг себя, она поняла, что сидит на куче соломы, брошенной на деревянный пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52