Что произошло ночью? Каким опасностям он подвергался?
Бералек понял ее волнение.
— Послушайте, Лоретта, Лебик скажет вам, что видел, как вы вчера входили в свою комнату. Притворитесь, что верите этой басне. Я сам отнес вас туда и уложил в постель, пока негодяй провожал аббата.
При мысли, что молодой человек держал ее спящую, красавица покраснела.
— И... что дальше?
— Я не посмел раздеть вас, потому вы и спали одетой.
— А что было с вами?
— Я притворился спящим, но на самом деле не спал.
— Что же вы видели? — живо спросила молодая женщина.
— Ничего, но, может быть, они перенесли свои планы на сегодня...
— Но нельзя же вам не спать целые ночи и подвергаться опасности из-за меня... Предоставьте меня моей судьбе, Ивон... Уезжайте, умоляю вас, — сказала вдова со слезами.
Бералек взял маленькие ручки, протянутые к нему, и привлек испуганную женщину к себе.
— Лоретта! Вы хотите отнять у меня такую счастливую обязанность — защищать вас? К тому же эта обязанность может стать и менее тяжкой. Это зависит от вас!
— Говорите. Клянусь, ваша воля будет моей!
— Когда вы входили, этот господин как раз предлагал средство обеспечить нашу общую безопасность.
Женщина обратила к Монтескье вопросительный взгляд Аббат еще раз изложил свой план. Она с радостью приняла предложение. Шевалье проводил Монтескье до лавочки, где нашел Лебика.
— Ваш кузен возвращается на родину? — спросил тот, оставшись наедине с Бералеком.
— Сегодня вечером он выезжает из Парижа.
— Разве в вашей семье не говорят по-французски? — продолжал Лебик, желавший побольше выведать о подозрительном -бретонце.
Его вопрос был Ивону очень кстати.
— Как же, все остальные мои кузены прекрасно говорят по-французски!
— Как, все остальные? У вас их что, целый полк?
— Десятка два наберется.
— Любопытно взглянуть на эту коллекцию, — заметил гигант.
— Увидишь, любезный, увидишь, я думаю, что довольно скоро, —улыбнулся молодой человек. — Мой кузен сказал, что остальные непременно хотят приехать повидаться со мной.
— Все двадцать?
— Да, все двадцать!
— Однако, надеюсь, не все в один день? — сказалЛебик шутливо.
— Почему же не в один день? — удивленно спросил Ивон.
— Было бы интересно, если бы всем двадцати сразу пришла одна мысль пуститься в дорогу, чтобы обнять своего родственника!
— В нашем семействе все очень привязаны друг к другу. Дверь лавочки неожиданно распахнулась.
Пять человек, окружив Бералека, радостно кричали:
— Братец Ивон! Здорово, братец! Мы приехали к тебе! Несмотря на то, что Бералек ожидал прибытия этих людей, даже он был ошеломлен этим внезапным вторжением.
— Здравствуйте, милые кузены, войдите в мою комнату, на второй этаж, я сейчас приду к вам, — сказал он.
Веселость Лебика пропала при появлении пятерых кузенов.
— Что скажешь, друг? — спросил Ивон.
Не успел гигант открыть рот, как невольно вздрогнул, увидев пятерыхчеловек, обнимающих Бералека. Еще двоюродные братья! Эти тоже поднялись наверх. Шевалье смотрел на Лебика, качая головой и говоря кротким голосом:
— Десять из двадцати! Я думаю, что об остальной половине нечего печалиться... не правда ли? Скажи же, правда, нечего...
Вскоре появилось еще пятеро. Потом — еще пятеро. Когда Лебик остался наедине с Ивоном, тот радостно вскричал:
— Ах, как я рад, мой милый, что смогу удовлетворить твое желание!
— Какое желание? — спросил Лебик.
— Но ведь ты сказал, что хотел бы видеть всех моих двоюродных братьев... Теперь ты сможешь это сделать!
Лебик понял, что его перехитрили. Приезд двадцати человек в этот, еще вчера пустынный дом, доказывал, что его разгадали. Он осторожно произнес:
— Благодарю за коллекцию! Но я теперь не смогу войти в вашу комнату, где они набиты, как сельди в бочонке! Я познакомлюсь с ними сегодня вечером, провожая в путь.
Бералек покачал головой и возразил самым кротким голосом:
— Тебе не нужно будет провожать их. ©ни будут жить здесь. Мадам Сюрко так любезна, что предлагает им поселиться у себя.
Великан медленно поднялся с глухим ревом. Его взгляд был прикован к молодому человеку, все еще улыбавшемуся.
— Так они будут жить здесь, — с трудом выговорил он. Ярость душила его.
— Не бойся, милый Лебик, — утешил его Ивон, — не бойся. Твоих услуг, не потребуется. Двадцать! Конечно, тебе было бы слишком хлопотно с ними... особенно, если бы пришлось каждому приносить женщину в постель, когда ты считаешь их спящими...
При этих словах Лебик, чувствуя, что он пойман, поднял свой страшный кулак, думая, что сейчас убьет его, которого он называл мокрой курицей.
Но молодой человек с необыкновенной силой схватил его руку и сдавил, как в тисках.
— Я тебя сейчас разда... — начал было Лебик, но окончил свою речь болезненным ревом.
Ивон спросил его с удивленным видом:
— Что с тобой, дорогой? Только что ты от души веселился... Что с тобой?
Гигант был хитер. Он умел выжидать. Сначала он поддался внезапному порыву ярости, но потом вспомнил об осторожности.
Лицо, искаженное бешенством и болью, пыталось скривиться в бессмысленную улыбку.
— Черт побери! — произнес он со сдержанной яростью. — Черт побери, молодой человек, у вас крепкая рука!
Ивон разжал пальцы и сказал:
— Правда, Лебик? Мне часто приходилось это доказывать. К твоим услугам, мой дорогой, мой милый друг!
— Ваш друг! Как же вы поступаете с врагами! — мычал гигант, тряся пальцами от боли.
— Я пошутил, мой милый. Когда ты замахнулся на меня, я думал, что ты шутишь, и решил поддержать шутку...
— Я, конечно, поступил глупо, но, сознайтесь, ведь вы потешались надо мной по поводу ваших кузенов!
— Ну, что ты, дружище! Ведь я говорил совершенно серьезно.
— Так эти двадцать человек, действительно, ваши братья?.. И они поселятся здесь?.. — медленно спросил Лебик.
— Вон идет мадам Сюрко, ты можешь спросить у нее. Действительно, Лоретта явилась узнать, как принял
Лебик это прибавление жильцов. Но бандит совершенно Пришел в себя и спокойным голосом сиросил ее:
— Правда, что вы принимаете жильцов?
— Да, мой милый, разве тебе это неприятно? — сказала вдова, собравшись с духом.
— Совсем напротив! Чем больше народу, тем больше я получу на водку, — захохотал гигант.
— Я вижу, ты хорошо все понял, пойдем, голубчик, — сказал шевалье, взяв его за руку.
Ивон остановился на втором этаже и сказал;:
— Я забыл тебя предупредить. Мои двадцать кузенов — добрые малые, правда, немного вспыльчивые... Ты не должен раздражать их, потому что, видишь ли, они все вооружены...
Перед дверью своей комнаты Ивон крикнул:
— Братцы!
Двери всех комнат разом отворились и со всех сторон в комнату шевалье ринулись кузены.
— Любезные родственники представляю вам моего почтенного товарища Лебика и особенно поручаю его вашему вниманию! — церемонно произнес Бералек.
— Лебик будет нам дорогим кузеном, — отозвался хор из двадцати голосов.
— Очень приятно, очень, — отвечал бандит, приложив руку к сердцу и кланяясь.
— Вот так, — сказал Ивон, — я тебя не задерживаю, можешь отправляться по своим делам.
«Надо поскорее дать знать об этом вторжении», — решил гигант и бросился к лестнице.
Но едва он спустился на несколько ступенек, как обернулся, услышав шаги.
За ним следовали пять кузенов.Он остановился, чтобы пропустить их. Но те стояли неподвижно.
— Проходите, граждане, — любезно сказал он.
— Мы никогда не позволим себе обойти любимого друга братца, — отвечали ему не менее любезно.
Наконец, он решился спуститься, но пять кузенов последовали за ним.
Вместо того, чтобы войти в лавку, он пошел по коридору, ведущему к черному ходу. Пять кузенов шли в пяти шагах за его спиной.
Желая ввести их в заблуждение, он хлопнул себя по лбу, в то время как брался за ручку двери и сказал:
— Я такой рассеянный, забыл предупредить хозяйку о том, что ухожу!
Он повернул назад. Кузены вежливо посторонились, чтобы дать ему дорогу в узком проходе.
— Тысячу извинений, — вежливо повторял Лебик, проходя мимо.
Он быстро улепетывал в полной уверенности, что кузены пошли на улицу.Он прыгнул к подвальной двери, поднял ее и бросился вниз по лестнице. Но едва он дошел до первого погреба, как новый шум заставил его повернугься.
Пять кузенов стояли сзади него.Лебик понял. Больше он не мог сделать ни одного шага без бдительного надзора. Силы были неравными. Он не мог бороться с пятью хорошо вооруженными людьми. Тогда он проговорил с улыбкой:
— Вас, вероятно, мучит жажда?
— Вовсе нет, — отвечал один из них, — мы пользуемся вашей дружеской любезностью, чтобы осмотреть этот милый дом.
— Я спустился за вином для обеда...
— Позвольте, мы поможем нести бутылки...
— О, вы конфузите меня, — повторил гигант, между тем как ярость душила его.
Короче говоря, целый день несчастный Лебик не мог сделать ни шагу, чтобы не видеть рядом четверти прибывшего гарнизона.Шевалье поручил им всеми силами препятствовать бандиту предупредить своих сообщников и таким образом в одну прекрасную ночь завлечь их в ловушку.
Славные ребята были эти кузены! Понятна бессильная ярость верзилы при виде неусыпной стражи в доме, где он чувствовал себя единственным хозяином!
Подобно дикому зверю, посаженному в клетку, он издавал дикий рев.Каждый раз при этом заботливые кузены дружески осведомлялись об его здоровье.
— Не больны ли вы, милый Лебик?
— Полечитесь, дорогой!
— Поберегите себя для нас!
Гигант, видевший серьезную опасность в этой предупредительности, притворялся, что принимает все за чистую монету и выдавливал улыбку, открывавшую зубы, стиснутые от бешенства.
— Тысяча чертей! — говорил он себе. — Я лопну от злости, если это продолжится долго!.
Наконец, с наступлением ночи, его беспокойство усилилось и стало еще заметнее.Видя, что он так волнуется, кузены удвоили внимание.
— Не рискуйте своим здоровьем!
— Ночной воздух вреден для вашей комплекции!
— Ложитесь спать, дорогой наш!
Последний совет пришелся Лебику по душе. По крайней мере, он будет один в своей мансарде и придумает способ выйти из западни.
— По правде говоря, это будет прекрасно, — отвечал он.
— Я чувствую некоторую усталость и пойду спать, если позволите...
— Умоляем вас! — крикнул хор.
И целая процессия проводила гиганта до двери на чердак. Затем последовали самые любезные пожелания доброй ночи. Наконец, его оставили одного.
— Да, я лопну! — повторял мошенник, па свободе облегчив себя целым потоком ругательств, которые могли бы привести в ужас моряков.
Он сидел на кровати и предавался мрачным размышлениям.
— Если бы я мог знать, что проклятый щеголь не спал..
— бормотал он.
Время шло своим чередом, час за часом. В доме затихли все звуки.Около трех часов ночи Лебик поднялся и тихонько подошел к дверям.
— Все спят. Скорей в подвал!
Отворив дверь, он двинулся в коридор с большими предосторожностями.Понятен припадок бешеной ярости, овладевшей гигантом, когда на третьем шаге он услыхал за собой в темноте пять дружеских голосов:
— Как вы себя чувствуете, Баррасен?
— Не простудитесь, Баррасен!
— Не делайте глупостей, Баррасен!
— Вернитесь скорей, Баррасен!
Десять рук схватили его и втолкнули обратно в комнату, заперев за ним дверь.Ярость клокотала в нем, и он ворчал, заикаясь от ужаса и бешенства.
— Лебик днем... Баррасен ночью... Чертовщина! Эти люди отлично знают меня... Тысяча, миллион виселиц! Что они хотят сделать со мной? Ах, зачем я не убил долговязого!..
Во все последующие дни жизнь его проходила так же. Кузены стали его почетным эскортом. Поочередно караул из пяти человек охранял его денно и нощно, пока другие ели, пили, спали...
В подвале все было перерыто, перевернуто вверх дном, но не открыто ни потаенной двери, ни места клада.
Каждое утро Ивон спрашивал гиганта:
— Лебик, ты ничего не хочешь мне сообщить? Тот смотрел удивленными глазами.
— Что я вам могу сообщить?
— Например, зачем ты поднял меня, полумертвого, после засады на улице Сены и перенес в этот дом?
— У вас слишком пылкое воображение. Откуда вы это взяли? Однажды утром я нашел вас всего в крови у наших дверей, и хозяйка велела внести вас... Вот и все...
— Но ты сам говорил, что принес меня с улицы Сены. С твоей манией говорить вслух... Даю тебе время образумиться, друг мой. Твой язык, конечно, не будет так скрытен завтра..
Но на другой день Лебик давал те же ответы на те же вопросы. А однажды утром раздосадованный Ивон сказал ему:
— Мне пришла в голову мысль!
— Какая?
— Повесить тебя где-нибудь в углу. Посмотрим, может быть, петля на шее расположит тебя к большей откровенности.
—Так поступать с бедным Лебиком, который спас вам жизнь...
— Нет, нет! Избави меня Бог повесить Лебика! Не его я хочу повесить... а другого.
— Кого, же?
— Некоего Баррасена.
— Еще шутки! Я не понимаю, почему вы и ваши друзья называете меня Баррасеном. Что за Баррасен такой?
— Правда, ты его не знаешь?
— Честное слово, — отвечал верзила с невозмутимым спокойствием.
— Тем лучше! И не знакомься с ним. В тот день, когда я его повешу, земля освободится от отъявленного негодяя.
Лебик, конечно, смутился, когда Монтескье прбизнес имя Баррасена в своей бретонской речи. Кроме того, аббат узнал громадные ноги, каторжника, убиравшего камеру королевы в Консьержери.
Ни Бералек, ни Лебик не подозревали, что несколько лет назад они находились в Бретани под одной кровлей. Когда мнимый граф Баррасен рассказывал в хижине Геню-ка о смерти королевы, то он не знал об убежище Ивона в подземелье крестьянина. Только Елена могла бы признать в нем Баррасена. Но Ивон забыл и думать об Елене, падшей женщине, выставлявшей напоказ свой позор.
В сущности Бералек вовсе не думал об исполнении своих угроз. Во-первых, потому что он видел в Лебике смелого, мужественного злодея, не отступающего перед страхом. И, наконец, разбойник был его единственным
средством добраться до врагов Лоретты, ночных охотников за сокровищами.Прошло две недели, Лебик не сознавался.
Двадцать человек аббата обшарили все закоулки. Ни малейшего следа клада!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33