— Ну, такой человек без места сегодня будет стоить миллион, например?
— Согласен, миллион.
— Между тем как завтра, обладая значительным постом, на котором он может быть полезнее, этот человек должен быть оценен...
— В четыре миллиона, — закончил аббат,
— О, четыре миллиона мне кажутся достойной ценой. Аббат принял огорченный вид.
— Да, — сказал он, — четыре миллиона у меня есть, а вот человека я найти не могу.,.
Фуше встал, собираясь уходить. Монтескье последовал за ним, ожидая ответа.
— Приходите ко мне, аббат, на следующий день после моего назначения префектом. Я найду вам эту пятую особу и она, без сомнения, примет ваши четыре миллиона.
Холодно поклонившись, Фуше пошел по направлению к лестнице.
«Каков плут!» — подумал аббат.
Фуше, спускаясь по лестнице, говорил себе:
— Маленький Бонапарт проиграл, я вовремя повернулся в нужную сторону.
Он уже собирался уходить, когда до него донеслись яростные крики:
— Меня обокрали! Меня обокрали!
— Где я слышал этот голос? — спросил себя аббат, машинально направляясь к дверям игорного зала.
Дорогу ему загородил швейцар.
— Простите, сюда нельзя без маски и домино, — сказал он и указал на переднюю, где продавались эти атрибуты.
Наскоро переодевшись, Монтескье вошел в зал, где разгоралась ссора.
В зале был только один молодой человек без маски, она слетела во время борьбы со служителями.
— Банк плутует! — кричал он. — Показанная цифра фальшива!
Чтобы прекратить скандал, старший игрок обратился к участникам:
— Заплатите партнеру.
Кричавшему бросили три луидора, которые тот тут же поставил на кон. Аббат сразу же узнал в нем молодого человека, которого видел с Пуссетой при входе в зал.
— Это Сен-Режан. Он закоренелый игрок и способен на все...
Он подошел к молодому человеку, сидевшему с бледным лицом, сжатыми губами и горящими глазами. По легкому дерганью ногой и егр изменившемуся лицу он понял, что тот проиграл и последние три луидора.
— Господин Сен-Режан, не позволите ли мне поставить в вашу игру тридцать луидоров? — спросил аббат.
Услыхав свое имя, молодой человек обернулся и с любопытством взглянул на маску, предлагавшую ему луидоры.
— Кто вы? — спросил тот.
— Неопытный игрок, умоляющий о помощи более искусного...
— Искусного? Ха, да меня только что ощипали!
— Тем более, теперь счастье должно повернуть в вашу сторону.
— Ладно! Стойте за мной!
— Понтируйте большую игру, скорее узнаете свою участь, — шепнул аббат.
— Десять луидоров, — крикнул Сен-Режан.
Он выиграл шесть раз подряд. Когда он обернулся к своему компаньону, тот исчез.Аббат Монтескье в это время ехал в своей карете и думал:
«Мало купить Фуше, надо еще платить жалованье... Во что бы то ни стало я должен открыть это сокровище, украденное Сюрко!»
ГЛАВА 17
А теперь мы возвратимся к красавице Елене, сумевшей приковать к себе Барраса.Какие события побудили эту женщину, первую любовь Ивона Бералека, появиться в Люксембургском саду в роли неограниченной властительницы развратного Барраса? Чтобы понять это, читатель должен вернуться к эпохе Вандейской войны, названной впоследствии «Войной гигантов», когда разыгрывался ее самый кровавый акт...
...В ночь на двадцать второе декабря тысяча семьсот девяносто третьего года толпа женщин бежала под покровом темноты по дороге нижней Бретани от Савенея к Монтуару. Ледяной дождь вовсю хлестал бедных беглянок. Вдали грохотали пушки, убивая их отцов, сыновей, супругов. Первая Вандейская война была при последнем издыхании.
Теснимые из родной страны синими, вандейцы поверили слуху, будто принцы спешат к ним на помощь из Англии. Переправившись через Луару, они наводнили земли шуанов и, отражая всюду неприятеля, достигли, наконец, места высадки обещанной помощи.
Убедившись, что их ожидания напрасны, вандейцы возвратились по своим следам, усеивая свой путь новыми трупами. День и ночь они отважно боролись с республиканцами, окружавшими их со всех сторон, и двигались вперед по направлению к Луаре.
Наконец, они достигли Луары у Варад, у того самого брода, через который уже переправлялись. Но тут их подстерегали республиканцы.Перед ними стоял с войсками Вестерманн. С тыла зашел Клебер.Смерть или, вернее, бойня угрожала этой горсти храбрецов, отправившихся в Гранвилль в составе сорока тысяч, а теперь насчитывавших в своих рядах не более десяти.
Чтобы отыскать брод, они медленно шли по правому берегу Луары, неся НО плечах раненых.Наконец они бросились в маленький городок Савеней в надежде хотя бы на одну спокойную ночь для женщин, переживших все тяготы похода. Здесь судьба сулила погибнуть остаткай этой вандейской армии.
Клебер, подошедший к Савенею поздно вечером, не дожидаясь утра, скомандовал атаку.Вандейцы поняли, что их положение безнадежно. Прежде, чем синие успели вторгнуться в город, они вывели женщин за ворота Савенея, чтобы они могли разойтись по соседним деревням.
Надо было хитрить, чтобы заставить уйти этих матерей, жен и дочерей, в отчаянии цепляющихся за своих близких.
Главнокомандующий Мариньи велел запереть за ними ворота.
— Теперь, господа, — сказал он, — умрем в бою! Этот приказ был выполнен столь хорошо, что на другой день от всей Вандейской армии, насчитывавшей когда-то сорок тысяч человек, осталось всего триста беглецов.
Таким образом Первая Вандейская война захлебнулась в крови.Людовик Восемнадцатый сочинял в это время шутливые стишки, а граф Артур ухаживал за англичанками.
В то самое время, когда женщины покидали город, высокий старик направился к одному из ветхих домов савенейского предместья.В холодной сырой комнате спала на соломе юная шестнадцатилетняя девушка ослепительной красоты.
Старик с минуту любовался бедным созданием, задремавшим от. истощения на этом жестком ложе. Слезы навернулись на его глаза при мысли о том, что ждет бедняжку.
— Господь поможет, — медленно прошептал он.
Склонясь над девушкой, он поцеловал ее в лоб. Эта ласка разбудила спящую, и она улыбнулась старику.
— Мы отправляемся в поход, дедушка? — спросила она нежным голосом.
Находясь в течение месяца при войске, девушка привыкла мгновенно просыпаться.
— Да, дитя мое, пора, — отвечал ей тот, кого она называла дедушкой.
— Ну так едем! — сказала она, поднимаясь.
Встав, она обняла старика и поцеловала его в лоб, обрамленный седыми волосами.
— Вот, дедушка, — весело сказала она, — вот награда, которую я обещала вам!
Несмотря на горе, сжимавшее его сердце, дед храбро улыбнулся.
— Чем же я заслужил подобную награду, моя дорогая?
— В последнем походе вы были очень благоразумны: не слишком много стонали и охали над несчастьями одной девицы.
— Разве я виноват, моя дорогая, что не могу не проклинать эту ужасную войну, отнявшую у нас убежище и единственного защитника, твоего отца!
— О, дедушка, не заставляйте меня жалеть о содеянном, — сказала девушка, грозя старику пальчиком.
— Отчего?
— Как вы смеете сомневаться в мужестве дочери и внучки Валеранов! Неужели кто-то сможет подумать, что я буду дрожать от страха перед врагами?!
— Да, ты мужественное дитя.
— Тогда скажите: «Моя внучка больше не поцелует меня, если я буду считать ее слабенькой».
Елена была прелестна в роли утешительницы.
— А потом, дедушка, — прибавила она, — разве самое страшное уже не позади? Может быть, уже сегодня ночью будет найден брод, и мы избавимся от Клебера, уйдем из-под носа Вастерманна, поджидающего нас на том берегу, и окажемся в нашей милой Вандее!
Говоря все это, она закутывалась в лохмотья.
— Да, поезжай, дитя мое, — сказал старик. Девушка удивленно посмотрела на него.
— Как, «поезжай», разве вы не едете со мой, дедушка? Мужество помогло господину Валерану улыбнуться перед тем, как навсегда расстаться с внучкой.
— О, — сказал он, — но ведь ты мужественная девочка! А теперь боишься расстаться со мной на каких-то десять минут?
Елена посмотрела на деда, пытаясь прочитать правду в его глазах.
— Дело в том, что брод, кажется, найден, ниже... со стороны Монтуара, и ночью мы будем перебираться через Луару. Клебер подошел к Савенею и собирается атаковать нас. Поэтому Мариньи решил отправить женщин вперед. Мы же остаемся здесь, чтобы хорошенько встретить неприятеля. А потом мы уходим за ворота и догоняем вас в Монтуаре! Завтра, когда Клебер вздумает осаждать нас здесь, мы будем уже в Вандее...
Валеран сумел даже добавить шутливо:
— Ну что, успокоилась? Вот тебе полный отчет, любопытная!
— Это правда — все то, что вы мне сказали, дедушка?
— Честное слово, — отвечал старик, стараясь казаться искренним.
— В таком случае я еду... и до свидания, — отвечала Елена, подставляя старику лоб для поцелуя.
Валерану очень хотелось вложить всю душу в этот последний поцелуй, но он вынужден был сдерживаться, чтобы не возбудить подозрений внучки. Дойдя до городских ворот, они увидели женщин, готовых следовать за своими проводниками.
Валеран подошел к молодому человеку лет двадцати четырех, одетому в нижнебретонский костюм. Он должен был охранять девушку.
— Поручаю тебе мое единственное сокровище, — прошептал он. — Скажи мне свое имя, чтобы я мог помянуть его в последней молитве.
— Меня зовут Шарль, — отвечал молодой человек. Толпа тронулась.
Елена обернулась. Ворота захлопнулись за Валераном, как гробовая доска.Четверть часа спустя порыв холодного сырого ветра донес до них грохот пушек. Клебер приступил к осаде.
Этот первый залп отнял у Елены единственного покро-вителя. Валеран был убит. При звуке залпа проводник сказал Елене:
— Поспешим, сударыня.
Наступила темнота, но мрак ночи разрывался внезап-ными молниями и треском пушечной пальбы.
— А! Пляска в полном разгаре! — заметил проводник таким тоном, что Елена невольно вздрогнула.
Стрельба приближалась. Несколько женщин со стоном упали рядом. Они были мертвы.
Во тьме слышались крики раненых. Елена не была ранена, но почувствовала дурноту. Молодой человек, видя, что она вот-вот упадет, схватил девушку за руку и бросился в открытое поле.
— Скорее — на землю! — крикнул он.
И, пригнув ее к земле, сам растянулся рядом. Дрожала земля. Глухой гул слышался все ближе и ближе.
— Гусары! — прошептал молодой человек.
Гусары ворвались в толпу, рубя ее и давя лошадьми. С минуту длился страшный хаос, потом кавалеристы исчезли, преследуя несчастных, бежавших вдоль дороги.
Лежа рядом с проводником, Елена слышала стоны умирающих.Тот, кого она должна была называть Шарлем, крепко прижимал ее к земле и шептал:
— Эти бабы сами привлекли своим воем проклятых синих!
Когда шум от лошадиных копыт затих, проводник поднял Елену.
— В путь! — сказал он.
Девушка сделала несколько шагов по вязкой земле.
— Что у вас на ногах? — спросил Шарль.
— Одна крестьянка в Пуансе уступила мне свои деревянные башмаки.
— Я вижу, вы не привыкли к подобной обуви. Но нам надо двигаться скорей, если мы хотим уйти подальше до рассвета.
— Я попробую, — отвечала Елена.
— Попробуйте, — сказал Шарль и пошел дальше. Елена остановила его.
— Но мы, кажется, направляемся не в сторону Монту-ара!
— А что вы хотите делать в Монтуаре?
— Но ведь туда должна прийти Вандейская армия!
— Кто вам это сказал?
— Мой дедушка.
— Он обманул вас.
— Мой дедушка никогда не лгал, — сухо возразила Елена.
— Он обманул вас, повторяю, чтобы удалить вас из Савенея, который, он знал, станет его могилой. Он мог сказать что угодно...
Она все поняла.
— Пойдемте, — обратился к ней Шарль.
— Я хочу вернуться в Савеней, — холодно ответила она.
— Там вас ждет смерть...
— Я хочу увидеть дедушку.
— Там идет бой, он принимает в нем участие. Он поручил вас мне. И я обязан вас охранять.
— Вернемся в Савеней, — повторяла Елена.
Пальба все еще продолжалась. Темное небо пылало багровым заревом.
— Посмотрите! Республиканцы подожгли предместья! Возвращаться туда — безумие!
— В таком случае я иду одна, — отвечала девушка. Молодой человек с минугу колебался.
«Нет, — подумал он, — Я обязан спасти ее, даже против ее воли».
Прежде, чем Елена могла что-либо заподозрить, он выкинул ее на руки и побежал в поле.Она пыталась сопротивляться. Но он не обращал внимания на ее крики и мчался все дальше.
Вскоре тело ее отяжелело. Она лишилась чувств.Когда Елена пришла в себя, уже светало. Она лежала на одной из тех кроватей, имеющих форму шкафа, которые украшают хижину любого нижнебретонского крестьянина. Рядом слышались голоса.
Из осторожности она не двигалась.
— Где ты нашел ее? — спрашивал один голос.
— Я привел ее из Савенея. Синие осадили белых, мне поручили охранять эту женщину.
— Честное слово, она прехорошенькая.
— Да я сам только уже здесь заметил, что она красавица.
— Хитришь!
— В самом деле. Мы ведь бежали в темноте.
— Завтра сюда придут синие, куда ты ее спрячешь?
— Отправлю в Лаваль с двумя нашими или сам проведу ее в Витре.
— Скажи-ка, голубчик... — начал насмешливым голосом спрашивающий.
— Что, Жан Котеро?
При этом имени Елена вздрогнула и приподнялась на постели, чтобы рассмотреть человека, носившего его. Луч утреннего солнца, пробиваясь сквозь рамы, освещал это лицо.Сын лавальского башмачника, Жан Котеро, по кличке «Сова», был зачинщиком ужасной войны шуанов, названных так потому, что Котеро, сзывая своих людей, подражал крику совы.
С тремя своими братьями и двумя сестрами Жан Котеро организовал шайку. Скрываясь в лесах Мидона, они вначале делали набеги между Лавалем и Рейном, потом восстание разрослось по всей стране.
— Зачем, — продолжал допрашивать Котеро, — ты взвалил на себя эту обузу в виде девчонки?
— Ну! У нее, вероятно, есть родственники и друзья, которых она переманит на нашу сторону.
— Да, знаю. Поэтому я велел подбирать всех раненых, которых они оставили в своих лагерях, ловить беглецов и отводить их в Фужер для великой пляски.
— Но когда будет эта пляска?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33