В купе было зеркало. Холлинс встал и посмотрел на свое отражение. Глаза его ввалились, на лице появились морщины, которых три дня назад еще не было. Но Холлинс этого не заметил.— все внимание он сосредоточил на усах.
Он вышел из поезда в Дерби и слонялся по улицам до тех пор, пока не забрел в крошечную парикмахерскую, стоящую в таком тихом месте, что Холлинс без опаски вошел внутрь. Когда он вошел, парикмахер читал газету, и Холлинс, увидев это, мгновенно вспотел от страха. Он сел в кресло и попросил, чтобы его побрили. Через зеркало Холлинс внимательно следил за лицом парикмахера, пока тот выбривал его щеки и подбородок. Он ждал, что вот-вот парикмахер узнает его. Но тот не проявлял никакого интереса, и Холлинс с уже выбритыми щеками и подбородком сказал, что хочет побрить верхнюю губу. Парикмахер казался удивленным.
— Разве вам не жаль лишиться таких чудесных усов? — сказал он.—Они заставляют очень многих смотреть на вас с завистью. Не каждому удается отрастить такие усы.
Холлинс, которого страх очень многому научил за последние дни, притворился огорченным.
— Это не вопрос выбора,— с горечью сказал он,— а необходимость. Я недавно получил место кучера, и хозяин требует, чтобы я побрился. Так что ничего не поделаешь.
— Вы не можете оставить даже бакенбарды? — спросил парикмахер.
— Ни волоска. Хорошо, что он не заставляет меня носить парик.
— Ну что ж, если это хорошее место, вам придется кое-чем пожертвовать. Но должен сказать, что отращивать такие усы во второй раз нужно будет очень долго. Уверен, что вы никогда еще их не брили.
— Вы правы,— кивнул Холлинс.
Он вышел из парикмахерской с гладко выбритым лицом, уверенный, что никто его не узнает.
После этого Холлинс почувствовал себя гораздо лучше и, вернувшись на станцию, продолжил путешествие. Но прежде, чем сесть в поезд, Холлинс зашел в буфет — пропустить там пару стаканчиков и наполнить свою флягу, чтобы прикладываться к ней всякий раз, когда мир будет представляться в черном свете. Он успокаивал себя таким образом в Шеффилде, потом — в Нормантоне. На каждой из этих станций фляга уходила за стойку буфета пустой и возвращалась к нему наполненной виски.
Холлинс хорошо рассчитал время приезда. Он прибыл в Каслфорд поздно ночью. Спиртное уже начало оказывать на него свое действие, но каким-то непонятным образом. Он был возбужден и взволнован и едва не подпрыгнул, когда, выйдя за дверь станции, почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Холлинс обернулся со свирепой гримасой.
— Пропусти, будь ты проклят! — зарычал он.
Человек, державший его за руку, немного отступил и протестующе поднял руку.
— Ты что, Билл, не узнаешь меня? Я твой старый приятель, Стаффорд Финней! Пойдем со мной, мне нужно кое-что тебе рассказать. Только, ради Бога, Билл Холлинс, иди по темной стороне улицы!
Глава пятая
НОЧНОЙ СТОРОЖ
При этих словах Холлинс понял, что назревает какой-то кризис. Он подошел вплотную к Финнею и вопросительно посмотрел ему в глаза:
— В чем дело? Что все это значит? Почему я должен идти по темной стороне улицы?
Финней внимательно поглядел на него. В ярде от маленькой
станции было темно и пустынно. Редкие фонари кое-где роняли желтые капли тусклого света, а между ними лежали черные моря темноты. Собеседники непроизволно придвинулись друг к другу.
— Так что же все это значит? — возмущенно повторил Холлинс. Финней придвинулся вплотную к его уху.
— Билл,— прошептал он,— тебя разыскивает полиция! Они установили наблюдение за станцией. Там сидел агент в штатском, но ты сбрил усы, и он тебя не узнал.
Холлинс встряхнулся. Его не очень удивил такой ход событий, но он был ошеломлен быстротой действий полиции. Недоверчиво посмотрев на Финнея, он хрипло расхохотался:
— Меня разыскивает полиция? Хотел бы я знать, какого черта им надо?
Финней вытащил из внутреннего кармана газету и постучал по ней кончиками пальцев.
— Билл,— еще тише прошептал он.— Билл... Они нашли тело Ллойда! Все написано в этой вечерней газете, Билл... в «Инвинг пост».
Наступившее молчание прервал Холлинс.
— Проклятие! — прохрипел он.— Они не могли его найти. Это подлая ложь!
— Но это правда, Билл,— возразил Финней.— Все написано в этой газете — можешь сам прочитать. Но я услышал об этом раньше. Понимаешь, я служил в полиции до того, как потерял ногу. Ты не заметил, что у меня нет ноги, Билл? И набрался там кое-какого опыта. Поэтому, когда сегодня утром в газетах написали о твоем исчезновении, я вроде бы случайно зашел в полицию. Хотел узнать, что они об этом слышали.
— Ну и что они слышали?
— Тогда еще ничего, но им сообщили еще до полудня.
— Что сообщили?
— Так, ерунда. Просто они получили телеграмму с просьбой наблюдать за тобой, если ты здесь появишься. Они, конечно, знали, что ты жил в Каслфорде...
— Проклятье! — перебил Холлинс— Я не 'знал, что им это известно... Я никому об этом не рассказывал.
— Ты забываешь, Билл, как легко выяснить все обстоятельства жизни старого солдата,— заметил Финней.— Это можно сделать за пару часов, если использовать телеграф.
Холлинс стоял и смотрел на старого товарища, не зная, что сказать. Он был сейчас совершенно сбит с толку быстрой переменой ситуации. Мозги его, вялые и оцепеневшие от огромного количества спиртного, отказывались соображать.
— Это какая-то проклятая ошибка — то, что они его нашли,— вдруг пробормотал он.— Как, черт возьми, им это удалось?
— Они на веревке опустили в дыру человека с факелом,— ответил Финней.— Так пишут вечерние газеты. Это произошло сегодня в полдень, и они, конечно, раструбили новость на всю страну. У тебя чертовски плохое положение, Билли. В этом нет сомнений.
Холлинс почувствовал, что старый приятель говорит правду. Он снова взглянул на него мрачным задумчивым взглядом, пытаясь яснее понять ситуацию.
— А как ты меня узнал? — спросил он наконец.— Мы же десять лет не виделись, и к тому же я сбрил усы.
— А я и не узнал тебя сначала, Билл. Я увидел тебя на платформе в Нормантоне (оттуда я вернулся твоим поездом). И сначала понятия не имел, что это ты. Я только что прочел обо всем этом в газете и вдруг подумал, что, может быть, человек, который разгуливает взад-вперед по платформе, это ты и есть. Я еще раз внимательно оглядел тебя и тогда наконец узнал. Я проследил через стеклянную дверь, как ты зашел выпить в буфет, и вспомнил, что раньше ты точно таким же движением подносил стакан ко рту, Тогда я сел в соседний с тобой вагон и вернулся сюда. На. станции дежурил агент в штатском, но он не обратил на тебя внимания. Но это новый человек, а многие в городе тебя узнают — с усами или без них.
— Тогда мне лучше сматываться отсюда,— сказал Холлинс, поворачивая к станции.— Кажется, здесь слишком жарко для меня.
— Сегодня больше не будет поездов,— сказал Финней.
— Тогда я пойду пешком.
Он хотел побыстрее уйти отсюда, но одноногий стал на его пути.
— Билл,— многозначительно сказал он.— Билл!
— Ну, какого черта тебе надо?
— Будет лучше, Билл, если ты посоветуешься со мной,— убеждающе сказал Финней.— Я уверен, что ты на этом неплохо заработал — ты ведь не из тех, кто рискует головой из-за пустяка. Возьми меня в долю, и я доставлю тебя в безопасное место в городе, а потом так же безопасно выведу отсюда.
Холлинс внимательно поглядел на него. В сердце его зародилось смутное подозрение, и он не преминул его высказать.
— А откуда я знаю, что ты меня не выдашь?
— Не выдам, Билл, если ты меня заинтересуешь.
— Ну,— сказал Холлинс,— а что ты можешь для меня сделать?
— А вот что,— с готовностью ответил Финней.— Когда шесть лет назад со мной произошло несчастье и я потерял левую ногу (меня переехала машина в Гласс-Хафтоне), мне, конечно, пришлось уйти из полиции. Я получил хорошую работу ночного сторожа в больших стеклодувных мастерских. Сейчас я собираюсь туда на дежурство и могу взять тебя с собой. Там можно будет так тебя спрятать, что никто никогда не сможет тебя найти, пока ты сам этого не захочешь.
— Ну а что дальше? — спросил Холлинс.
— А дальше я предложу тебе путешествие на континент,— ответил Финней.— Я легко доставлю тебя в Халл или Гримсби.
Несколько секунд Холлинс обдумывал это предложение.
— Очень хорошо,— быстро согласился он.— Я пойду с тобой... Об условиях договоримея позже. Но, послушай, там, куда мы идем, есть что выпить?
— Я достану чего хочешь, Билли, если ты дашь мне денег,— улыбнулся ночной сторож.
Холлинс положил в протянутую руку Финнея полсоверена.
—Возьми пару бутылок лучшего шотландского виски,— сказал он.— И давай побыстрее добираться к тебе. Я хочу выпить.
— Сюда, Билл,— сказал Финней.— Держись за мной.
Он повернул совсем не туда, куда ожидал Холлинс, помнивший расположение стеклодувных мастерских. Деревянная нога Финнея бодро стучала по темной дороге. Холлинс держал приятеля в поле зрения, одновременно зорко высматривая по сторонам все, что могло представлять для него угрозу. С тех пор как Финней сообщил ему о напечатанной в газете новости, бывший надзиратель почувствовал, что мир вокруг него полон враждебных сил. Он начал понимать, каково это — чувствовать себя загнанным зверем, а не охотником.
Финней умело вел беглеца по городку. Он перелезал через изгороди, шел по каким-то пустырям, поднимался на железнодорожную насыпь, прятался за рельсами, перебирался на темную сторону дороги, затем вышел на еще больший пустырь. Прокравшись по тихим улочкам и темным аллеям, он наконец привел Холлинса на берег реки — к тому месту, где стоял широкий причал и в сумраке смутно виднелись причудливые очертания крыш и труб стеклодувных мастерских.
В этом тихом месте Финней наконец остановился у темной стены, и Холлинс подошел к нему.
— Подожди немного здесь, Билл,— тихо прошептал сторож.— Я только куплю здесь за углом виски. В этом месте всегда хороший выбор.
— Ладно,— кивнул Холлинс.— Только возьми чего-нибудь поесть — я проголодался.
— Не беспокойся, Билл,— ухмыльнулся Финней.— Я позабочусь, чтобы все было как надо. У меня есть с собой ужин, и его вполне хватит на двоих.
Ночной сторож исчез, и Холлинс ждал за кирпичной стеной, пока он вернулся со свертком под мышкой и, шепнув, что можно идти, снова заковылял по дороге.
Здесь было очень темно. Шел легкий дождь, со стороны реки дул холодный и сырой ветер. Глядя, как черная вода отражает свет, падающий из окна одинокого домика, Холлинс подумал, что место, куда он попал, никак не назовешь приятным и что жизнь стала унылой и тревожной. Он вспомнил уют и комфорт гостиницы в Бирмингеме, где провел предыдущую ночь: тепло курительной комнаты, мягкую обивку кресел, запах сигар, которые он там курил, и вкус спиртного, которое он там пил. И вдруг со смешанным чувством страха и одиночества понял, что никогда больше не осмелится прийти в эту гостиницу и в любое место, где собираются люди,— ни сегодня, ни в любой другой вечер. Несмотря на все предосторожности, убийство открылось, и правосудие идет по его следам.
Финней остановился у больших ворот стеклодувных мастерских. Повозившись с ключом, он отпер калитку в стене и махнул Холлинсу,
чтобы тот заходил. Когда дверь за ними закрылась, Финней взял приятеля за руку и повел вдоль стены. Они подошли к сооружению, которое в темноте казалось маленьким домиком с высокой задней стеной, обращенной к темнеющему перед ними двору. Здесь Финней отпер еще одну дверь, махнул рукой Холлинсу, чтобы тот зашел внутрь, и провел его по темному коридору в маленькую комнатку, едва освещенную слабыми отблесками света. Он чиркнул спичкой и зажег висящую под потолком керосиновую лампу. Оглядевшись, Холлинс увидел, что стоит посреди уютной гостиной. Он с тревогой взглянул на занавешенное окно.
— Не бойся, дружище,— ободряюще кивнул Финней.— Это окно заперто, закрыто ставнями и занавешено, и нет такого глаза, который мог бы в него заглянуть. Подожди, пока я запру вторую дверь, а потом поужинаем со всеми удобствами. Мне еще добрый час не нужно будет делать обход.
Он быстро запер дверь, придвинул к печи стул для Холлинса и перемешал угли, которые сразу разгорелись весело и ярко. Потом Финней откупорил одну из бутылок с виски и придвинул к Холлинсу стакан и кувшин с водой.
— Нет,— возразил тот,— давай два стакана, дружище. Мы будем пить вместе.
— Ладно, тогда только одну каплю,— согласился Финней.— Я выпью за твое здоровье. Стой, приятель, мне пока хватит. Наливай себе.
Холлинс щедро плеснул себе в стакан. Финней быстрым взглядом оценил это количество и сделал для себя какие-то выводы. Он начал готовить ужин, потом остановился и вытащил из кармана газету.
— Билл, тебе, наверное, интересно будет прочитать «Ивнинг пост», пока я готовлю ужин? Здесь немного написано внутри, а большая часть — на последней странице.
Холлинс допил свое виски, налил себе еще и дрожащими руками развернул газету. Он прочел маленькую заметку, о которой сказал его хозяин. В статье говорилось о его исчезновении — в основном то же, о чем писали утренние газеты. Но «большая часть», помещенная на последней странице, вызвала у Холлинса такой приступ страха, что газета едва не выпала из его ослабевших рук. Все вышло плохо, все оборачивалось против него.
Полицейские искали Ллойда и пришли на площадку, где он и Ллойд сидели у тела Вассали. Собака, которую они взяли с собой, почуяла запах Ллойда у края трещины. Трещину обследовали и обнаружили тело Ллойда. Голова его была разбита страшным ударом. И теперь все псы правосудия мчались по следу Уильяма Холлинса.
Уильям Холлинс чувствовал себя очень несчастным. Он проклинал и себя, и Ллойда — у него было сейчас такое настроение, что он готов был проклинать весь мир. Но никакого проку в этом не было, и он решил лучше выпить виски. Финней видел, как Он расстроен, и ждал удобного момента. Вскоре он поставил на стол ужин — горячий пирог с кроликом, вареные помидоры, пирог с крыжовником и голландский сыр — и пригласил гостя придвинуть стул поближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29