— А я ждал твоего звонка!.. Правда, в Милане пришлось немного задержаться.
— У меня для автомата мелочи не было,— Джованни решил говорить прямо и открыто о своих делах.
— Разменял бы крупные,— пошутил Агостино, но, заметив, как его друг помрачнел, уже серьезно добавил:
— Главное, что ты пришел.
— Хотел с тобой поговорить.
— Вот только закажу нам завтрак.
Пока Агостино звонил, Джованни старался привести свои мысли в порядок. Снова просить денег — невозможно. И прежний-то долг не отдашь. Но хоть что-то Агостино подскажет. И к дьяволу мысли о смерти! Теперь он на это не имеет права. Да и раньше не имел. И вообще нелепо уходить из жизни, если она устроена не по твоему вкусу.
— Сейчас нам принесут кофе, бутерброды и булочки,— крикнул Агостино из ванной, куда он, после звонка в ресторан, вышел переодеться.
— Я бы не отказался от стакана вина,— не очень уверенно сказал Джованни, казалось, что так будет проще вести откровенный разговор.
— Виски у меня есть.— Агостино появился в розовой шелковой рубашке и синих брюках, от него веяло бодростью, довольством.— Правда, с утра обычно не пью, но сегодня до пяти я совершенно свободен и целиком в твоем распоряжении.
За завтраком они болтали о разных пустяках. А Джованни все никак не мог решиться заговорить о том, ради чего пришел в отель. Не признавался себе, на что рассчитывал, к чему подсознательно был уже готов. Он и о «маркизе» упомянул, лишь бы отдалить мгновение, ко-, гда будут произнесены роковые для него слова.
— В вестибюле я видел женщину,— с наигранной непринужденностью сказал он.— Очень похожую на ту, в голубом купальнике. Помнишь, на пляже? Удивительное сходство.
Агостино рассмеялся.
— Сходство?! Это действительно была Сильвана.
— Сильвана? Значит, уже познакомился?
— Как тебе известно, я не привык отступать,— произнес Агостино.
По его самодовольному тону Джованни понял: инцидент на пляже задел его друга гораздо больше, чем он, Джованни, предполагал, и, чуть поддразнивая, заметил:
— А как же «сухопутный кашалот»? Тогда, насколько мне помнится, известные обстоятельства тебя несколько смущали.
— Неужели?! Что-то не припоминаю.
Джованни пристально посмотрел на друга. С чего он стал вилять? Неужели причина в том, что Агостино вполне обеспеченный человек, а он, Джованни, в столь роскошный номер явился в изрядно потертой куртке?
Будто прочитав его мысли, Агостино добавил в бокалы виски и обезоруживающе улыбнулся:
— Дело в том, что у этого колченогого старца девчонки не задерживаются. Он нашел себе помоложе, эдакую секс-бомбочку. Где только он их откапывает!.. Ну, а я не выпускал из поля зрения Сильвану. Вчера с ней по-реэвились и уютном ресторанчике над морем, а потом пили у меня кофе.
— До утра? — полувопросительно подсказал Джованни. Агостино, занятый раскуриванием сигареты, кивнул.
— Ты любишь ее?
— О мадонна! Пора бы тебе повзрослеть! — Агостино снисходительно похлопал друга по плечу.— Предвижу твой следующий вопрос: ты на ней женишься?
— Почему бы и нет? Такая красавица! — с жаром произнес Джованни.
— Издали... Понимаешь, издали она мне нравится гораздо больше. А вообще-то, терпеть ее можно, только когда она молчит.
— Странный ты человек,— задумчиво проговорил Джованни, пожав плечом. Тогда на пляже Агостино буквально пылал, да и все это время — сам признался — «не выпускал из поля зрения», наконец, завоевал женщину, и вот... Принцесса из сказки, что ли, ему нужна?
— Объясняю,— с некоторой досадой сказал Агостино.— От нее только и слышишь: лиры, лиры, лиры... Ни одной фразы без этого слова. Оценивается все — не женщина, а счетная машина. Мгновенно выдает стоимость: вещей, человека, всего, что ее окружает.
— Росла, наверное, в нищете...
— Ничего подобного! У отца вполне приличный магазин. Помогать ему не захотела, Считает, что на женской красоте больше заработаешь. Ну, конечно, при соответствующей цене.
— А если любовь?! Ты ведь красив, как бог! Если тебя полюбит?
— Не болтай пустяков. Во сколько может обойтись ей любовь, она, несомненно, тоже подсчитала.
— И все-таки жаль, что, едва начавшись, у вас все кончилось.
— Почему кончилось, чудак ты эдакий! — рассмеялся Агостино.— В постели она меня вполне устраивает. А надоест — выгоню. Не всем же так везет, как тебе, счастливчик! Заполучил такую девушку!
Джованни нахмурился. Заполучить то он заполучил, но разве Лаура может быть счастлива? Постоянная нужда, отказывает себе в самом необходимом. Быть может, завтра у них й крыши над головой не будет. А она ведь ждет ребенка. Расходы предстоят огромные: родильный дом, врачи, всякие там одеяльца... А он сидит здесь, обсуждает с Агостино, с кем тому спать. Разве для этого он сюда явился?! Довольно, никаких раздумий, сомнений, уверток!
Джованни угрюмо и твердо сказал:
— Ты, конечно, понимаешь, зачем я пришел? —- И, не дожидаясь ответа, резко продолжал, не обходя острых углов: — Помоги с работой. Согласен на любую, но только чтобы не была связана... травка, порошки — категорически исключаются.
— Так о чем речь?! — Агостино явно обрадовался.— Я и тогда, если б ты не уехал, нашел бы что-либо стоящее и никакого отношения к «медикаментам» не имеющее. А сейчас...— Он поколебался, словно в чем-то сомневаясь.
— Что сейчас?
— Требуется шофер экстра-класса. Их, правда, тоже хватает. Но нужен свой человек, на которого можно положиться, умеющий держать язык за зубами.
— Так давай! — воскликнул Джованни.
— Видишь ли...— Агостино запнулся, словно не решался продолжать.
— Ты имеешь в виду мой поспешный отъезд из Рима? — подсказал Джованни.
— Да,— коротко бросил Агостино и, помолчав, добавил: — Если откровенно, то я придумал тебе оправдание. Появились, мол, у семьи сомнения и, чтобы их погасить,— отъезд, работа в порту.
Джованни замер с бокалом в руке: ведь он не говорил Агостино насчет порта. Точно помнил: не говорил — и даже немного удивился, что тот не спросил, где именно работал он, Джованни. Значит, Агостино еще в ту встречу знал. Да и встреча, выходит, была не случайной. Тогда вывод один: Агостино искал его, искал и нашел. Закралось еще более страшное подозрение: уволили его не случайно. С помощью шефов это было не так уж сложно.
— Ну, что ты так смотришь?! — Агостино все понял. Да, он проговорился насчет порта, и вывернуться из этой ситуации невозможно. Зная, что Джованни его не выдаст ни при каких обстоятельствах, он негромко проговорил: — Ладно, бросим играть в кошки-мышки. Давай в открытую. Я предложил им взять тебя напарником в Лазурную бухту. Иначе говоря, поручился. А ты меня так страшно подпел. Сам понимаешь, чем это грозило не только тебе, но и мне. Я ручался, я и отвечаю.
— Мог бы с парного раза, еще там, в «Камбузе», все прямо сказать,— хмуро произнес Джованни.
— А зачем?! Ты ведь сразу согласился. Неужели всерьез предполагал, что для нас придумали эдакий курорт, да еще и платят прилично? А потом ты вдруг заартачился.
— Корина... Ее-смерть.
— Знаю... Ты должен был со мной обсудить свой отъезд.
— Что бы это изменило? Думаешь... отпустили бы с миром?
— А ты думал — не найдут? — И жестко докончил:
— Только в этом случае искать должен был я. Именно я, потому что, выгораживая друга, наплел им всякой всячины о твоем якобы временном отъезде из-за возникших в семье подозрений.
Он продолжал говорить. Джованни понимал: выгораживая друга, Агостино выгораживал и себя. Они оказались, как и раньше, связанными одной цепью, и что грозило одному, грозило и другому. Пощады ждать не приходилось, Джованни не сомневался в том, что сейчас Агостино говорил правду и
чувствовал себя, как и прежде, запутавшимся в паутине, из которой он так и не выбрался, хоть какое-то время считал себя свободным человеком. «Свободным, как Марко, от... жизни,— с горечью подумал Джованни.— Настолько свободным, что еще прошлой ночью думал о газовом кранике и не для себя одного».
Нет, он пойдет на все!.. Лаура и его будущий сын должны жить, не зная нужды. А потом... кому известно, что будет потом? Жизнь человеческая всегда висит на волоске. Хватит мальчишества. Поиграл в честность, правду и благородство, посочувствовал таким, как Корина, и довольно. Слишком большая за это назначена плата. Не о тех, с площади Навоны, он думать обязан, а о своей семье, о себе, так уж мир устроен. Так, а не иначе. Между жизнью и смертью не выбирают.
— Все стало иа свои места,— прервал Джованни друга, который все еще что-то объяснял.— Какой я шофер, тебе известно. Известно, думаю, и то, что я никогда не проявлял любопытства и считаю за благо знать поменьше. С меня достаточно команды: аванти — вперед, крещендо и стоп. Дальнейшее — дело того, кто платит.
Агостино вскочил и крепко обнял друга за плечи:
— Наконец-то я вижу не размазню, а прежнего Джованни! Жизнь есть жизнь! Ты снял с моей души камень.
В искренности этих слов можно было не сомневаться.
ГЛАВА 12
Антонио был бесконечно горд визитом, который нанесли ему друзья из далекого горного селенья. Лаура хлопотала на кухне, а старик вел степенный разговор с Джино. Ему все нужно было знать о партизанском отряде, которым тот командовал и в котором воевал сын. Изредка несколько слов вставлял в беседу Казакова. Но усидеть иа месте не мог и выбегал на кухню, чтобы дать Лауре важный совет, как зажарить баранью ногу, чтобы она была сочной и румяной. На газовой плите это не так просто. Конечно, он мог бы приготовить мясо у себя в таверне. Там все для этого приспособлено. Но ведь пока довезешь, жаркое остынет, а разогреешь — вкус уже не тот.
Она, улыбаясь, слушала наставления и старалась вовсю. Конечно, сама бы ни за что не справилась. Такие роскошные блюда готовить не приходилось. Если мясо и
покупалось, то небольшими порциями, уже разделанное на тонкие ломтики.
Вообще, сегодняшний день был необыкновенным. Лаура не очень-то верила, когда дед сказал, что в гости к нему приедут друзья из Канталупо. На всякий случай она купила немного сыру и недорогого вина. А они явились, притащив с собой целую бутыль и огромный кусок баранины.
Старик ждал гостей с нетерпением, но и сам до конца не был уверен, что они выполнят свое обещание. Он буквально расцвел, увидев их. К тому же Джино объявил: придет еще один — Энрико, и загадочно улыбнулся. Заранее он ничего не скажет. И многозначительно взглянул на Казанову.
— Молчу, молчу!.. Поясню лишь, цто тот человек сейчас был в Комизо.
— Женщины говорили, будто там собираются молодые люди, которые против атомной войны,— негромко проговорила Лаура.
Джино кивнул. - И живут они в палаточном городке,— продолжали она уже смелее.— Но зимой, в дождь и холод, там не очень-то уютно.
— К тому же полиция им немало досаждает, конфликты возникают по любому поводу. Однако ребята держатся. Думаю, Энрико много интересного нам расскажет.— Джино перевел взгляд на Антонио.
— И не только это... Для вас, синьор Антонио, тоже приготовлен небольшой сюрприз,— нашел нужным вставить Казанова.
— Тебе, Франческо, самое время присмотреть за мясом,— решительно прервал его Джино.
— Опять молчу! — покаянно воскликнул Казанова.— Пойдем, Лаура.— И отправился распоряжаться на кухню.— Теперь, когда баранина слегка прожарилась,— наставлял ом молодую хозяйку,— добавим луку и будем все вместе тушить. Согласна?
Конечно, Лаура была согласна. Некоторое время оба были заняты. Лаура — приготовлением салата из лангуст, Казанова добавлял в кастрюли специи.
— Вы хорошо сделали, что приехали в Геную,— снова заговорил он, вытаскивая из своей корзины чеснок, который тоже не забыл прихватить.— Тут воевал твой отец — значит, есть друзья.
— Тони тоже так решил,— сказала Лаура. Теперь ей казалось, будто вовсе не из-за Джованни они сюда переехали.
— Приоткрой крышку,— деловито посоветовал Казанова.
— Вы совсем не помните моего отца? — тихо спросила Лаура.
— Видишь ли, я жил в селенье. Но в отряде всех знал в лицо. А вот имена... Не просто припомнить через столько лет...— Казанова лукаво улыбнулся.
— Заговорщики! Конспираторы! — смеясь, воскликнула Лаура.— Уже догадалась, о чем сюрприз!
— Ты никогда не забывай чуть-чуть, самую малость приоткрыть крышку,— как ни в чем не бывало, снова принялся за свои наставления Казакова.— Если крышка приоткрыта... Да ты не слушаешь меня, девочка!
— Простите, простите... Но я...
— Ты думаешь, какие новости сообщит Энрико?! Вероятно, неплохие,— добродушно продолжал Казакова.— Но я ничего не выболтаю! — И он от души рассмеялся.— А вот секреты по кухне — будь у меня такая до-ченька, как ты,— все передал бы. Спроси в нашем селенье, где можно вкусно покушать. И тебе назовут мою таверну...— И он с жаром принялся рассказывать,
что и как готовит.
Да, снова наступили прекрасные дни. Лаура даже вспоминать не хотела, как совсем еще недавно у них с Джованни жизнь не клеилась. Был он угрюмым, раздражительным, и деньги, которые получал, домой не попадали. Может, и вправду кому-то давал в долг. Нет, нет, она и думать о тех днях не хочет. Главное — он снова стал прежним, и в работе у него изменения к луч- шему, потому что теперь они -ни в чем не нуждаются. . О своих делах Джованни говорить не хочет. «Я прихожу домой отдыхать и не желаю возвращаться к тому, чем занимаюсь днем». Он сказал это резко, твердо. Может, и прав по-своему, считая, что женщинам незачем лезть в мужские дела. Один-единственный раз он повысил голос. А вообще-то, он стал еще более заботливым, узнав, что, у них будет ребенок.
— Теперь совсем уменьшим огонь,— сказал Казанова, посыпая мясо красным перцем с чесноком.— Через десять минут можно подавать на стол.
Он ушел в комнату, и Лаура, прихватив тарелки, последовала за ним.
— Проклятая война, никому не нужная, убила Винченцо,— говорил Антонио. И второго сына совсем не знал. Нет мальчиков, а он попусту прожил жизнь и никому не нужен.
— Как это не нужен? А нам? — воскликнула Лаура, обняв деда.
— Жизнь вами не могла быть прожита впустую,— задумчив произнес Джино.
— О-о, у нас гости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23