– Меня не надо развлекать, Кристиан. Чего я хочу, так это Янтарную комнату. И, как говорит отец, это лучший след, который у нас когда-либо был.
– Я уже в этом не так уверен.
– Ты пессимист, как всегда. Почему же?
– Что-то в поведении Макарова настораживает меня. Трудно сказать что.
– Поезжай на рудник, Кристиан, и посмотри. Удовлетвори любопытство. Потом трахни свою судью и возвращайся к работе.
Рейчел набрала номер на телефоне, стоящем у кровати, и дала оператору «AT&T» номер своей кредитной карточки. После восьми гудков в ее доме включился автоответчик и ее голосом попросил звонящего оставить сообщение.
– Пол, я в городе под названием Вартберг в Центральной Германии. Вот название отеля и номер телефона. – Она назвала «Золотую корону». – Я позвоню завтра. Поцелуй детей от меня. Пока.
Она взглянула на часы. 17.00. В Атланте одиннадцать часов утра. Может, он повел детей в зоопарк или в кино. Она была рада, что дети с Полом. Просто стыд, что они не могли быть с ним каждый день. Детям нужен отец, а они нужны ему. Это было самое тяжелое при разводе – знать, что семьи больше нет. Она целый год оформляла разводы других в качестве судьи, перед тем как ее собственный брак развалился. Много раз, слушая свидетельства, которые на самом деле ей не обязательно было выслушивать, она думала, почему люди, которые когда-то любили друг друга, не могли сказать ничего хорошего друг о друге. Была ли ненависть предварительным условием развода, его необходимым элементом? Она и Пол не испытывали ненависти друг к другу. Они сели, спокойно разделили имущество и решили, что будет лучшим для детей. Но разве у Пола был выбор? Она ясно дала ему понять, что их брак закончился. Вопрос был закрыт для обсуждения. Пол тщетно пытался отговорить ее, но она был непреклонна.
Правильно ли она поступила? Кто знает.
Кнолль зашел за ней в номер и повел ее в причудливое каменное здание, которое, как он объяснил, когда-то было станционной гостиницей, теперь превращенной в ресторан.
– Откуда вы об этом узнали? – спросила она.
– Я спросил раньше, когда останавливался, чтобы узнать, до которого часа они открыты.
Внутри был готический каменный подвал со сводчатым потолком, витражами в окнах и железными фонарями с завитушками. Кнолль занял один из столиков в дальнем углу. Прошло два часа с тех пор, как они прибыли в Вартберг. Рейчел успела быстро принять ванну и переодеться. Ее спутник тоже переоделся. Джинсы и ботинки заменили шерстяные слаксы, цветастый свитер и рыжие кожаные туфли.
– Чем вы занимались после того, как ушли из гостиницы? – спросила она, когда они сели.
– Купил то, что нам понадобится завтра. Фонари, лопату, ножовку по железу, две куртки. Внутри горы будет холодно. Сегодня на вас были надеты высокие ботинки. Наденьте их завтра – вам понадобится удобная обувь.
– Вы как будто уже занимались такими делами раньше.
– Несколько раз. Но нам нужно быть осторожными. Нельзя ходить в эти горы без разрешения. Правительство контролирует доступ, чтобы люди не подрывались.
– Я полагаю, мы не будем добывать разрешение?
– Нет. Поэтому покупки заняли у меня так много времени. Я покупал у разных торговцев. Понемногу в каждом месте, чтобы не привлекать внимания.
Официант подошел и принял их заказ. Кнолль заказал бутылку вина – крепкого красного вина местного производства, которое настоятельно рекомендовал официант.
– Как вам нравится ваше приключение? – спросил он.
– Это лучше, чем сидеть в суде.
Рейчел обвела взглядом уютный ресторан. Еще около двадцати человек сидели за столиками. В основном парами. Одна компания была из четырех человек.
– Вы думаете, что мы найдем то, что ищем?
– Очень хорошо, – сказал он.
Она была сбита с толку.
– Что вы имеете в виду?
– То, что вы не назвали вслух нашу цель.
– Я полагаю, вам бы не хотелось афишировать наши намерения.
– Вы правильно полагаете. И я все еще сомневаюсь.
– Все не верите тому, что услышали сегодня утром?
– Не то чтобы не верю. Просто я все это уже слышал раньше.
– Но не от моего отца. – возразила Рейчел.
– Нас направил не ваш отец.
– Вы все еще думаете, что Макаров солгал?
Официант принес им вино и еду. Кноллю – дымящийся свиной стейк, ей – жареного цыпленка, на гарнир картофель и салат. На нее произвело впечатление быстрое обслуживание.
– Я лучше отложу свое суждение до утра, – сказал Кнолль. – Дадим старику шанс, как говорят у вас в Америке.
Рейчел улыбнулась:
– Я думаю, это неплохая мысль.
Кнолль указал на ужин:
– Может, поедим и поговорим о более приятных вещах?
После ужина они вернулись в «Золотую корону». Было уже почти десять вечера, но небо все еще было светлым, вечерний воздух был как осенью в Северной Джорджии.
– У меня вопрос, – сказала Рейчел. – Если мы найдем Янтарную комнату, как вы обойдете требование русского правительства вернуть ее?
– Есть легальные пути. Янтарные панели были утеряны более пятидесяти лет назад. Их восстановление, безусловно, будет чего-то стоить новому владельцу. Кроме того, русские, возможно, не захотят их возвращать. Она создали комнату заново из нового янтаря и с помощью новых технологий.
– Я этого не знала.
– Комната в Екатерининском дворце была сделана заново. Это заняло более двадцати лет. Потеря балтийских государств при распаде Советского Союза означала, что Россия вынуждена была покупать янтарь на свободном рынке. Это оказалось дорого. Но меценаты пожертвовали деньги. Ирония судьбы, но самый большой взнос сделал немецкий промышленный концерн.
– Еще больше причин для того, чтобы хотеть вернуть панели. Оригиналы будут гораздо более ценными, чем копии.
– Я так не думаю. Янтарь будет другого цвета и качества. Куски соединить не получится.
– Так панели будут поврежденными, если найдутся?
Кнолль кивнул головой:
– Янтарь был изначально приклеен к пластинам из твердого дуба мастикой из пчелиного воска и древесного сока. В Екатерининском дворце было сложно поддерживать нужную температуру, поэтому, когда дерево расширялось и сжималось в течение двухсот лет, янтарь постепенно отваливался. Когда нацисты вывезли комнату, почти тридцать процентов янтаря к тому времени уже отвалилось. Подсчитали, что еще пятьдесят процентов было потеряно во время транспортировки в Кенигсберг. Так что все, что там сейчас будет, – это куча отдельных кусков.
– Тогда в чем же их ценность?
Он усмехнулся.
– Существуют фотографии. Если у вас есть куски, будет несложно собрать снова всю комнату. Я надеюсь, что нацисты хорошо их упаковали, поскольку для моего нанимателя имеет значение только оригинал.
– Интересный он человек.
Он улыбнулся:
– Хорошая попытка… снова. Но я не сказал «он».
Они подошли к отелю. Наверху, у ее номера, Кнолль остановился перед дверью.
– Утром во сколько? – спросила она.
– Мы выезжаем в семь тридцать. Клерк внизу сказал, что завтрак подают после семи. Местность, которую мы ищем, недалеко – около десяти километров отсюда.
– Я ценю все, что вы сделали. Не говоря уже о том, что вы спасли мне жизнь.
Кнолль слегка поклонился:
– Я польщен.
Рейчел улыбнулась.
– Вы говорили мне только о вашем муже. В вашей жизни есть мужчина?
Вопрос был неожиданный. Немного рано.
– Нет. – Она тут же пожалела о своей честности.
– Ваше сердце все еще тоскует по вашему бывшему мужу, не так ли?
Его это не касалось, но почему-то она ответила:
– Иногда.
– Он знает об этом?
– Иногда догадывается.
– Сколько прошло времени?
– С каких пор?
– С тех пор, как вы занимались любовью.
Его взгляд задержался на ней дольше, чем она ожидала. Этот мужчина обладал интуицией, и это волновало ее.
– Недостаточно для того, чтобы я прыгнула в постель к незнакомцу.
Кнолль улыбнулся:
– Может, этот незнакомец поможет вашему сердцу забыть?
– Я не думаю, что это то, что мне нужно. Но спасибо за предложение. – Она вставила ключ и отперла замок, затем оглянулась: – Первый раз мне сделали предложение в такой форме.
– И безусловно, не последний. – Он наклонил голову и улыбнулся: – Спокойной ночи, Рейчел.
Он повернулся и пошел в свой номер. Выражение его лица заставило Рейчел задуматься.
Интересно, что ее отповедь подействовала на него как вызов…
ГЛАВА XXX
Кельхайм, Германия
Воскресенье, 18 мая, 7.30
Кнолль вышел из отеля и стал изучать утреннее небо. Ватный туман окутывал тихую деревню и окружающую ее долину. Небо было мрачным, позднее весеннее солнце с трудом старалось обогреть день. Рейчел прислонилась к машине, явно готовая ехать. Он подошел к ней.
– Туман поможет скрыть нашу поездку. То, что сегодня воскресенье, тоже хорошо. Большинство людей будет в церкви.
Они сели в машину.
– Кажется, вы сказали, что это место – оплот язычества, – напомнила Рейчел.
– Это для туристических брошюр и путеводителей. В этих горах живет множество католиков, и живет веками. Они религиозные люди.
«Вольво» заурчал, пробуждаясь к жизни, и быстро двинулся прочь из Вартберга; мощеные улицы были почти пустыми и влажными от утренней прохлады. Дорога на восток поднималась вверх, а затем спускалась вниз в очередную окутанную туманом долину.
– Эта местность все больше напоминает мне Великие туманные горы в Северной Каролине, – сказала Рейчел. – Они тоже покрыты дымкой.
Кнолль ехал по карте, нарисованной Макаровым, и размышлял, была ли это охота на призрака. Как могли тонны янтаря оставаться спрятанными более полувека? Многие их искали, некоторые погибли. Он прекрасно знал о так называемом проклятии Янтарной комнаты. Но, с другой стороны, какой вред мог причинить краткий осмотр еще одной горы? По крайней мере, поездка будет интересной, спасибо Рейчел Катлер.
За очередным подъемом дороги они опять спустились в долину, толстые стволы окутанных туманом буков возвышались с каждой стороны. Он подъехал к месту, указанному как конечный пункт на карте Макарова, и припарковался на свободном от деревьев месте.
Кнолль сказал:
– Дальше мы пойдем пешком.
Они вышли из машины, и он достал из багажника рюкзак.
– Что в нем? – спросила Рейчел.
– То, что нам понадобится. – Он надел рюкзак на плечи. – Теперь мы просто пара туристов на дневном маршруте.
Затем он подал ей куртку:
– Держите. Она вам понадобится, когда мы спустимся под землю.
Кристиан надел свою куртку еще в отеле, кинжал был помещен в ножны на правой руке под нейлоновым рукавом. Он повел ее в лес, дорога, покрытая зеленой травой, шла в гору, когда они двигались на север от шоссе. Они прошли по едва заметной тропе, которая извивалась у основания высокой горной цепи. Вдалеке показались входы в три шахты. Один был закрыт железными воротами, на грубом граните была прикреплена табличка – «GEFAHR-ZUTRITT VERBOTEN-EXPLOSIV».
– Что здесь написано? – спросила Рейчел.
– Опасно. Нет входа. Взрывчатка.
– Вы не шутили, когда говорили об этом.
– Эти горы были как банковские подвалы. В одной из них союзники нашли германские национальные сокровища. Четыреста тонн произведений искусства из берлинского Музея кайзера Фридриха тоже были спрятаны здесь. Взрывчатка отпугивала лучше отрядов охраны и сторожевых собак.
– Это то, за чем охотится Вейленд Маккой? – спросила она.
– Судя по тому, что вы рассказали, – да.
– Думаете, ему повезет?
– Трудно сказать. Но я серьезно сомневаюсь, что миллионы долларов в старых пещерах все еще ждут, чтобы их нашли.
Запах прелой листвы сгущался в тяжелом воздухе.
– В чем был смысл? – снова спросила Рейчел, пока они шли. – Война была проиграна. Зачем прятать все это добро?
– Вам нужно поставить себя на место немцев в тысяча девятьсот сорок пятом году. Гитлер приказал солдатам драться до последнего, иначе они будут казнены. Он верил, что если Германия продержится долго, то союзники в конце концов присоединяться к ней в борьбе против большевиков. Гитлер знал, как сильно Черчилль ненавидел Сталина. Он также читал про замыслы Сталина, как тот скрупулезно спланировал передел Европы. Гитлер думал, что главное для Германии – вывести из игры Советский Союз. Тогда все эти сокровища были бы спасены.
– Глупость, – пожала плечами Рейчел.
– Лучше было бы сказать – безумие.
Пот каплями выступил у него на лбу. Его кожаные ботинки покрылись пятнами влаги от росы. Кнолль остановился и стал изучать небо и многочисленные входы в шахты невдалеке.
– Ни один не выходит на восток. Макаров сказал, что выход из шахты должен быть на восток. И обозначен BCR-шестьдесят пять.
Они продвинулись глубже в лес. Десять минут спустя Рейчел крикнула:
– Вон он!
Сквозь деревья был виден еще один вход в шахту, он также был загорожен железными воротами. На ржавой табличке, прикрепленной к решетке, было написано: «BCR-65». Кнолль проверил по солнцу. Восток.
Сукин сын.
Они подошли ближе, и он снял с плеча рюкзак. Кристиан огляделся вокруг. Никого не было видно, ни единый звук не нарушал тишину, кроме криков птиц и редкого шороха, издаваемого белками. Он проверил решетку и ворота. Железо было ржавым от сильного окисления. Стальная цепь и засов крепко запирали ворота. Цепь и замок были определенно новыми. Ничего необычного. Немецкие федеральные инспектора по заведенному порядку обновляли замки. Кнолль вытащил миниатюрный гидравлический резак.
– Приятно видеть, что вы подготовились, – сказала Рейчел.
Он перекусил цепь, и она скользнула на землю. Кристиан сунул кусачки обратно в рюкзак и открыл ворота. Петли пронзительно заскрипели.
Он остановился. Нельзя привлекать ненужное внимание.
Он стал открывать ворота медленно, скрежет металла по металлу стал тише. Впереди был вход в виде арки около пяти метров в высоту и четырех в ширину. Лишай рос на почерневшем камне сразу за входом, несвежий воздух пах плесенью. Как в могиле, подумал он.
– Этот вход достаточно широкий, чтобы проехал грузовик.
– Грузовик?
– Если Янтарная комната внутри, то и грузовики тоже. Нет другой возможности перевезти ящики. Двадцать две тонны янтаря – это тяжелый груз. Немцам надо было завозить их в пещеру грузовиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50