– Возможно, утром Стефани возвращалась от Наташи. А что – вполне может быть». И это правда не твое дело, сказал он себе. Ты не имеешь права допытываться у нее.
– А на самом деле с кем ты встречаешься? – спросил он, не успев остановить себя.
– Тебя это больше не касается, – ответила Стефани вежливо. – Увидимся завтра. Хорошо, если бы ты пришел к шести.
Стефани не солгала, сказав, что в пятницу собирается ужинать с Наташей. Она стремилась насколько возможно быть честной с Джеймсом, избегая пока говорить ему о Майкле. Но не хотела и оказаться в ситуации, когда чувствуешь себя обязанной отчитываться о каждом свидании. Какое ему дело? Они расстались, и точка. Завтра Майкл весь день будет занят в Ист-Энде и сможет встретиться с ней только в восемь. Они проведут вместе три с половиной бесценных часа. Она не хотела так скоро снова оставаться у него на ночь, это нечестно по отношению к Финну. И Наташа предложила вместе перекусить после работы (для нее это был повод отдохнуть от домашней стряпни) и скоротать с ней час-другой, пока Стефани не придет время ехать на встречу с Майклом в Шордич. Это было не слишком удобно, но такова реальность, если ты одинокая работающая мать и не отказываешься от личной жизни. Они с Майклом собирались послушать музыку. По правде говоря, она не была большой любительницей джаза и предпочла бы провести время с Майклом у него в квартире. А так они будут сидеть в душном клубе и слушать музыку, от которой она не в восторге, и драгоценная ночь пропадет зря. Но музыканты были приятелями Майкла, и он пообещал им, что придет.
Когда Джеймс приехал домой вечером в пятницу, у него был такой вид, словно он помылся в раковине. Именно это он и сделал, потому что в том же самом мотеле переехал в более дешевый номер. Ванная на этом этаже была общая для постояльцев из четырех номеров. Она никогда не пустовала, и Джеймсу пришлось воспользоваться маленькой раковиной, приткнувшейся в уголке спальни, чтобы помыться и почистить одежду. Он разрывался между желаниями произвести хорошее впечатление на жену и вызвать у нее сочувствие к себе. В конце концов обстоятельства не позволили ему произвести хорошее впечатление, и он остановился на втором варианте. Они увидятся со Стефани впервые после того, как она его выставила. Он знал, что она-то будет выглядеть хорошо, поскольку ей предстоит свидание (с кем бы оно ни было). И понимал, что ревновать не имеет права. Если она уже кого-то встретила, пусть это и казалось невероятным, ему придется принять это и жить дальше.
Но ему хотелось игры на равных, хотелось знать, что еще остается шанс вернуть жену, что еще не все потеряно, потому что ее сердце похитил кто-то еще. Он пытался представить, кто это мог быть. Наверное, кто-то из ее старых знакомых, кого она держала про запас. А что, если это кто-то из его приятелей? Из тех, кто был на дне его рождения? Стоило только подумать об этом, как ему становилось тошно.
Дверь открыл Финн, и Джеймс увидел, как выражение лица сына с радостно-взволнованного сменилось на испуганное. Словно на пороге стоял гризли Адамс. Джеймс пожалел, что не побрился, но кто мог знать, что за какую-то неделю у него отрастет такая щетина? Когда Финн понял, что пришел его папа, он позволил обнять себя, но тут же отстранился и сказал:
– От тебя так странно пахнет.
– От тебя тоже, – ответил Джеймс.
Финн провел его на кухню, где Джеймс рассчитывал увидеть Стефани, но ее тут не было. Он надеялся, что перед ее уходом они успеют переговорить. Он слушал, как Финн рассказывает ему о случившемся за неделю (Себастьяна вырвало на ковер коричневым, а посередине был большой комок, похожий на мертвую мышь), и одновременно прислушивался, не раздадутся ли ее шаги на лестнице. Но минуты бежали, и он понял, что Стефани не намерена общаться с ним без необходимости.
– А мама где? – спросил он Финна в перерыве между его рассказами.
– Наверху, – ответил сын. – Она сегодня вечером уходит.
– А… – сказал Джеймс как можно небрежнее, понимая, что только плохой отец способен втянуть сына в свою личную драму. Но все равно спросил: – И с кем же?
Финн, к счастью, не понял, что его используют, и, пожав плечами, ответил:
– А я знаю?
Примерно в четверть шестого он услышал, как Стефани спускается по ступеням, и приготовился. Но она заглянула только на секунду и сказала, что попросит таксиста, который доставит ее домой, отвезти его в мотель, тем самым подчеркнув, что ему не стоит рассчитывать на беседу с ней за полночь за чашечкой чая. Скользнув по нему взглядом, она присмотрелась уже более внимательно, но никак не прокомментировала его внешний вид. Потом торопливо поцеловала Финна и в момент исчезла. Выглядела она роскошно – джинсы, высокие каблуки – одно из ее излюбленных сочетаний, и облегающий голубой топ. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, он опустился на стул, словно из него выкачали все силы.
Спустя шесть часов Джеймс, уложив Финна гораздо позже положенной половины девятого, поскольку хотел подольше побыть вместе с ним, дремал на диване, когда услышал, как открылась и захлопнулась входная дверь. Он сел, сонно моргая.
– Такси ждет у крыльца, – сказала Стефани, входя в комнату.
Джеймс потер глаза.
– Хорошо провела время?
– Да, спасибо.
Она явно не собиралась поощрять беседу, и он сказал:
– Хорошо, тогда я пойду, – и встал.
Стефани держалась на ногах не вполне твердо, словно порядком выпила.
– Когда я снова тебе понадоблюсь, дай мне знать, – сказал он. – Я хотел бы видеться с Финном как можно чаще.
– Только в следующий раз постарайся привести себя в порядок, – напутствовала его Стефани. – Не думаю, что ему полезно видеть тебя таким неряхой.
Вот и дождался сочувствия, подумал он, уходя.
Глава 40
А в Нижнем Шиппингеме Кати все еще была героиней дня. В деревне каждая новость становится сенсацией, а подобная история могла давать пищу для сплетен многие недели. Здесь почти каждый был как-то связан с Джеймсом, даже если его сосед один раз вызывал его к заболевшему хомячку. Теперь общий вывод гласил, что «он всегда был какой-то странный», хотя еще пару недель назад те же самые люди находили его приятным, обязательным и надежным. Кати наслаждалась своим положением жертвы («Как мог он так поступить именно с ней – такой безответной, такой кроткой!»). В магазине к ней подходили сердобольные старушки и убеждали, что без него ей будет только лучше и где-то есть мужчина, который станет обращаться с ней как с принцессой, как она того заслуживает.
Ее бизнес процветал потому, что люди пользовались ее услугами, чтобы поддержать ее материально («Ей надо больше загружать себя работой, бедняжке») и чтобы послушать историю в захватывающих подробностях («А вы знаете, ведь он и Симону Найтли пытался соблазнить, словно двух женщин ему мало!»). Симона и сама со смаком рассказала Кати сильно подредактированную версию случившегося той ночью, когда она, пьяная, вешалась Джеймсу на шею. Естественно, в этой версии она выглядела потерпевшей, а Джеймс – развратником. Она сказала Кати, что Ричард в ярости и грозит размазать Джеймса по стенке, если тот когда-нибудь посмеет сунуться в Нижний Шиппингем.
Сэм Макнейл сказала Кати, что управа обязала Джеймса снести пристройку к лечебнице. Но так как его нынешнее нахождение было неизвестно, эта новость могла дойти до него только по истечении определенного срока, после которого за неисполнение постановления полагался штраф. «Как безответственно с его стороны, – говорила она, – уехать вот так, не оставив адреса».
Кати пробовала сопротивляться намерению Сэм взять ее под свое крыло, но та твердо решила стать ей родной матерью и то и дело зазывала ее к себе на коктейль или на обед. Пока она раздувала пламя вокруг злополучной пристройки, Кати с этим мирилась, но теперь она пыталась выскользнуть из-под душного одеяла дружбы Сэм. Пришло время ей немного развлечься, завести собственных друзей и вообще пожить в свое удовольствие.
Кати раньше не была близко знакома с бывшей секретаршей Джеймса Салли О'Коннел, но теперь подумала: а почему бы им не стать подругами? Салли тоже пострадала от Джеймса и, кроме того, могла оказаться полезна.
И вот одним прекрасным утром, вооруженная пакетиком собственноручно испеченных пирожков и с самой своей обаятельной улыбкой наготове, Кати постучалась в дверь дома Салли и представилась.
– Я думаю, ты не должна спускать ему этого, – сказала она, когда они с Салли пили чай с пирожками на кухне. – На такой случай предусмотрен закон. Нельзя увольнять людей вот так сразу, что бы они, по-вашему, ни сделали.
– Да я вообще не знаю, что такого сделала, – оправдывалась Салли.
Кати, разумеется, хорошо это знала, но признать вслух не могла.
– Даже если бы ты сделала…
– Но я не сделала! – упорно повторяла Салли, и Кати показалось, что она сейчас расплачется. Она попробовала зайти с другого боку:
– Я знаю. Просто хотела сказать, что, даже если Джеймс и считал тебя кругом виноватой, он все равно не имел права выгонять с работы. Существует установленный порядок действий. – Какой именно порядок действий – она не имела понятия, но была твердо уверена: стоит Салли поднять шум, и у Джеймса будут неприятности. – Тебе надо пожаловаться в Бюро юридических консультаций. Салли отхлебнула чаю.
– Ну, не знаю, – сказала она. – На будущей неделе я начинаю работать у Саймона и Малкольма. Теперь в этом нет смысла.
Кати считала, что апатия среди молодого поколения – распространенное явление и что им только бы сидеть на диване и играть в видеоигры днями напролет. Хотя, судя по кухне, на которой они чаевничали, едва ли О'Коннелы могли позволить себе много видеоигр, а тем более приставку для них.
– Ты могла бы получить деньги! – пришло вдруг ей в голову. – Я уверена, что они заставят его заплатить компенсацию. – И поняла, что попала в точку: Салли тут же оживилась.
– Так что, по-твоему, я должна сделать? – спросила она, снова наполняя чашки.
Единственным облаком на горизонте Кати был Оуэн. С той ночи после праздника ей удавалось избегать его, но до сих пор ее коробило от мысли, что он воспользовался ее беспомощным состоянием. Отныне она твердо решила, что в отношениях с мужчинами будет главной. Ни сидеть дома в ожидании их звонков, ни тратить часы на приготовление пастушьего пирога только потому, что он его обожает , она больше не станет! Если она снова начнет с кем-то встречаться, это будет только на ее условиях, и пусть они подстраиваются под нее, а не наоборот.
Но Нижний Шиппингем был маленькой деревушкой, и долго избегать встречи с кем-либо из его жителей не представлялось возможным. И вот недели через две после праздника у входа в магазин органических удобрений она натолкнулась на Оуэна, который как раз выходил оттуда. Увидев ее, он расплылся в улыбке. Кати хотела было пройти мимо него, как мимо пустого места, но он стоял прямо у нее на пути, и она поздоровалась как могла сдержаннее.
– Как поживаете? – спросил он проникновенно.
– Замечательно.
Кати шагнула, чтобы миновать его и войти в магазин. Она ждала, что он посторонится, чтобы дать ей дорогу. Оуэн слегка смутился, но с места не сдвинулся.
– Простите, я спешу, – сказала она.
– У вас все в порядке? – спросил он. – Я что-то не так сделал?
Кати фыркнула.
– А сами вы как думаете?
– Кати, я, честно, не знаю. Но вид у вас очень обиженный.
Кати заметила, что пара покупателей в магазине наблюдает за ними, предчувствуя нечто интересное. Она взяла Оуэна за руку и увлекла на тротуар.
– Раз вы спрашиваете – нет, у меня не все в порядке, и меня в самом деле кое-что беспокоит. И не говорите, что не понимаете, о чем речь.
– Но я правда не знаю. Может быть, вы мне скажете? – проговорил Оуэн уже с явной досадой.
– Так вы, значит, не помните, как затащили меня в постель после дня рождения Джеймса?
– Я помню, как уложил вас в постель, если вы это имеете в виду.
– А потом легли туда вместе со мной!
– Да мне негде больше было лечь! А в чем проблема-то?
Кати замялась. Все, как видно, было не так однозначно, как ей представилось.
– И вы решили, что обязательно должны меня раздеть?
Оуэн огляделся, словно удостоверяясь, что их никто не подслушивает. И заговорил уже сердитым шепотом:
– Нет, раздевались вы сами. Я едва успел вас остановить, когда вы собирались снять с себя и белье тоже. Что за дела, Кати? Вам неловко, что вы захотели спать со мной? Я-то думал, что выручил вас, что дал вам ночлег и не отпустил бродить одну по улицам в том состоянии, в каком вы были.
Кати растерялась. Неужели она сделала ему непристойное предложение? О господи, до чего унизительно. Но необходимо было выяснить точно, что между ними произошло.
– Так вы все-таки не… Мы не…
– Само собой, что мы не! Вы были в стельку пьяны. Ну и хорошего же вы обо мне мнения!
– Фу! Черт! Извините меня, Оуэн. А мне подумалось… – Она не окончила фразы, не зная, что сказать.
– Что? Вам подумалось, будто я такой безнадежный сексуальный маньяк, что трахнул вас, когда вы были все равно что в коме? Ну спасибо же вам!
– Да я просто не могла ничего вспомнить, вот и все. Когда проснулась и увидела вас рядом…
– Забудьте, – сказал он и повернулся, чтобы идти. – В самом деле – как это я мог не воспользоваться случаем? Такой уж я неудачник…
– Господи, я же в самом деле прошу прощения, – проговорила она ему вслед и тут заметила Сэм Макнейл, которая, оказывается, все это время стояла на пороге магазина и наблюдала за разыгравшейся драмой.
– Вы что-то хотели? – спросила Кати довольно зло.
Сэм смутилась и попыталась сделать вид, что просто рассматривает маленькие фиолетовые помидорчики. Кати повернулась и пошла прочь, вся красная от гнева. Откуда ей было знать, что Оуэн – один из редких мужчин, способных поступить порядочно?
Глава 41
Джеймс отчаялся найти квартиру. Все, что он успел за это время посмотреть, было или слишком дорого, или далеко, или находилось в удручающем состоянии. А в мотеле были рады и дальше принимать плату посредством пластиковой карты, значит, он мог продолжать прятать голову в песок в отношении своей финансовой ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40