Вообще-то все они были далеко не интеллектуалами – Сэм и Джефф, например, имели обыкновение сводить любой разговор исключительно к церковным проблемам, но никогда не помешает водить знакомство с нужными людьми. Стефани не одобряла его, как она их называла, «потуги пролезть в общество», но Кати относилась скорее с пониманием.
Четыре пары встречались примерно раз в две недели, по очереди приглашая друг друга на обед. Когда очередь Джеймса и Кати пришла впервые, Джеймс просто ударился в панику, поскольку Кати готовила исключительно незатейливые деревенские блюда. Он вообще-то любил ее еду, но для званого обеда она не годилась. В ней недоставало шика. И он убедил ее, что лучше съездить в Линкольн и закупить еду в кулинарном отделе большого гастронома.
Для начала он купил разделанного омара, уже подготовленные для жарки антрекоты и слоеный торт с заварным кремом. Селби-Алджерноны, Макнейлы и Найтли пришли в восторг и смели все одним махом, и тогда Джеймс решил не признаваться, что еда – магазинная. Мало того, он поставил себе обед в заслугу и расписал в подробностях, как проторчал у плиты полдня.
– Надо же, Джеймс, вот не думала, что у тебя такой талант, – заворковала Элисон. – Хью, вот бы тебе научиться так готовить! – сказала она смеясь.
– А почему не тебе? – парировал Хью.
Джеймс заметил, как Кати смотрит на него, и на миг испугался, что вот сейчас она выдаст его. Он слегка приподнял брови, говоря «не надо», и она, как всегда, с улыбкой послушалась.
– Разве мне не повезло? – сказала она, кладя ладонь ему на руку.
– Даже очень! – улыбнулась Симона, бросая на Джеймса кокетливый взгляд.
Симона была единственной женщиной из их небольшого кружка, с которой Джеймс с удовольствием лег бы в постель. Элисон – слишком бесформенна, ее обвисшая грудь болтается где-то у самой талии, а Сэм – чересчур невротична. Она всегда выглядела так, словно красилась в полной темноте, но вполне возможно, что у нее дрожали руки. Симона же была стройной и хорошо сложенной, пусть в ее лице и проступало что-то лошадиное. Он не смог удержаться, чтобы не подмигнуть ей, а она заговорщически улыбнулась. С тех пор Джеймс стал ожидать очередную вечеринку с особенным нетерпением. Разумеется, он никогда не воспользовался бы тем, что Симона, как он подозревал, питает к нему повышенный интерес. Не было основания думать, что и она предпримет какие-то шаги. Ему просто было приятно сознавать, что он все еще привлекателен.
С той поры весть о его кулинарных талантах разнеслась широко. Коллега Малкольм упомянул об этом на следующий день в лечебнице, а один из местных фермеров добродушно прозвал его Делией, в честь Делии Смит. Джеймсу польстило прозвище. Он снова почувствовал себя на спортивной площадке, членом команды. Он сказал о прозвище Малкольму и Саймону, надеясь, что они подхватят его и тоже станут применять.
– Привет, это Делия, – говорил он со смущенной улыбкой, когда звонил кому-то из них. Какое-то время он даже так подписывался, когда приходилось оставлять записки коллегам. Он упорствовал так неделю, но, как ни печально, имя не прижилось, и Джеймс забеспокоился, что Малкольм решит, чего доброго, будто он гей, и прекратил.
Следующие восемь недель выдались очень беспокойными. В ожидании своей с Кати очереди Джеймс прикидывал – сумеет ли повторить предыдущий трюк. На этот раз он купил тарталетки из козьего сыра, пирог из дичи, фиги для выпечки в духовке, которые подают с «домашнего приготовления» мороженым к виски. Правда, Сэм спросила, где он купил дичь, потому что она нигде не может раздобыть, когда надо, и он пробормотал что-то насчет «Кента и сыновей» в Сент-Джеймс-Вуд, рассчитывая, что она никак не сможет проверить. Похвалы вскружили Джеймсу голову, и он почти поверил в то, что их заслуживает.
Завтрашний обед был уже пятым по счету. Он стал волноваться, что исчерпал ассортимент деликатесов «Ле Жоли Пуле» и гастронома «Гурман». Он уже подавал ягнятину, морского черта, жаркое из кальмаров, печеную куропатку – все к шумному восторгу гостей. И теперь рыскал по кулинарным отделам линкольнского гастронома в поисках чего-либо нового. Повторяться было еще слишком рано. Он собирался даже поговорить с владельцем магазина о пополнении ассортимента.
Пока что Джеймс остановился на рыбном ассорти и мясных полуфабрикатах, которые прежде игнорировал из-за их дешевизны. Новых десертов не поступало, так что его выбор снова пал на торт с заварным кремом. Он решил сказать, что обед сделан во французском стиле. Он изложил свои пожелания владельцу магазина, но было трудно втолковать тому, что от него требуется, не раскрывая общего смысла шарады.
Когда он вернулся в коттедж Кати, она успела вымыть его до блеска и водворить Стенли в пустую спальню. Погода стояла теплая, поэтому она вытащила стол на террасу, чтобы гости могли насладиться ароматами сада. Джеймс распаковал покупки, сверился с инструкциями по разогреванию, затем предусмотрительно засунул все пакетики на самое дно мусорного ведра. Мясо он аккуратно выложил на большую сковороду и, когда духовка засвистела, давая понять, что требуемая температура достигнута, вдвинул сковороду на средний поддон и засек время. Рыбное ассорти поместил в кастрюлю и поставил с краю. Торт он собирался подавать холодным, со сливками и потому убрал его в холодильник.
– У тебя как раз остается время, чтобы принять ванну, – сказала Кати, целуя его в лоб и протягивая бокал красного вина. – Мне надо чем-то помочь?
– Все под контролем, – ответил он. – Только напомни, чтобы я поставил суп на плиту, когда будет без десяти. О, как ты великолепно пахнешь, – добавил он, утыкаясь носом в ее волосы.
Кати со смехом оттолкнула его:
– Иди готовься.
Она подождала, когда Джеймс, напевая, поднимется в ванную. Услышав, как он запер дверь и пустил воду, Кати подняла крышку мусорного ведра и принялась осторожно рыться в содержимом.
Когда прибыли Сэм и Джефф и Кати открыла им дверь, за которой они потрясали бутылкой мерло, она решила, что сегодня Сэм похожа на куклу чревовещателя. Она накрасила губы ярко-алой помадой, и можно было подумать, что она сделала это малярной кистью, настолько приблизительно соответствовал рисунок помадой естественному контуру ее губ. Ее короткие волосы торчали во все стороны, словно она только что получила сильный электрический разряд. Джефф выглядел, как всегда, вальяжным и был одет в изрядно потрепанный костюм, какой могут позволить себе только очень состоятельные люди.
Кати несколько раз предлагала Джеймсу, чтобы он подружился с кем-то из людей их возраста и положения, более передовых взглядов. Пусть их даже не назовешь элитой. Но он прочел ей лекцию о необходимости стратегических знакомств. Кати не то чтобы не любила Сэм и Джеффа, но они ассоциировались у нее со строгими дядей и тетей, которые время от времени сваливаются вам на голову.
– Уже чем-то вкусно пахнет, – сказал Джефф, усиленно нюхая воздух. – Что нас ждет сегодня?
Кати огласила меню, и Сэм с Джеффом одобрительно хмыкнули. Она уже собралась предложить им аперитив, когда из кухни, размахивая деревянной лопаточкой, выбежал Джеймс в смешном полосатом фартуке. Кати отметила, что спереди фартук запятнан красным соусом, который, несомненно, был аккуратно помещен туда несколько минут назад. Иногда она думала, что, разыгрывая этот спектакль, он заходит слишком далеко, посыпая волосы мукой или пачкая щеки маслом, но все это делало его счастливым, и прежде она не видела в этом никакого вреда. Но теперь, глядя на него, Кати вдруг подумала, что он в общем-то жалкий человек, надувающий щеки от самомнения, одержимый престижем и статусом.
– Проголодались? – спросил он гостей.
– Умираем от голода, – ответил Джефф. – Мы уже несколько недель ждали этого момента.
Снова звякнул дверной колокольчик. На крыльце сгрудились Хью, Элисон, Ричард и Симона. Последовали объятия и поцелуи.
– Ну что – может быть, сразу же сядем за стол? – спросил Джеймс тоном хозяина, уверенного в том, что сумеет поразить своих гостей.
Стефани никак не могла заснуть. Она давно оставила напрасные старания и отдалась на волю скачущих мыслей, смирившись с тем, что завтра на работе будет ползать, как сонная муха. Она вспоминала рассказ Кати о случившемся во время званого обеда, одновременно ликуя и ужасаясь. Бедненький Джеймс! Нет, черт побери, он сам напросился!
За обедом шестеро гостей и Джеймс завели любимый разговор о необходимости избрания в деревне «городского совета», чтобы «проводить в жизнь разные полезные начинания», например пресечение стихийного строительства или запрещение болтаться без дела троим подросткам, любящим отпускать критические замечания в адрес прохожих с облюбованной ими скамейки возле утиного пруда. Кати возразила, что все трое на самом деле безобидны. Более того, когда однажды она тащила домой сумки из продуктового магазина, они по очереди донесли их до самого ее дома и отказались взять предложенные им три фунта за труды. Но Сэм, Джефф, Элисон, Хью и Джеймс были склонны драматизировать ситуацию, им хотелось думать, что юнцы замышляют ограбление или хулиганскую выходку. Ричард и Симона были склонны судить не так строго, поскольку сами имели сына-подростка, но упоминание о множащихся алюминиевых теплицах доводило их до спазмов. Вся семерка, считая Джеймса, как рассказывала Кати, не сомневалась, что именно она была призвана управлять таким советом, и каждый из них втайне мечтал его возглавить.
– Между прочим, – заметила Кати мимоходом, – ты знаешь, что он сделал пристройку к лечебнице с задней стороны, не получив разрешения, – как раз на заповедной территории? Он решил, что раз никто этого не увидит, то и просить разрешения нет смысла. Конечно, он боялся, что ему откажут. Не думаю, что Ричарду и Симоне это понравилось бы.
Стефани припомнила, как Джеймс делился с ней своими планами о расширении лечебницы и последующих неприятностях, которые он имел со строителями. Ей и в голову не пришло спросить его – законно ли это строительство. Ведь это Джеймс, в конце концов.
Кати сказала, что ассорти было принято на ура, и кое-кто попросил добавки, несмотря на то что впереди были еще два блюда.
– Не представляю, как это у тебя хватает терпения чистить креветки и мидии? – сказала Элисон.
– Наверное, он все-таки покупает их уже очищенными, признайся, Джеймс? – предположил Джефф. – Куда меньше возни.
– Ну нет, – возразил Джеймс, раздуваясь от важности. – Никогда нельзя быть уверенным, что их хорошо вымыли. Или что не подложили несколько протухших. Лучше перестраховаться. Я включаю «Радио-4» и приступаю.
В этот момент, как Кати рассказывала потом Стефани, она испытала злорадное чувство, наблюдая, как он сам роет себе могилу.
Жаркое было оценено как «восхитительное» и «просто потрясающее». Разговор плавно перешел на недостатки некоторых жителей деревни, особенно тех, у кого завелись деньги лишь в первом поколении.
– Но Джеймс и сам такой, – нашла нужным вставить Стефани.
– Я теперь это знаю, – сказала Кати, – но Джеймс почему-то любит, чтобы все считали, что это не так.
– Ну и что было дальше? – Стефани одновременно и хотела, и боялась дослушать историю до конца. Она чувствовала стук сердца где-то в горле и могла только догадываться, как чувствует себя Кати, которая, по ее словам, заперлась в ванной на первом этаже, чтобы без помех поговорить с ней по телефону.
– И вот… – драматическим шепотом проговорила Кати, – подошло время десерта…
И она рассказала, как Джеймс, раскрасневшийся от похвал и вина, возвестил, что приготовил свой знаменитый торт с заварным кремом.
– Я подумывал о том, чтобы сделать что-то новенькое, но потом решил, что поскольку общий дух трапезы – французский, моя старая палочка-выручалочка придется очень кстати.
Он сам принес торт из кухни на подносе с такой торжественностью, словно явил миру своего новорожденного ребенка.
– А где ты достаешь нормальные яблоки в это время года? – спросила Симона. – Они сейчас такие все безвкусные, водянистые.
– А! – сказал Джеймс. – Об этом разговор особый. Он отрезал первый кусок торта, поднял его на лопаточке, и тут Кати могла поклясться, что увидела, как он побелел словно мел, заметив, что снизу к куску пристал листик бумаги. Он попытался стряхнуть его на поднос, но Сэм увидела и, протянув руку, отцепила бумажку.
– Вот и все, – весело сказала она, комкая бумажку и кладя ее рядом со своей тарелкой.
Джеймс, по словам Кати, выглядел в эту минуту так, словно из него выкачали всю кровь до капли.
– Кажется, я на что-то его поставил, – нервно засмеялся он. – Схожу на кухню, уберу.
Кати затаила дыхание. Она ничего не могла поделать – не она должна была обнаружить, что именно прилипло к торту снизу. Ей оставалось только ждать, скрестив пальцы. Было похоже, что Джеймсу удастся выпутаться. Он положил нож и хотел уже взять блюдо, когда Хью неуклюже потянулся и ухватил кончик торчавшей из-под торта бумаги. И потянул ее.
– Не волнуйся, старик, я достану ее.
– Да что там такое? – спросила Симона смеясь, и тут настал поистине комедийный момент, когда Джеймс попытался перехватить бумагу, но его опередил Джефф.
– Вроде бы какой-то чек, – сказал Джефф и хотел уже смять бумажку, но Сэм – хвала Сэм и ее любопытству, как сказала Кати, – заглянувшая ему через плечо, воскликнула:
– Тут напечатано: «Торт с заварным кремом».
Гости засмеялись, еще не осознав всей важности сделанного открытия. Ричард даже сказал шутливо:
– Только не говори, что ты тайком от нас покупаешь готовые блюда.
Но тут Сэм резко втянула в себя воздух.
– Бог мой. Джеймс, тут еще написано: «Рыбное ассорти» и «Мясные полуфабрикаты». Как интересно…
И в комнате, как сказала Кати, повисла гробовая тишина.
Глава 17
Джеймс проснулся с тяжелой головой и пересохшим ртом. Он слишком перебрал вчера. Повернулся на спину и, морщась от света, осторожно приоткрыл один глаз. Кати, наверное, уже встала. Он глянул на будильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40