Стефани уже подумывала позвонить Майклу и извиниться – сослаться на недомогание или лучше на то, что не с кем оставить ребенка, – но тогда он наверняка попытается передоговориться на другой день. И Стефани решила сделать эту встречу как можно более короткой. Держаться вежливо. Быстренько посмотреть на фотографии и вернуться домой к девяти, самое позднее – к половине десятого.
Финн сразу из школы пошел в гости к Арону на целый вечер, так что у нее было достаточно времени, чтобы полежать в ванне и поломать голову над тем, какой образ она хочет создать посредством одежды. Она остановилась на немного консервативной, но еще вполне молодой и привлекательной женщине в облегающем топе от Пуччи, узких, но не слишком, джинсах и любимых сапожках на высоких, крайне неудобных для ходьбы каблуках. Она пятый раз подправляла макияж, когда зазвонил мобильник. Кати!
Они не созванивались несколько дней. Прежняя забава – сообщать друг другу о словах или действиях Джеймса – уже потеряла свою новизну, и они теперь просто коротко обменивались новостями после каждого из его визитов. Стефани знала, что должна была связаться с Кати еще вчера, когда Джеймс уехал в Линкольн, но поймала себя на том, что ей не очень хочется звонить. Эти три дня его пребывания в Лондоне прошли довольно приятно. С ожидавшим ее впереди свиданием Стефани почувствовала, что ее обида на Джеймса несколько притупилась, а он, довольный тем, что оказался далеко от линкольнских неприятностей, выглядел вполне счастливым дома. Они за все время ни разу не поспорили, и Стефани почти забыла о его предательстве и вела себя так, словно у них все в порядке. Теперь, когда она поняла, что он больше ей не нужен, это было нетрудно.
Единственный неловкий момент возник, когда Джеймс заговорил о своем предстоящем дне рождения и спросил, начала ли она что-то готовить. Круглую дату собирались отмечать дома, и Стефани составила список гостей, куда вошли родственники, друзья и коллеги. Официантами согласились побыть старшие дети некоторых друзей (за вознаграждение в несколько фунтов). Музыку обеспечивал Джеймс: он хотел подобрать диски так, чтобы музыкальный фон, следуя за общим настроением, не прерывался с восьми вечера до четырех утра. А спальни первого этажа собирались превратить в игровые комнаты для детей младшего возраста.
– Я просто жду не дождусь, – сказал Джеймс, а Стефани, которая в преддверии праздника испытывала страх, нетерпение и неловкость, промолчала.
Майкл ждал ее у входа в галерею, прячась от дождя под навесом. Стефани с облегчением отметила, что выглядит он отлично, – а то ей уже стало казаться, что она представляет его в розовом свете из-за его к ней симпатии. Увидев ее, он помахал рукой и улыбнулся – эта улыбка и заставила ее сразу обратить на него внимание. Он был в свободных камуфляжных брюках и футболке с длинным рукавом, поверх которой была надета вторая, с короткими рукавами, контрастного цвета. Короткие темно-каштановые волосы растрепаны как раз в меру.
Он был полностью в своей тарелке в этом не самом шикарном квартале Лондона – чего никогда не удавалось Джеймсу. На вкус Стефани, он, возможно, выглядел чересчур картинно, словно слишком уж много провел времени, обдумывая впечатление, которое собирался произвести. Но выглядел он все равно классно.
– Я опоздала? – спросила Стефани, запыхавшись. Обычно она опаздывала всегда и всюду. Она не любила в себе этот недостаток больше всех прочих, но ничего не могла с собой поделать. Как ни пыталась она стать организованной, время ускользало у нее из пальцев. И она объясняла свои опоздания тем, что большую часть недели как-никак была матерью-одиночкой.
– Нисколько, – улыбнулся он. – Просто я пришел заранее на тот случай, если вы не найдете галерею сразу, – здесь не то место, где приятно потеряться.
Он распахнул перед ней дверь, и они вошли в белый холл. Фотографии, отражающие жизнь простой семьи во всей ее наготе, шокировали и трогали и, самое главное, побуждали говорить о себе. Когда через час с лишним они кончили осмотр, ей казалось, что они с Майклом знают все о детстве, окружении и взглядах друг друга на домашнюю жизнь и внутрисемейные отношения. Она не говорила столько уже, кажется, несколько лет, по крайней мере у нее давно не было собеседника, который казался бы так заинтересован в ее мнении.
Детство Майкла, как и ее детство, прошло в городском предместье. «Оно не было ни горьким, ни сладким, – сказал он, и она усмехнулась, отлично поняв, что он имел в виду. – Оно было самым заурядным. Пресным. До скукоты».
Когда они снова шагнули под моросящий дождь, было уже половина девятого, и Стефани подумала, что если собирается исполнить свое решение, то должна сейчас же проститься и направиться прямиком домой, но тут Майкл спросил у нее – не хочет ли она зайти куда-нибудь выпить, и услышала, как отвечает «да».
Они нашли за углом маленький, невзрачный и холодный паб с разномастными столами и стульями, втиснулись в свободный угол и выпили пива прямо из бутылок. Когда ей постепенно сделалось не по себе среди парней с торчащими волосами, в мешковатых майках и девушек в вышедших из моды платьях и она уже подумывала о том, чтобы поскорее допить пиво и вернуться домой, Майкл подался вперед и коснулся ее руки.
– Я вижу, вам здесь не слишком по душе. Давайте пойдем куда-нибудь еще.
Они зашли в тихий ресторанчик, освещенный свечами, распили бутылку красного вина, не переставая разговаривать. В четверть одиннадцатого Майкл предложил взять такси на двоих, и она согласилась, гадая, повезет ли он ее к себе домой, и вполне к этому готовая. Когда такси остановилось у его дома в Ислингтоне, он поцеловал ее в щеку.
– Мы могли бы это когда-нибудь повторить? – спросил он.
– Непременно, – ответила Стефани и подумала: уж не ждет ли он, чтобы она сама напросилась на чашку кофе?
– Я позвоню вам завтра, – сказал он и вышел, захлопнув за собой дверцу.
– Белсайз-Парк, – услышала она, как он называет ее адрес таксисту. Помахав рукой, он поднялся по ступеням и вошел в подъезд.
Стефани откинулась на сиденье. Майкл оказался джентльменом.
Глава 27
И у Джеймса понедельник выдался таким же насыщенным. Корова с маститом, одна овца с инфицированной раной на ноге, другая с воспалением глаз. В промежутках он отвечал на телефонные звонки и сам названивал в Линкольнское бюро по предоставлению временных работников, выясняя, когда ему пришлют секретаршу. Похоже было, что в ближайшие дни рассчитывать на это не приходилось. В Линкольне пока не находилось девушек, готовых каждый день мотаться в деревню за маленькое жалованье, которое мог предложить Джеймс.
В десять минут первого он собрался закрыться на перерыв и подкрепиться бутербродом – Малкольма и Саймона уже как ветром сдуло в паб, и они даже не спросили, нуждается ли он в помощи, и не позвали с собой – но тут в дверь вошла женщина в темно-синем костюме, хрупкая и довольно привлекательная, насколько он успел заметить. В отличие от других клиентов она была без животного, но держала в руках бумаги. Джеймс приветливо улыбнулся, полагая, что она ошиблась адресом.
– Мне нужен Джеймс Мортимер, – сказала женщина.
– Это я, – ответил Джеймс, поднимаясь из-за стола. – Чем могу помочь?
Женщина заглянула в бумаги.
– Я из строительного департамента, – проговорила она. – Мы получили сведения, что вы сделали пристройку к зданию лечебницы, не получив на то разрешения.
Улыбка сбежала у Джеймса с губ, но он тут же силой вернул ее на место.
– Простите, тут какая-то ошибка. Кто, вы говорите, дал вам такие сведения?
Женщина улыбнулась в ответ:
– Я не говорила кто. Боюсь, что это конфиденциальные данные. А теперь будьте любезны, проведите меня по зданию.
Джеймс заметил у нее среди прочих бумаг поэтажный план ветлечебницы. Значит, пристройку никоим образом не удастся скрыть. Он прокрутил в голове возможные последствия. Штраф? Вряд ли что-то более серьезное. Будь трижды проклята Салли. Ей это даром не пройдет. Ну хорошо, подумал он, есть только один способ помочь делу. Надо блефовать.
Он провел женщину, которая представилась ему как Дженнифер Купер, к пристройке, где в данный момент находились выздоравливающая колли и перенесшая операцию кошка Пушинка.
– Не об этом ли идет речь? – спросил он, обводя рукой просторную комнату. Сбоку в открытую дверь виднелась маленькая операционная.
Дженнифер сверилась с планом.
– Я построил ее два года назад, но архитектор сказал тогда, что такое маленькое помещение не нуждается в разрешении. – Он почувствовал, как покрывается испариной. – Позволено расширяться на десять процентов общей площади, не так ли? – Боже, что он говорит? Ведь нет ничего хуже, чем лгать инспекторам!
Дженнифер оглядела комнату, пытаясь на глаз определить ее размеры. Потом хорошенько осмотрела операционную. Заглянула даже в шкафчики и снова уткнулась в план.
– Значит, вы утверждаете, что пристройка по размеру меньше чем десять процентов общей площади?
От ее взгляда у него ухнуло вниз сердце.
– Ну, по крайней мере, мне так было сказано. – Он уставился на свои ботинки.
Дженнифер достала ручку.
– Будьте добры назвать имя вашего архитектора.
Джеймс втянул в себя воздух. Смешно! Он и не пользовался услугами архитектора, когда делал пристройку, потому что архитектор наверняка потребовал бы получить разрешение, а на это могли уйти месяцы. Да в конечном итоге ему наверняка отказали бы, как отказывают почти всем желающим проводить строительные работы в деревне. А уж тем более, если бы об этом прознали Ричард и Симона. Если только пристройка не была сделана из натурального камня и глины и не выглядела так, словно стоит здесь лет шестьсот, а это обошлось бы ему в целое состояние. Придется признаться этой женщине во всем, сказать правду. Изобразить наивность или незнание. Как она поступит в худшем случае?
– Ну хорошо, – сказал он, пытаясь придать лицу самое свое обаятельное выражение. Может быть, она не прочь пофлиртовать, кто знает? – Вы меня поймали. Не хочу лгать такой очаровательной даме. Мне никто не говорил, что можно обойтись без разрешения, я действовал на свой страх и риск. Я посчитал, что она совсем небольшая и находится позади основного здания, где никому не видна.
– Это заповедная территория, – перебила его Дженнифер. – Здесь нельзя возводить произвольные постройки без разрешения департамента, какого бы размера они ни были.
Его былое обаяние, кажется, не срабатывало.
– И что теперь будет? – спросил он. – Меня оштрафуют?
– Теперь вы обратитесь в департамент за разрешением на строительство задним числом, – сказала Дженнифер.
– И?..
– Если постройка ваша отвечает всем требованиям, тогда ее узаконят.
– А если нет? – спросил Джеймс, заранее зная ответ.
– Вам придется ее демонтировать.
– Вы шутите! – воскликнул Джеймс. – Если я ее снесу, лечебницу придется переводить в другое место. Без нее нам тут не хватает площади.
– Может быть, вам сразу стоило подыскать здание побольше, – впервые улыбнулась Дженнифер. – Вам дается два месяца для подачи просьбы о разрешении. А пока до свидания.
Когда она ушла, Джеймс сел на пол, рассеянно поглаживая голову спящей колли сквозь прутья клетки. Что, черт побери, происходит?
Через полчаса он уже был около дома Салли и давил пальцем на звонок. Все это зашло слишком далеко. Он мог понять, что она зла на него и хочет в отместку чем-то ему по мелочи досадить. Новой работы она пока не нашла, насколько он знал, потому что деревня была небольшой и не могла предоставить много рабочих мест. Может, он в самом деле поспешил, выгоняя ее вон? Сейчас он понял, что лечебнице не обойтись без секретаря. Но вспомнил о письме из налогового управления и утреннем визите Дженнифер Купер. Вот задница! Он лучше станет сам весь день отвечать на телефонные звонки, чем возьмет назад эту девицу.
За дверью залаяла собака, раздались тяжелые шаги. В дверях появился отец Салли, Джим О'Коннел, грузный мужчина с лицом, испещренным склеротическими прожилками, обычно добродушный и приветливый человек. Но сейчас, увидев Джеймса, он сурово нахмурился.
– Ну? – спросил он резко. Джеймс замялся.
– Вы могли бы позвать Салли на минутку, – нервно улыбнулся он. – Если она дома.
Ожидая на крыльце, он колебался – не зайти ли ему в другой раз, когда Салли будет дома одна. Едва ли получится накричать на девчонку, когда сзади маячит ее папаша. Он теперь даже не помнил, почему решил, что накричать на нее – это подходящая идея. Просто крик мог принести ему хоть какое-то облегчение.
Когда Салли спустилась в холл, Джеймсу показалось, что она смотрит на него вызывающе, и гнев снова всколыхнулся в нем. Какое право она имеет портить ему жизнь?
Он заговорил негромко, надеясь, что слова не долетят до ушей Джима:
– Ну что – гордишься собой?
С Салли слетела вся ее напускная самоуверенность, а на лице отразилось полное замешательство. Если бы только Джеймс умел правильно читать по лицам!
– О чем ты говоришь?
– Ты прекрасно знаешь о чем. Как странно, что эта женщина из департамента объявилась именно сейчас, столько времени спустя.
Салли, хотя Джеймс об этом и не догадывался, сначала подумала, будто он пришел сказать, что произошло недоразумение и ее снова ждут в лечебнице, – по пути из своей комнаты к входной двери она даже решила помучить его несколько минут, прежде чем великодушно согласиться вернуться. После его слов она схватилась за ручку двери для поддержки.
– Из департамента?
– Не пытайся разыгрывать невинность, – прошипел Джеймс и тут увидел себя со стороны: стоит на крыльце начинающий седеть мужчина средних лет и грозит молоденькой девчонке словами, взятыми из посредственного полицейского фильма. – Может быть, довольно? Налоговики, строители… ты сполна рассчиталась со мной, ты ведь добивалась именно этого? Мне жаль, если я в самом деле поступил несправедливо, но ты мне отомстила. Давай считать, что мы квиты.
Он повернулся и пошел, потому что сказать ему больше было нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40