— Понял, почему этих Кошевых было двое! — радостно продолжал Никита. — На самом деле Кошевой был один! Единственный, как говорится, и неповторимый. А в Колонии X находятся не настоящие герои, а обычные мертвецы, которые при жизни мнили себя героями. Как и эти два хмыря. Каждый из них мечтал быть Кошевым, а как умер, так Кошевым и оказался. Вот так и получилось, что их двое одинаковых. Ну почти одинаковых. Только размером отличающихся. Фу-у… Камень с души упал.
— Во-первых, у тебя души нет, — строго поправил Г-гы-ы. — Сколько раз можно объяснять… Есть только духовная сущность, которая и есть ты… Неужели не понятно? А во-вторых… Почему у тебя камень с души упал?
— Потому что, — серьезно сказал Никита, — в моем мире есть всего несколько настоящих героев. И Кошевой — среди них. Знаешь, как мне было стремно, когда тот, кого я с детства привык чтить, на меня с топором полез?
— А что такое детство? — спросил С-сы-ы.
Никита отмахнулся.
— Так что теперь будем делать? — поинтересовался Г-гы-ы. — Я, между прочим, прощать обиды не намерен.
— И я тоже, — поддакнул С-сы-ы. — Надо этих самозванцев наказать примерно. Кстати, хочу вас предупредить, что снаружи дома еще двое сидят — старушками замаскированные.
— Да знаем мы…
— Тогда предоставьте мне придумать этим гадам примерное наказание, — попросил С-сы-ы. — А сами идите.
— И пойдем, — согласился Г-гы-ы. — Только вот…
Он с сомнением покосился на пятилитровую бутыль «бухла»:
— А что, если ты опять… А они тебя опять…
— Исключено, — твердо сказал С-сы-ы. — Я на некоторое время с «бухлом» завязываю.
И в подтверждение своих слов щелчком пальцев уничтожил бутыль.
— Зачем так-то, — проговорил Никита. — Продукт мы могли бы и с собой забрать,
— Да ладно тебе, — беспечно произнес Г-гы-ы. — Я таких хоть сто могу сотворить. Но сначала выберемся отсюда.
— Выберемся, — согласился Никита. — А что, Пятый Загробный Мир намного хуже Пятьдесят Восьмого?
— Намного, — серьезно сказал Г-гы-ы. — Ты только что сам в этом убедился. Чудом спаслись мы с тобой. Я тебе больше скажу — лучше повстречать тысячу покойный чудовищ с планеты Хым, чем парочку вот таких вот героев. Понял?
— Понял, — кивнул Никита.
Глава 3
— Ого-го! — сладко проговорила она, имея в виду то, что имел в виду он.
Статья «Пик страсти»/раздел «Счастливая клубничка»/руб-ка «Тайны горячей плоти»/журнал «Звезды афродизиака» №8 (179) понедельник/18 февраля 2003
Как известно, ифриты обладают исключительным чутьем. Большинство ифритов могут брать след так же легко, как самые лучшие собаки-ищейки, а некоторые даже легче. Поэтому ничего удивительного не было в том, что герр Мюллер, чтобы определить направление погони за бесследно исчезнувшими преступниками Вознесенским и Г-гы-ы, отрядил из своего взвода самого опытного поискового ифрита Валета, приставив к нему еще двоих милиционеров — Себастиана и Изю, потому что, хоть Валет прекрасно мог идти по следу, ничего другого, в силу чрезвычайно скудного умственного потенциала, он делать не умел.
Сам герр Мюллер с остатком взвода, изрядно поредевшего после битвы с карликами, встал лагерем на песчаном морском берегу — недалеко от того места, где последний раз видели отбывавшего ссылку Никиту и его паскудного приятеля Г-гы-ы.
Допросив голубобородого бригадира, герр Мюллер выяснил, что никаких личных вещей преступник Вознесенский не оставил. На вопрос: «Каким же образом поисковый ифрит сможет взять след, если не знает запаха преследуемого?» — голубобородый ничего не ответил, только замялся и добавил, что есть, конечно, один вариант, но…
Герр Мюллер с готовностью подставил ухо, в которое голубобородый тут же прошептал несколько слов. Выслушав бригадира, герр Мюллер покраснел, почесал в затылке и свистом подозвал к себе Валета.
Чтобы пошептать на ухо Валету, герру Мюллеру пришлось опуститься на корточки, так как ифрит Валет передвигался исключительно на четвереньках.
— Понятен приказ? — выпрямляясь, осведомился герр Мюллер.
Валет смущенно почесал левой ногой за ухом правой головы.
— Вот и прекрасно, — сказал герр Мюллер и повернулся к голубобородому: — Проследуем.
Бригадир кивнул и сказал милиционеру еще что-то, после чего герр Мюллер с Валетом удалились к длинному бараку, на котором висела изрядно потоптанная табличка «Заступил на вахту — протри оружие производства».
Оказавшись внутри барака, герр Мюллер втянул ноздрями темный густо пахнущий воздух, покосился на широкий лежак посреди помещения и отчего-то засуетился, неловко теребя руками обшлаг форменной куртки. Валет тоже чувствовал себя неудобно. Вскидывая зад, он на четвереньках пробежался по бараку, принюхался к лежаку и взволнованно подвыл левой головой и гавкнул правой.
Дверь открылась, уронив на земляной пол полутемного барака светло-желтый прямоугольник солнечного света, и в помещение вошел бригадир. Следом за ним, потупившись, семенила высокая голубокожая красавица — совершенно голая. Герр Мюллер с трудом отвел от красавицы глаза и заморгал.
— Вот, — сказал бригадир. — Как договорились.
— Ага, — почему-то хрипло ответил герр Мюллер. — Теперь оставьте нас… Постой, это последняя, с которой?..
— Да.
Бригадир кивнул, вздохнул и вышел — перед тем, как закрыть за собой дверь, он два раза оглянулся на голубокожую девицу и два раза вздохнул.
— Позвольте представиться, — значительно нахмурившись, чтобы скрыть охватившее его при виде обнаженного тела волнение, начал герр Мюллер. — Начальник восемьдесят пятого отдела милиции сорок второго округа третьего района Тридцать Третьего Загробного Мира. Я откомандирован сюда с целью поимки сбежавшего преступника Никиты Вознесенского.
— Ничего не буду говорить, — с ходу заявила голубокожая красавица. — Никита — передовик производства и почетный осеменитель. Мы все его любим и выдавать не собираемся.
Произнесено это было твердо и безапелляционно. Герр Мюллер вначале растерялся, а потом решил применить тактику давления.
— Что-о?! — взревел герр Мюллер. — Запираться? Идти против закона? Молчать?! Молчать! Не разговаривать! Говорить! Отвечать на вопросы? Так вы что же — соучастница? участвовали в преступной деятельности Вознесенского?!
— Участвовала в деятельности, — призналась красавица Только не в преступной .
— А в какой?!
— В трудовой, — решительно сказала девица.
— Та-ак… — протянул основательно сбитый с толку герр Мюллер. — Вижу здесь заговор. В каких отношениях состояли с преступником?
— Он не преступник! — взвизгнула девица.
— В каких отношениях?!.
— Он не преступник! Он передовик!
— Повторяю! — заорал герр Мюллер, решивший идти до конца. — В каких… Отвечать на вопрос! Я два раза не повторяю.
— У него похвальных грамот двадцать штук, — всхлипнула девица. — Полный комплект трудодней…
— Повторяю, — повторил герр Мюллер. — Я два раза не повторяю! В каких отношениях…
— В личных, — сникла девица и расплакалась. — В каких же еще…
Валет хихикнул. Герр Мюллер обескураженно почесал в затылке.
— Я с ним, с моим хорошим, в личных отношениях состояла, — сказала снова девица. — Я и еще двести пятнадцать моих подружек.
— Вы были последней, с кем преступник Вознесенский… имел дело, — проговорил герр Мюллер. — Видите, мне и это известно. Чем вы занимались?
Девица вытерла слезы и удивленно посмотрела на начальника отдела.
— Известно чем… Странные у вас вопросы.
Герр Мюллер понял, что и на этот раз сморозил глупость.
— Нам известно, что вы известно чем занимались, — сказал он на всякий случай. — Расскажи, как дело было.
— Зачем?
Герр Мюллер открыл рот, чтобы ответить на вопрос, но вдруг услышал все нарастающее странное шуршание вокруг барака. Он оглянулся вокруг и недоуменно поморщился — еще минуту назад помещение барака было освещено падающими сквозь щели солнечными зайчиками, теперь в бараке стало намного темнее, зато между неплотно пригнанными друг к другу бревнами стен сверкало множество глаз — и слышались приглушенные голоса.
«Весь взвод собрался, — с досадой подумал герр Мюллер. — Ифритов теперь от щелей трактором не оттащишь. Придется вести допрос в такой… не располагающей к этому обстановке».
— Ладно, — вслух продолжал герр Мюллер. — Опишите последнюю встречу с преступником. А я зафиксирую ваши слова для протокола.
Он вытащил из кармана портативный диктофон и нажал кнопку. Девица вздохнула.
— Ну же, — сурово проговорил начальник отдела. — Начинай говорить. Колись! Что сказал Вознесенский, когда вы встретились?
— Я не помню…
— Вспомни! Для следствия важна каждая деталь!
— Он… Он не сказал. То есть он сказал, когда вошел сюда, но не ко мне обращался, а к себе…
— Как это?
— Он вздохнул и проговорил: «Устал, как собака…» И еще…
— Что?
— Он напевал песенку.
— Песенку? — изумился герр Мюллер. — Какую?
— Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой — он Трудный самый… Никита часто именно эту песенку напевал. Он всегда работал с песней… С огоньком… — Голубокожая девица снова начала всхлипывать.
— Без сантиментов! — строго приказал герр Мюллер. — Выкладывай все начистоту. Что там у вас дальше было?
— Дальше? — переспросила девушка. —Дальше… — повторила она мечтательно, вспоминая, откинула назад голову, приоткрыла рот, и глаза ее затуманились… — Никита стал нежно целовать меня в губы, — голосом тихим, словно доносимым с другого берега голубого моря, продолжала девица, — ласкать язык, посасывая сначала нижнюю, потом верхнюю губки. Его язык совершал медленные круговые движения по внутренней поверхности моих губ, заставляя все мое тело наполняться сладкой истомой… Потом настала очередь мочек ушей… шеи…
Герр Мюллер гулко сглотнул. Шорох за стенами барака смолк. Внезапно откуда-то прорвался голос несносного голубобородого бригадира:
— Что вы здесь столпились?! Ну-ка пошли… — Но звучный удар оборвал его речь и, надо думать, сознание.
— Оставив на время грудь и живот, он опустился к моим ступням, — томно говорила девица, — и продолжал свои ласки с мелкими поцелуями моих пальчиков — первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой… — Голубокожая красавица прервалась для страстного вздоха (такой же вздох послышался из-за стен барака), прижала ладони к вискам, закрыла глаза и заговорила снова — громче и быстрее:
— Потом он переключил свое внимание на перепоночки между пальчиками, потом на икры, нежную кожу под Коленками, внутреннюю поверхность бедер… Дальше — опять к губам, мочкам ушей, шее, груди, животу и особенно пупку, затем руки, начиная с кончиков пальцев — первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой… Локтевой сгиб… Потом он опускался все ниже и ниже, целуя, покусывая, пощипывая… А потом… потом…
— Достаточно! — крякнул совершенно багровый герр Мюллер. — Переходим к самому главному…
— Переходим к самому главному, — эхом отозвалась девица. — Он сказал мне встать вот так…
Тут она неожиданно подалась назад, прогнулась, как гимнастка, и сложилась в такую сложную фигуру, какой герр Мюллер не видел ни в одном фильме излюбленного им жанра.
— Хватит! — закричал герр Мюллер.
За стенами барака возмущенно зароптали.
«Надо торопиться, — лихорадочно подумал герр Мюллер, — а то ифриты сейчас разнесут эту халупу по досочкам…»
— Валет! — рявкнул начальник отдела. — Взять след!
Валет подковылял к застывшей в неудобной позе девушке, закрыл глаза, изогнувшись, подполз под сплетенные в единый голубой клубок руки и ноги и в растерянности подвыл.
— Ищи! — приказал герр Мюллер. — А вы, свидетель, потрудитесь указать моему сотруднику место, где… орудие производства преступника оставило след.
Девушка не шевелилась. Валет, поелозив немного, вынырнул из-под нее наружу, трусцой подбежал к своему начальнику и открыл глаза.
— След взят? — осведомился герр Мюллер. Валет согласно тявкнул.
— Тогда — ищи!
Ифрит пулей вылетел из барака. За ним, покачиваясь, вышел и герр Мюллер.
— Себастиан! — позвал он. — Изя! Вперед, за Валетом. Будьте на подхвате
* * *
А в это время в мире Пятом Загробном в самом сердце Колонии X Арнольд одернул на себе кожаную куртку, натер рукавом до блеска заклепки на ней, передернул затвор помпового ружья, сдвинул брови, поджал губы, выпятил и без того торчащий вперед массивный подбородок, еще больше взъерошил ежик волос — словом, придал себе вид устрашающий и грозный, — посмотрел в зеркало и остался доволен увиденным.
— Ну, я пошел, — сказал он Алене Ивановне.
— Иди, сынок, — вздохнула она. — Господь да благословит тебя на подвиги ратные. С силой нечистою, с селезнем поганым… А я остануся слезою умываться да из терема высокого в окошко поглядывать, в чистом поле искать…
— Гхм… — довольно громко кашлянул Арнольд, и Алена Ивановна осеклась.
— Ну, я пошел, — сказал он снова. — Ежели что, как говорится у вас… у нас то есть… не поминайте лихом.
— Ступай, — разрешила Алена Ивановна.
Арнольд еще раз посмотрелся в зеркало, отвернулся и вышел вон, предварительно по настоянию приемной матушки помолившись на образа.
Долго искать ему не пришлось. Едва Арнольд вышел на центральную улицу— проспект Каплан, — как сразу заподозрил неладное — проспект был совершенно пуст, чего обычно никогда не бывало. Пуст и тих, только откуда-то издалека доносился шум непонятного происхождения.
Преисполненный отваги Арнольд устремился вперед по проспекту и очень скоро нагнал длинную процессию, в самом хвосте которой катился герой украинского народа Покатигорошек, влекущий за собой тяжеленный пулемет «максим». Орудие грохотало по брусчатке проспекта, а Покатигорошек тянул бесконечную песенку, состоящую из одного постоянно повторяющегося свирепого припева:
Наркоз идет по трубам, Мы встретимся в аду С кровавым эмбрионом, Зарезанным в гробу…
При этом герой так устрашающе хохотал, скаля желтые зубы, что даже настроенный на кровопролитие Арнольд не испытывал никакого желания справляться у него о том, что собственно, происходит, памятуя об исключительной бесчеловечной жестокости последнего — как известно, героем Покатигорошек сделался именно тогда, когда расчленил и сжег своих приятелей Вернигора, Вертидуба и Крутиуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44