Брехли Трепп с трудом сглотнул слюну и…
Ответил молчанием.
Крошечный световой отблеск отразился от чешуек на виске Бубуша, мерцая в такт со злобной пульсацией его артерии. Получалось что-то вроде азбуки Морзе предельного остервенения.
— Зачем вы здесь? — проревел Бубуш.
Пот на лбу Треппа испарился шипящей струйкой.
— Э-э… — вмешался Ублейр.
— Ну что еще? Ты что, не видишь, что я занят?
— Я далек от критиканства, — тактично начал Ублейр. — Но ты не думаешь, что пора бы все-таки вынуть у него кляп?
Искры летели от задних коренных зубов Бубуша, пока он пытался справиться со своей поистине адской яростью. Одним скачком он перепрыгнул через стол и вырвал самодельный кляп изо рта Треппа, после чего с негодованием зашвырнул обслюнявленные подштанники Ублейра в другой конец пещеры.
Для Треппа все получилось так, как если бы трехнедельная порция словесного слабительного вдруг возымела свое разорительное действие. Струи слов устремились с его губ, замусоренные проповеди изливались неудержимо, гласные и согласные метались в пенном потоке словаря. После трех минут без перерыва миссионер совершенно выдохся.
— Прошу прощения, — сказал Ублейр. — Не вполне уловил. Вы бы не могли все это снова прогнать?
Брехли Трепп жалобно забулькал.
— Зачем вы здесь? — снова прорычал Бубуш.
— Дай же ты ему перерыв, — простонал Ублейр. — Не имеет значения, зачем он здесь или кто его послал. Все, что лично я хочу знать, так это что я могу извлечь из тех листов, что вон там на столе лежат. — Поднявшись с шуршанием гальки, он указал кривым когтем на покрытую конденсатом стопку секретных материалов.
— Я как раз к этому вопросу подходил, — прорычал Бубуш, нетерпеливо топая копытом. — Все должно делаться в правильном порядке. Нельзя начинать допрос с той самой вещи, про которую ты больше всего хочешь узнать. Следует несколько часов к этому подбираться, добиваясь от жертвы самых разных ответов, вконец смутить ее противоречивыми вопросами…
— А потом вынуть кляп.
— А потом вынуть кл… — Бубуш нахмурился и попытался притвориться, что ничего такого не сказал. Затем он раздраженно разгладил чешуйки у себя на брюхе, взял щипцы и схватил один из листов древнего пергамента. Эффектным жестом он поднес его к самым глазам Треппа и спросил: — Вот это. Скажите мне, что это означает.
Коготь его завис над заглавием из странных букв.
Брехли Трепп воззрился на причудливо-каллиграфические слова и покачал головой. Это определенно не было тем, зачем он здесь оказался. Распространение Благих Вестей к этому отношения никак не имело.
— Что это означает? — напряженно прорычал Бубуш, помахивая пергаментом.
Разукрашенные начальные буквы четырех слов корчились перед глазами Треппа. Желтоватые ящерки и блестящие змейки забавно переплетались и игрались друг с другом.
— А сколько будет стоить мой ответ? — почти небрежно поинтересовался Трепп.
Такого ответа Бубуш никак не ожидал. Отчаянно-жалобные мольбы о милосердии — очень может быть. Согревающее сердце низкое пресмыкательство — почти с уверенностью. Но такое? Нет, никогда.
— Сколько? — брызнул слюной Бубуш. — Ну, я… а сколько это, по-вашему, может стоить?
— Это будет стоить свободы, — улыбнулся Трепп и для вящего эффекта принялся корчиться под своими путами. — Я скажу вам все, что вы об этих документах хотите узнать, а вы отпустите меня исполнять мою миссию.
В задней части пещеры, восседая на мешке с галькой, Ублейр зашелся издевательским хохотом.
— Вы это серьезно? Вы что, хотите заключить с нами сделку? — весело спросил он. — Да вы хоть понимаете, что мы самые настоящие дьяволы, и что в настоящее время вы всецело у нас в руках? Вы просто не в том положении, чтобы заключать какие-то там сделки!
— Ну почему же? Именно в том, — ухмыльнулся Брехли Трепп с превосходно натренированным спокойствием. Внутри его желудок бурлил от острого ужаса в добрых пятнадцать денье. И лишь годы опыта в схожих ситуациях позволяли ему казаться невозмутимым.
Для Треппа постоянным источником изумления служило то, что реакция примитивных племен на миссионеров почти всегда заключалась в том, чтобы помещать их в большие котлы с овощами над ревущим костром. Число случаев, когда он языком проделывал себе путь из подобных котлов, было почти трехзначным.
Прямо сейчас незадачливый миссионер отчаянно пытался убедить себя в том, что веревки просто представляют собой смутную вариацию на тему котлов для приготовления пищи.
— Если вы не желаете торговаться, тогда я не смогу сказать вам, о чем это секретное досье действительно сообщает, — сказал он.
— Откуда вы узнали, что оно секретное? — прорычал Ублейр, внезапно напуганный.
— Об этом оно говорит так же ясно, как и обо всем остальном, — улыбнулся его высокобесподобие. — Конечно, мое знание древнетальянского малость подзаржавело, но…
— Вы можете его читать?
— Конечно. Языковая подготовка весьма важна, если вы собираетесь распространять Благие Вести среди стольких различных племен, сколько только возможно. Ну, так как насчет сделки?
Физиономия Ублейра гротескно сморщилась в презрительный оскал.
— Вы, должно быть, шутить изволите…
— …если думаете, что мы не согласны, — внезапно закончил за него Бубуш.
Ублейр немигающим взором в тревоге на него уставился. Бубуш многозначительно подмигнул ему в ответ, словно бы говоря: «Сядь и смотри, как работает настоящий мастер!» Затем он подошел к Треппу.
— Что касается предложенной вами сделки, то она весьма разумна, — пробормотал он. — Мы оба стоим за достижение того, чего мы больше всего желаем. Просто идеально.
Бубуш улыбнулся. Внутренне же он лучился улыбкой с интенсивностью в миллион лавовых ламп. Почему бы не сказать пленнику, что в самом конце он свободно сможет уйти? Держи леденец у него перед носом, пока все документы не будут переведены. А после этого уже ни для кого не будет иметь значения, если дражайшее его высокобесподобие закончит тем, что всю вечность продымится в подходящей яме с серой.
— Итак, приступим. Что это означает? — прорычал Бубуш, размахивая пергаментом, где было написано:
Шченариус Нибессннай Пхирегрусски
Брехли Треппу это опять показалось сущей чепухой.
— Лично для меня это полная галиматья, — признался он. Если откровенно, Трепп не вполне солгал о том, что способен переводить с древнетальянского, но он также не вполне сказал правду. Его буквальный перевод был идеален, а вот истолкование оставляло желать много лучшего. Короче говоря, он знал, что значит каждое слово, но не мог извлечь из них общего смысла. То, что Трепп до сих пор увидел в документе, было выше его понимания — замусоренное странными техническими ссылками на какие-то объекты и стратегемы, о которых он никогда не слышал.
— Галиматья? — завопил Бубуш. — Нечего тут со мной в игрушки играть! — И он развернулся для могучей оплеухи Треппу. Его высокобесподобие до отказа раздул щеки, закрыл глаза и как мог приготовился. Когтистая лапа Бубуша со свистом понеслась по воздуху, устремляясь вниз, вниз… и вдруг остановилась. Оказавшись в каком-то дюйме от миссионерской щеки лапа Бубуша задрожала и отстранилась.
Волны смущения прокатывались по физиономии дьявола, пока он трясся от нерешительности.
— Гм… это было предупреждение, понимаете? В… в следующий раз вы у меня так заполучите, что всю вечность будете об этом сожалеть. — Бубуш неубедительно погрозил Треппу когтем, словно бы пытаясь восстановить свой авторитет.
Дьяволу показалось, будто что-то на задворках его сознания вдруг потянулась и удержало его от нанесении удара. Причем что-то до боли знакомое.
Ублейр вопросительно поднял бровь, хмыкнул и снова погрузился в раздумья о мыслительных способностях Бубуша.
Рыча, Бубуш помахал одной из картинок с контурными фигурами перед носом его высокобесподобия.
— Вот это! Объясните тогда вот это! — рявкнул он. Ублейр зашел за спину его высокобесподобию и воззрился на иллюстрацию.
Брехли Трепп неловко скорчился, поморгал и поглазел на картинку. Руки его уже покраснели от напряжения под жгучими веревками. Миссионер нервно заерзал. Объяснение! Заскрипев зубами, Трепп принялся отчаянно блефовать.
— Ну, для меня это выглядит, как будто кучка дьяволов… гм… танцует с…
— Они не танцуют! — отрезал Бубуш. — Они сражаются. Смотрите внимательней. У них в лапах трезубцы. Видите, вот трезубцы.
Ублейр подался вперед над плечом Треппа и получше вгляделся в картинку.
— А это точно не вилы? — спросил Трепп. — Это, знаете ли, вполне мог бы быть какой-то сельский танец. Я несколько раз видел, как там именно такая хватка используется. «Ивушка плакучая» — по-моему, это как раз он и есть. Хотя я могу и ошибаться…
— Вот видишь? — проворчал Ублейр из-за плеча Треппа. — Я же тебе говорил, разве нет? Пещерный танец.
Внезапно боль от веревок, что стягивали все тело Треппа, стала для него слишком сильной. Страдание отмело в сторону все воспоминания об уроках древнетальянского, делая вообще все на свете предельно невразумительным. Миссионер закряхтел и неловко заерзал в своем веревочном коконе.
— Что, веревки жмут? — разом спросили Ублейр и Бубуш с неожиданным участием.
А в следующую секунду они уже оказались в другом конце пещеры, дрожа от страха.
Лист пергамента, свободно покачиваясь, поплыл к полу. Ублейр кусал язык, пытаясь подавить в себе побуждение предложить Треппу еще какие-то слова утешения. Он боролся сам с собой, бился против почти непреодолимого желания прыгнуть через пещеру, срезать с миссионера все веревки и вдобавок предложить ему славную чашку серного спиртного.
— Ч-что происходит? — залопотал он, хватаясь когтями за свой мешок с галькой.
Видя страх и тревогу, которые расползлись по физиономии Ублейра, Бубуш почувствовал почти истерическое облегчение.
— Ну вот. Ты это чувствуешь, правда? — напряженно прошептал он, хватая Ублейра за плечи. — И не смей отрицать. Ты просто не можешь этого отрицать. Ты ведь хотел помочь ему, верно? Хотел срезать с него все веревки, осыпать его столькими удобствами, сколько тебе под лапы могло подвернуться, промариновать его в предельном уюте…
— Это было отвратительно, — признался Ублейр, мотая головой от стыда.
— Признай это. Ты хотел быть добрым ! — обвиняюще произнес Бубуш. — И чувствовал себя из-за этого счастливым. Ты мог бы кружиться по комнате и петь. Ты хотел быть легкомысленным!
— Тс-с. Тише. Моя репутация! Я… я сам не знаю, что на меня нашло!
— Ты снова утратил контроль. Точно так же как и в тот раз на улице, когда он проповедовал, помнишь? — тараторил Бубуш со странной ноткой победного ужаса в голосе.
Примерно такая нотка могла бы прозвучать в голосе шестилетнего пацана, который, проносясь мимо своего расположившегося на пикник отца, держал бы за хвост ревущего тигра и самым что ни на есть победным голосом вопил: «Я поймал его, папа! Видишь? Поймал!»
— Как я мог забыть? — Вспомнив о своем желании обратиться посредством использования Нужного Белья, Ублейр сделался бледно-серого цвета.
— Но что это означает?
— Так ты еще ничего не понял? — брызгал слюной Бубуш, дрожа и словно готовясь взорваться не то восторгом, не то истерикой.
Ублейр неохотно покачал головой. Его по-настоящему начинало раздражать то, как это Бубушу удавалось просекать ситуацию, а ему нет. Получалось унизительно.
— Это… это секретное оружие!
Испытывая облегчение, Ублейр разразился смехом. На сей раз Бубуш все-таки сел в лужу. Как пить дать.
— Над чем это ты смеешься? Прекрати! — обидчиво прорычал Бубуш.
— Ах, какая забава. Ох-х, мои ребра. Секретное оружие? — вопил Ублейр в состоянии истерической насмешки. — Какое? Типа «Кошелек или жизнь. Отдай мне все твои деньги, или я сделаю так, что ты захочешь мне предложить чай с пирожными»? Или… нет, теперь я точно знаю, что надо делать. Надо схватить Асаддама за горло, угрожающе держать его высокобесподобие у его головы и вопить: «Назначь меня главным менеджером, или я сделаю так, что весь остаток вечности ты захочешь помогать бездомным в Мортрополисе»! Так ты говоришь мне, что это именно такая разновидность секретного оружия?
— Да, — просто ответил Бубуш. — И я, честно говоря, думал, что это будет вполне очевидно. Даже для тебя! — С этими словами он подскочил обратно к столу, поддерживая максимально возможную дистанцию между собой и его высокобесподобием, и начал пролистывать стопку пергаментов. Наконец Бубуш с холодным удовлетворением схватил щипцами единственный лист.
— Вот, взгляни на эту картинку! — потребовал он, яростно размахивая листом перед Ублейром. Дьявол вгляделся в ряд странных инструктирующих сцен.
— Ну как, знакомо? — возликовал Бубуш.
— Что… что ты имеешь в виду? — настороженно принялся прощупывать почву Ублейр.
— Выражение на лице вон у того демона кажется не столь уж несхожим с тем, которое было у тебя несколько минут тому назад. Не смей это отрицать! А кое-что еще ты замечаешь? Определенное сходство между ним и вот этим? — Бубуш указал на Треппа, а затем на одну из контурных фигур на двух первых картинках. — Да он же вполне мог послужить здесь моделью!
— Ну, некоторое мимолетное сходство…
Уши Брехли Треппа горели от крепкого, токсичного коктейля тревоги и любопытства. О чем они там орали?
— Да какое там мимолетное! Идеальное сходство! — вопил Бубуш. — Лысина, борода, сутана!
— А как насчет этой странной штуковины, которая на картинке у него над головой висит?
— Протри глаза и скажи мне, что ее и здесь нет, — прорычал Бубуш, весь дрожа на рубеже открытия.
Ублейр протер глаза, посмотрел — и внезапно эта штуковина там появилась. Да, очень слабая, но она несомненно там была.
Бледное прозрачное кольцо пурпурного цвета. Точно такое же как на пергаменте.
— Ну ладно, ладно. Так что ты пытаешься мне сказать? В чем тут соль?
Бубуш буквально вибрировал от напряженного возбуждения. Осторожно вытянув руку, он помахал листом пергамента перед носом у Треппа.
— Что это за слово?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48