Странно, но комету больше не было видно. Ей казалось, что она ощущала, как комета по-прежнему парит там и ее пламенеющий хвост похож на меч, повисший над нитью ее жизни.
Ее крошечное дитя было действительно наполнено силой. Оно переживет испытание рождения. А вот сумеет ли она сама пережить это, Хозяйка острова Фэр не была в этом настолько уверена.
ГЛАВА 2
– Берегись, ведьма, – прорычал рыцарь, обнажая меч. – Я отправлю тебя в ад, прежде чем ты снова опутаешь меня своим колдовством.
Солнце вспыхивало на лезвии его меча и отражалось от его доспехов, защищавших грудь, создавая вокруг сэра Роланда сияющий ореол. Его темные волосы, убранные со лба пышными соболиными волнами, оттенялись алым цветом его дублета. Борода и усы смягчали грубые черты его лица, словно высеченные из камня резцом скульптора, а его зеленые глаза смотрели свирепо и властно.
Больше половины присутствующих женщин уже были влюблены в него, мужчины же испытывали перед ним благоговейный трепет.
Мартин Ле Луп гневно оттолкнул ведьму, подкрепив сердитый жест несколькими пылкими двустишиями. Он шагнул на авансцену, наслаждаясь своей властью над зрителем, уводя его фантазию далеко за пределы театра. Переполненные галереи и тесные задние ряды партера с их зловонием пота, запахами табака и перегара превращались в полночную степь, а доски, которые потрескивали под его ботинками, в склоненную от ветра траву.
– Поглупевшим от любви я был, но не больше, – нараспев произнес Мартин. – Пробирался сквозь царство отчаяния, и мои надежды разбивались о далекий берег. Не посчитавшись с ценой, пытался я обменять свою душу на одно черное заклинание, лишь бы завоевать любимую. И все напрасно, ибо никакое колдовство не в силах отыскать сердце, которое потеряно. – У него перехватило горло, и его голос завибрировал от чувств, которые Мартину не приходилось выдумывать. В этот момент ему потребовалось только вспомнить о Мирибель Шени, о прекрасной лунной принцессе.
«Нет, не моя, никогда не была она моей», – Мартин напомнил себе с тупой болью. А теперь она стала мадам Мирибель Аристид.
– И пусть здесь, в этой проклятой пустоши, все мечты умрут, – хрипло прокричал он. Где-то среди зрителей какая-то женщина судорожно зарыдала, и многие вторили, когда Мартин продолжил: – Погрузи все мои сомнения в сон, подобный смерти. Я больше не побреду к твоей дурной тьме, ведьма. Хотя мое сердце и потеряно, я еще удержу свою душу.
Гекуба с яростным рычанием выпрыгнула из-за своего котла.
– О нет, сэр Роланд. Только нарушь слово, данное мне, и ты мертвец.
Толпа задохнулась, а кое-кто даже попытался крикнуть и предупредить сэра Роланда, поскольку ведьма подползала все ближе. Ведьму играл со зловещим совершенством старик Артур Лейхэй. Великолепный актер, когда бывал трезв. Он превратился в отвратительную мерзкую старую каргу в тряпье, с беспорядочно торчащими седыми лохмами парика и давно небритой щетиной.
Но вовсе не ведьма, угрожавшая ему на сцене, заставила Мартина отпрянуть, а некто, кто, как он успел заметить, скрывался среди зрителей.
Он замер, устремив напряженный взгляд на невысокого роста щуплую женщину в первом ряду нижней галереи, ближе к левому краю сцены. Зажатая между дородной матерью семейства, жующей яблоко, и толстым торговцем, женщина осталась бы незамеченной им, если бы не пламенеющая корона ее волос.
Яркий сигнальный огонь. И не в первый раз за этот день, Мартин замечал эти огненно-красные локоны. Он мельком увидел ее еще тогда, когда высаживался из лодки в Саутуорке. И затем снова увидел чуть позже на рынке, за доками. Закутанная в скромный плащ, в простом шерстяном платье, женщина ничем бы не выделялась, если бы не эти ее огненно-рыжие волосы.
Когда-то опытный и ловкий уличный вор в Париже, Мартин был слишком опытным охотником, чтобы не учуять, что превратился в чью-то вожделенную добычу. Он установил нарочито беспечный темп движения, и женщина всегда с неподдельным интересом осматривала витрины в какой-нибудь лавке, если он якобы ненароком оглядывался назад. Воровка, срезающая кошельки? Или много хуже, ведьма, выслеживающая сокровище гораздо более ценное, чем его кошелек?
Когда он наконец потерял ее из виду у театра «Корона», Мартин вздохнул с облегчением, отогнав неприятные предчувствия, сочтя их простым следствием того напряжения, которое всегда испытывал перед работой.
Но теперь эта проклятая женщина опять рядом…
– …И тебе не защитить себя, ты все равно умрешь, славный рыцарь, – Гекуба почти кричала в ухо Мартина. Он вздрогнул, осознав, что пропустил реплику, после которой следовало обнажить меч.
Даже вырвав из ножен меч, Мартин не мог оторвать взгляда от галереи. Артур, раскинув руки, начал бубнить заклинание, но запнулся на середине страшного проклятия, лишившись дара речи, когда Мартин бросился мимо него.
Не обращая внимания на яростные взгляды помощника режиссера, Мартин рванулся на левую сторону театра. Он едва не сшиб одного из тех молодых дворян, которые платили лишние деньги за возможность сидеть у самого края сцены. Эдвард Лэмберт, барон Оксбридж, имел больше всех прав пользоваться подобной привилегией. Деньги его семьи пошли на оплату здания театра «Корона».
Нед (так его называли друзья и близкие) Лэмберт усмехнулся и шутливо выстрелил в Мартина вишневой косточкой. Мартин проигнорировал его светлость, не спуская пристального взгляда с рыжеволосой женщины. На какой-то миг он встретился с пронизывающим взглядом ее синих глаз и вздрогнул, как от ожога, словно схватился не за тот конец раскаленной кочерги.
Он отпрянул от края сцены, его сердце глухо застучало. Какого дьявола, кто она? Мартин понимал, что эта женщина могла ходить за ним по пятам только по одной причине. Искать другую причину было бессмысленно. Она была одной из них . Иначе и быть не могло. То, чего он так долго боялся, случилось. Секта снова обнаружила его, и это означало, что его маленькой Мег снова грозит самая страшная из опасностей.
Холодный пот выступил на лбу Мартина. Его охватила безотчетная паника, настоятельное желание спрыгнуть со сцены, и мчаться домой, и… показать дорогу ведьмам, привести их прямо к дочери, на что, вероятно, эта одержимая и надеялась. Каким-то образом голос разума подавил его смятение. Если бы ведьмы уже разузнали, где живет Мег, эта огненноволосая чертовка не тратила бы впустую время, преследуя его. Она просто убила бы Мартина или хотя бы попыталась это сделать.
Он сжал губы, первоначальная слепая паника начала уступать место хитроумному расчету, который не раз спасал их с дочерью.
Пронзительный свист и несколько выкриков из задний рядов партера своими неприятными звуками вернули Мартина к окружающей действительности. Осознав беспокойство, охватившее театр, он обнаружил, что Артур от расстройства чуть было не выщипал всю свою седеющую щетину.
Мартин сумел возобновить игру как ни в чем не бывало. Всю свою жизнь он был непревзойденным актером, с легкостью исполнявшим ту или иную роль: солдата, шпиона, дворянина, придворного. На свете была только одна роль, которая давалась ему без привычной легкости.
«Отец». Появление Мег в его жизни изменило все. Он умер бы за свою маленькую девочку… убил бы ради нее. Если ведьмы угрожали ей снова…
Эта мысль вызвала в Мартине такую дикую волну гнева, что он остановился только в тот момент, когда едва не зарубил своего партнера по сцене. Артур завизжал от испуга, пригрозил кулаком Мартину и затем в изнеможении неуклюже рухнул, изображая смерть своей героини. Раздались оглушительные аплодисменты, которые означали для Мартина не больше, чем отдаленный рев, поскольку все его мысли были заняты тем, как подстроить западню рыжеволосой ведьме.
Возможно, она состояла в секте. Возможно, и нет. Кем бы она ни была, ей лучше быть готовой дать ему полный отчет о себе, или, в отличие от ведьмы, распростертой на сцене у его ног, она уже не поднимется, чтобы раскланиваться перед зрителями.
* * *
Еще долго после того, как актеры ушли со сцены, Кэт оставалась на своем месте, не в силах оправиться от изумления. Словно незадачливая девчушка, забредшая в зачарованный лес, она изо всех сил моргала, пытаясь нащупать путь возвращения в реальный мир.
Никогда во всех своих странствиях не видела она ничего подобного ни этой огромной деревянной арене, ни тому представлению, которому она стала зрителем этим вечером. Зрелище обошлось ей в целых три шиллинга из ее скудного запаса монет, но оно стоило каждого потраченного пенни.
Кэт нередко трепетала над историями, которые ткали бродячие сказители на ее родной земле, но то было волшебство, которое существовало только в ее голове. Когда же она смотрела представление на сцене, она словно наблюдала, как одна из легенд из ее детства возрождалась к жизни, и все это происходило главным образом из-за него… красавца сэра Роланда с его завораживающим взглядом и колдовским голосом.
Когда он пошел к ней через всю сцену, ей показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. А когда их глаза встретились, у нее перехватило дыхание, его взгляд оживил в ней воспоминания о порывистой юной девушке, которой она была когда-то.
Кэт провела рукой по шее, ее кинуло в жар. Она нервно оглянулась по сторонам, не догадался ли кто-нибудь еще об ее глупых и бессмысленных фантазиях, и пришла в замешательство, обнаружив, что она осталась совсем одна.
Галерея, на которой она сидела, уже давно опустела, как и весь остальной театр. Зрители разошлись, и актеры возможно, тоже, и вместе с ними тот, за кем она неотступно следовала почти весь день.
Проклиная себя за то, что оказалась такой ненормальной дурой, Кэт вскочила на ноги и поморщилась: все тело затекло от трех часов сидения на жесткой скамье. Потирая зад, она прошла на одеревенелых ногах по галерее, спустилась по ступенькам вниз и через проход перебралась в партер. Пол, вымощенный булыжником, был усыпан апельсиновыми корками, ореховой скорлупой, да там, где какой-то пьяный зритель с задних рядов облегчил себя, красовалось дурно пахнущее темное пятно.
Кэт поморщила нос от отвращения. Над ней возвышалась сцена, опустевшая и погруженная в тишину, но ей показалось, что она слышит голоса, доносившиеся из-за кулис, где, вероятно, переодевались актеры, и, если ей не и именит удача, сэр Роланд окажется там же, среди них.
Она дорого заплатит, если из-за своих безмозглых фантазий упустит Мартина Ле Лупа, да еще после того, как она приложила неимоверные усилия, чтобы отыскать этого человека.
Она целыми днями наводила осторожные справки, тщательно обходя гостиницы и меблированные комнаты в тех кварталах города, где жили иностранцы, но это не принесло никаких результатов. Только по чистой случайности ей посчастливилось, и она подслушала разговор в таверне, где наспех завтракала однажды утром.
Два актера сокрушались, что их главный исполнитель лежал в лежку из-за жесточайшего приступа дизентерии. Но, к счастью, Маркус Вулф знает почти всю роль сэра Роланда и его можно будет уговорить сыграть главного героя. Кэт навострила уши. Маркус Вулф… Мартин Волк. Имена были, конечно, похожи. Все могло оказаться простым совпадением, но это было больше, чем ей удалось до сих пор обнаружить.
С безопасного расстояния она наблюдала, как эти два актера приветствовали своего приятеля, когда тот выбирался из лодки. От волнения у Кэт участился пульс. Мужчина явно соответствовал описанию Арианн, но Кэт все еще сомневалась. Этот человек говорил на английском очень уж… по-английски. Неужели возможно так изменить свой акцент, избавиться от всех следов родного языка?
Она ни в чем не могла быть абсолютно уверена, пока ей не удастся поговорить с этим Маркусом Вулфом наедине, а этого ей пока так и не удалось. Надо было обязательно загнать свою «добычу» прежде, чем этот человек покинет театр, иначе ей придется начинать охоту за ним сызнова.
Поспешив через партер, Кэт стала искать возможность пробраться за кулисы.
Она не увидела ни одного прохода, кроме двух дверей в задней части сцены. Для мужчины среднего роста пол сцены находился на уровне глаз, но это было много выше головы Кэт.
Если бы ей не мешали проклятые юбки, она легко бы подпрыгнула, схватилась за ограждение и потом подтянулась на руках на саму сцену. Занавешенное пространство под поверхностью сцены посулило более легкий путь.
Приподняв тяжелую черную ткань, Кэт нырнула внутрь. Пространство под сценой оказалось душным и тесным, пыльным и погруженным во тьму. Когда ее глаза привыкли к темноте, Кэт разглядела лестницу, ведущую через люк наверх. Как раз этим путем Гекуба вылезала на сцену во время третьего акта, появляясь из самого ада.
Кэт последовала ее примеру. Вскарабкавшись по лестнице и выбравшись через люк, она осторожно придержала крышку, чтобы та не стукнула, и затем направилась за кулисы.
Она приготовилась к расспросам, чтобы преподнести как можно более убедительную ложь, дабы объяснить свое вторжение в святая святых театра.
Но это оказалось ненужным, поскольку ее появление прошло незамеченным. Закулисье было бы совсем безлюдным, если бы не двое в дальнем углу, занятые перепалкой.
Пожилая женщина, очевидно отвечавшая за гардероб, сжимала розовое шелковое платье и усердно выговаривала угрюмо насупившемуся юнцу.
– И вот что я тебе скажу, Александр Найсмит, если ты и дальше будешь так небрежен со своим костюмом, я пожалуюсь господину Роксбуру, вот как я поступлю. Ты полагаешь, сударь, такие красивые платья, как это, падают нам с неба?
В ответ юноша только лениво зевнул, и в этот момент Кэт с ужасом признала в юноше белокурую Белинду, которая так окончательно и бесповоротно разбила сердце сэра Роланда в четвертом акте.
Волшебство спектакля было еще более рассеяно бутафорным реквизитом, оставленным без присмотра. Котел Гекубы оказался не больше чем ржавым железным горшком, а сверкающая золотая рама волшебного зеркала – деревянной, покрытой золотой краской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50