Он вылез из воды лишь после того, как вторая бутылка опустела, – и отправился в столовую.Здесь Баллас нашел Эреш. Девушка в одиночестве сидела за длинным дубовым столом. Перед ней стояла тарелка с олениной, картофелем и овощами, политыми ароматным соусом.Тепло, комфортно… Баллас усмехнулся.– Вот житуха, а? Куда лучше, чем спать на вересковье. – Слуга поставил перед ним тарелку с едой. – Вряд ли и в Белтирране будет лучше.– Бейран сказал, что ты заинтересовал его хозяина. Он полагает, что Лэйк отчасти видит в тебе себя самого.– Вряд ли, – усмехнулся Баллас. – Лэйк принимает холодные ванны, едва прикасается к вину и, думаю, ест одни овощи. Он больше похож на священника, которого я когда-то знал…– У людей есть не только пороки, – отозвалась Эреш.– Верно. Но они проявляются чаще и ярче. – Баллас посолил мясо, любуясь сверканием белых кристалликов в свете масляных ламп, и с удовольствием принялся за еду.– Кажется, у тебя хорошее настроение, – заметила Эреш.– Я выпил отличного вина. Я ем, как Магистры. Конечно же, я счастлив.– Только поэтому? А вот мне сдается – потому, что Лэйк согласился помочь.Баллас кивнул. Эреш заправила за ухо выбившуюся прядь волос.– Он верит, что Белтирран существует?– Он это знает.– И ты сможешь найти дорогу? Баллас покачал головой.– Он полагает, что это невозможно.– И все же согласен помочь?– Да.– Чушь, – сказала Эреш.– А ты что собираешься делать?– Лэйк принимает меры, чтобы я могла поехать к своему дяде, – тихо сказала Эреш. – Он уверил меня, что путешествие будет безопасным.– Лэйк богат, – сказал Баллас, отправляя в рот кусок мяса. – Ему это по силам.После ужина слуга отвел Балласа в спальню. Расположившись на чистых простынях, тот сладко уснул, и сон его был глубоким и спокойным. Проснувшись, Баллас впервые за долгое время почувствовал себя бодрым и по-настоящему отдохнувшим. Он отправился в столовую, и Бейран принес сытный завтрак – ветчину, яйца, жареные колбаски, теплый хлеб, грибы. Баллас с аппетитом принялся за еду. Когда он очистил тарелку, Бейран тут же подал добавку.– Мой господин полагает, что вам надо восстанавливать силы, – сказал он. – Они вам понадобятся, если вы желаете взобраться на Гарсбраки.– А где он сам-то? – спросил Баллас с набитым ртом. Крошки яичного желтка рассыпались по столу.– У него дела. И вдобавок хозяин всегда завтракает в одиночестве.– И что у него на завтрак? Орехи? Ягоды? Овсянка на воде?– Он ест то же, что и вы, – отозвался Бейран. Баллас фыркнул.– Запахи этих яств его подкосили. Кто в силах отказаться от свинины? Лэйк может сколько угодно быть аскетом, но он всего лишь человек.Баллас жевал ветчину, разглядывая в окно склоны Гарсбраков. При свете дня горы оказались уже не черными, а серыми. Пики, возносящиеся к небесам, укрывали снежные шапки. Баллас вспомнил о скальной стене, которая, если верить Лэйку, преграждает путь в Белтирран. Старик преувеличивает, подумал Баллас. Он уже признал, что способен врать. Или говорить полуправду. Возможно, в горах он устал и разуверился в себе – и скала только показалась непреодолимой. Может быть, он просто сломался…После завтрака Бейран проводил Балласа в комнату Лэйка. Здесь на полу было разложено скалолазное снаряжение – ледорубы, прочные кожаные сапоги, меховые куртки, наколенники, заплечные мешки, веревки. Среди всего этого богатства сидел Атреос Лэйк и, повернувшись спиной к Балласу, увязывал одеяло в скатку.– Я привел его, господин, – сказал Бейран.– Слышу, слышу, – отозвался Лэйк. – Можешь идти. Слуга удалился.– Надеюсь, тебе понравился завтрак? – спросил старый путешественник.– Свыше всяческих похвал, – отозвался Баллас. – Я не едал ничего подобного вот уже много лет.– В миле отсюда к востоку, – сказал Лэйк, – есть ферма, где каждая скотина благоденствует. Они хорошо едят, дышат чистым воздухом, за ними ухаживают. Они сильны и здоровы… и великолепны на вкус. А скажи-ка мне: вино тебе понравилось?– А то!– Ты опьянел?– Немного, – признал Баллас.– Хорошо, – кивнул Лэйк. – В преддверии долгих лишений человек должен как следует отдохнуть – и телом, и душой. Уже нынешним вечером нам придется распроститься со всяческим комфортом. Так что напоследок мы можем себя побаловать.– Мы? – уточнил Баллас, глядя на Лэйка. Тот пробовал пальцем лезвие ледоруба. Он был невероятно острым.– Да, – кивнул Лэйк. – Мы. Я иду с тобой. Некоторое время Баллас переваривал эти сведения.– Я пришел сюда не затем, чтобы найти спутника.– Понимаю, – отозвался Лэйк. – Ты хотел карту– Да.– Тогда ты ничего не знаешь о Гарсбраках. Эти горы нельзя описать ни на одном пергаменте. Можно с тем же успехом сказать: «Идите вверх» – и тем ограничиться. Это будет столь же полезно, как и любое описание пути. Дорога опасна. Более того, она запутанна и сложна. Ни одна карта тебе не поможет…– Но как же… – начал Баллас.– Не беспокойся, – отозвался Лэйк. – Я стану твоим проводником.Баллас посмотрел на седые волосы Лэйка, его худощавую фигуру, тонкие запястья…– Ты слишком стар, чтобы лезть в горы, – сказал он без обиняков.– Мои способности не умалились.– Бейран сказал: ты полагаешь, будто здоровый образ жизни сохранит твою молодость. Но…Неуловимым движением Лэйк метнул ледоруб. Он пролетел через всю комнату, воткнулся в деревянную панель над камином и засел в ней, чуть заметно вибрируя.Баллас заморгал.– Мои способности не умалились, – повторил Лэйк. – Я до сих пор силен. До сих пор ловок. Мой возраст не имеет никакого значения.Затем Лэйк повел себя странно. Он потянулся за скатанным одеялом, лежавшим на полу, но промахнулся: пальцы коснулись лишь досок. Лэйк попытался еще раз – и снова мимо. Лишь на третий раз он нащупал одеяло, и скатка отправилась в рюкзак. Было что-то неловкое в его движениях. Баллас подошел, схватил Лэйка за плечо, развернул к себе – и в первый раз увидел его лицо. Тонкий нос с горбинкой, высокий лоб, худые щеки. И глаза… Серо-голубые радужки были неподвижными, глаза смотрели мимо Балласа – в пустоту…Атреос Лэйк был слеп.Он опустил веки и едва слышно вздохнул.– Надо полагать, моя тайна раскрыта? Баллас не ответил.– Не важно, – сказал Лэйк. – Посмотри на ледоруб. Куда он воткнулся?– Ты попал в доску. Обычное везение. Однажды я видел, как случайно спущенная арбалетная стрела убила скворца в воздухе…– Я поведу тебя, – перебил Лэйк. – Помогу подняться на Гарсбраки.Баллас рассмеялся – жестоким, холодным, недоверчивым смехом.– Ты же ничего не видишь. Осмелюсь заметить, ты не найдешь и дыру в нужнике.– Я люблю горы, – сказал Лэйк. – Я люблю их больше, чем самого себя.– И что?– Когда я поднялся на Гарсбраки и достиг непроходимого участка, мне ничего не оставалось, кроме как спуститься вниз. К тому времени начиналась зима. Снег – самый белый и чистый, что я когда-либо видел. И он ослепил меня… – Лэйк помолчал. – Светило солнце. Снег сверкал так, что больно было смотреть. Я щурился, пытался идти на ощупь, но не мог постоянно держать глаза закрытыми. В конце концов свет выжег глаза; я потерял зрение. Сперва я не понял, что произошло. Я отдыхал, надеясь, что это пройдет. Но…– Слепота так и не прошла.– Я не видел ничего. День стал ночью, а ночь не отличалась от дня. К тому времени я был на полпути к подножию. Я шел ощупью. Я не знал, где соскользнет нога, где вывернется из-под руки камень…– Но ты спустился… – тихо сказал Баллас. Лэйк кивнул.– Как видишь. Я спустился. Или, вернее, следовало сказать: я вернулся. У меня хорошая память. Я помню каждую складку, расселину и пропасть в горах. Каждую тропу и каждый уступ. Тридцать лет я не видел ничего, кроме этой жуткой дороги в горах. Она осталась вот здесь. – Лэйк постучал себя пальцем полбу. – Она осталась здесь навсегда. Я помню все – словно это было вчера. В горах от цепкости памяти зависела моя жизнь. Мне приходилось воспроизводить в голове каждый шаг, прежде чем его сделать. Поднимаясь, я не пытался запомнить все подряд. Тем не менее мне удалось восстановить в памяти путь от начала и до конца.– И можешь сделать это сейчас?– Со времен Гарсбраков я живу в темноте. Единственный свет исходит из моего воображения – и моей памяти. Каждый день я воспроизвожу свой путь в горах. Вряд ли я забыл хоть что-то, Баллас. Ничего другого я не вижу.Баллас недоверчиво посмотрел на Лэйка.– Я не возьму в проводники слепого… слепого старика.– Мои возможности не умалились, – в очередной раз сказал Лэйк. – Я еще могу…– Ты ничего не можешь – кроме как сгубить меня.– Нет! – рявкнул Лэйк, вскакивая на ноги. – Не смей рассуждать так, будто у тебя есть выбор. Кто еще отведет тебя в горы? Или ты думаешь: найдутся другие, проделавшие тот же путь, что и я? А даже если б и были – неужто они станут тебе помогать? Ты забыл, кто ты, Анхага Баллас? Никто тебе не поможет… никто, кроме меня.И в первый раз Баллас задумался.– Да, – сказал он. – Возможно, ты прав. И это странно.– Что?– Почему ты мне помогаешь? Лэйк пожал плечами.– Я тоскую по горам. Долгое время я мечтал подняться туда еще раз… попытаться все же преодолеть вершину. Но кто бы стал меня сопровождать?– Ты богат, – сказал Баллас. – Мог бы нанять кого-нибудь.Лэйк покачал головой.– Никто не желает. Я спрашивал нескольких скалолазов, но все они отказались. Они полагают, что Гарсбраки слишком опасны. И уж тем более они не хотят усугублять опасность, ведя слепого человека – слепого старика, как ты метко подметил, – на вершину. Я предлагал большие суммы в обмен на помощь, но ответ был один и тот же: зачем деньги мертвецу? – Он скрестил руки на груди. – Я пошел бы один, но горы наверняка несколько изменились. Несильно. Для зрячего человека это сущая ерунда. Но не для меня…Баллас покосился на ледоруб, торчащий из стены. Что будет делать Лэйк, когда они достигнут вершины? Когда подойдут к непроходимой скальной стене? И зная об этой преграде, почему он идет вообще? Впрочем, какая разница? Ему нужен проводник, все остальное не важно. Лэйк прав: никто иной ему не поможет. Баллас облизнул губы. Просто фарс какой-то – слепец в качестве проводника. Однако выбора нет.– Когда мы отправляемся? – спросил Баллас.– На закате, – отозвался Лэйк. – Лучше, если наш уход останется незамеченным. – Ухмыльнувшись, старый путешественник уперся ладонью в пол. – Завтра в этот же час мы будем уже там. – Он кивнул на окно, в сторону гор. – А теперь мне нужно собрать вещи.День тянулся медленно. Баллас сидел в спальне, отхлебывал из бутылки и глядел на горы. Его охватило нервное возбуждение. Хотелось немедленно, сей же час начать подъем. Он боялся, что в любой момент стражи могут ворваться в дом Лэйка. Или появится Ню’ктерин со своим изогнутым ножом.Но все было тихо.Баллас вяло размышлял. Он опасался подъема, понимая, каким это будет нелегким делом. Но уже давно всяческого рода тяготы стали его постоянным попутчиком. Не важно, как велики будут трудности, – он справится.Он думал о Белтирране – снова и снова. Детали сна отчетливо всплывали в памяти. Тучные поля, скот, дымки в отдалении… Они неудержимо манили. Костяная карта, найденная Лэйком, внушала надежду. Она свидетельствовала: Белтирран существует. Баллас знал, что, если он усомнится, довольно будет подумать о карте.Когда приблизился вечер, слуга отвел Балласа в гостиную. Лэйк и Эреш сидели за длинным столом. Подали еду – мясо, приправленное травами, и острый соус. Баллас уселся за стол и наполнил свой бокал. Он ел с жадностью – зная, что теперь долго будет жить впроголодь. Лэйк тоже, казалось, намеревался наесться как можно плотнее. Эреш же едва прикоснулась к своей порции. Она уделяла больше внимания вину, поглощая его бокал за бокалом. От девушки уже сильно пахло спиртным. Она пила целый день, подумал Баллас.За ужином никто не проронил ни слова. Бейран сновал взад-вперед, подавая еду и напитки. Когда трапеза подошла к концу, он задержался у стола. В манере слуги появилось что-то осторожное и выжидательное, и Лэйк почувствовал это. Положив ложку и столовый нож, он повернул к слуге слепое лицо.– Что тебя беспокоит, Бейран? Слуга всплеснул руками.– Я просто хотел обсудить насущные дела.– Слушаю.– Ну, – неловко начал Бейран, – я хотел узнать, надолго ли вы уходите.– Не знаю. Бейран поморщился.– То есть как? Я не вижу никакого смысла лезть в горы. Это абсурд. Я действительно не могу…– Прошу тебя, не беспокойся, – сказал Лэйк. – Ты служил мне многие годы. Ты должен был понять мой характер и знаешь, что я никогда не действую опрометчиво. Не так ли, друг мой?– Так, – признал слуга. – Но прежде вы не делали ничего подобного.– Ты собираешься указывать мне, как себя вести?– Нет, господин. Я знаю, что тем самым оскорбил бы вас.– Тогда?..– Я беспокоюсь за каменоломни. Что с ними станется, если вы уйдете надолго?Лэйк рассмеялся.– Мои управляющие о них позаботятся.– Вы им доверяете?– Разумеется. Я выбирал их сам. Я не стал бы окружать себя жуликами. И я плачу управляющим достаточно, чтобы они были честны.– Люди жадны, – пробормотал слуга. – И что будет здесь? – Он обвел рукой пространство. – Что буду делать я?– То же, что обычно, – пожал плечами Лэйк, – просто у тебя станет немного меньше забот. Не придется обслуживать меня и…– А если вы не вернетесь? – перебил Бейран. – Вдруг… вдруг с вами что-нибудь случится?– Этот разговор начинает меня утомлять, – сказал Лэйк с ноткой раздражения. – Я не хочу идти в горы с подобным напутствием. И не допущу, чтобы твои капризы все испортили.– Испортили?Лэйк ударил ладонью по столу.– Я хочу насладиться горами. От начала и до конца я должен идти с чистым сердцем. В Гарсбраках вода в источниках неимоверно свежа. Воздух так чист и ароматен, что его можно пить, как дорогое вино. Свет ясен, словно исходит из глаз создателя. Единственная тварь, которая может осквернить это место, – человек. Понимаешь? Поэтому я должен оставить все порочные мысли за спиной. Каменоломни, дом, мои повседневные дела – всю эту суету я должен позабыть. Понятно? А теперь ступай, Бейран. Я позову, если ты мне понадобишься.Путешественник вертел в руках столовый нож, как будто собирался его в кого-нибудь запустить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54