– В каком смысле?– Ты продавал запрещенные тексты. Ты был преступником. В Кельтримине тебе не доверяют. – Баллас перевел дыхание – Когда стражи поймут, что командир пропал, они придут к тебе. У тебя есть выбор: дождаться их или бежать.Краск беззвучно пошевелил губами.– А это означает, – сказал Баллас, – что на самом-то деле выбора у тебя нет.Они вернулись в дом, оставив за спиной обглоданные угрями тела стражей и командира. На пороге Эреш все тем же разделочным ножом счистила пиявок со своих башмаков и передала его отцу. Краск повторил процедуру, скидывая паразитов в болото, затем протянул нож Балласу. Тот взял его – и в глазах старика промелькнуло сомнение. Однако было поздно. Нагнувшись, Баллас тоже смахнул с себя пиявок, потом выпрямился и сгреб Краска за ворот рубахи.– Внутрь, – коротко сказал он. Взяв Эреш поверх локтя, Баллас потащил отца и дочь в дом.Оказавшись в комнате, Баллас отпустил Краска и слегка подтолкнул его в сторону спальни.– Принеси мои вещи, – велел он.– Я принесу, – сказала Эреш, высвободив руку. Баллас шагнул вперед, перегораживая ей дорогу.– Я велел твоему отцу принести их – и он принесет. Краск, шевелись. Живей. – Он перевел взгляд на Эреш. – Я не доверяю тебе, женщина.Краск исчез за дверью. Баллас привалился к стене, чувствуя противную слабость в животе. Его мутило, лоб был покрыт испариной. Дневной свет по-прежнему резал глаза.– Твой отец сказал, что к вечеру слабость пройдет. Это так? Эреш промолчала.– Это так? – заорал Баллас на всю комнату.Девушка отшатнулась, словно он ее ударил. Ее рот чуть приоткрылся от испуга. Она ничего не сказала, но на сей раз ее молчание было иным. Минуту назад Эреш держалась холодно и высокомерно. Теперь же она была просто-напросто слишком напугана, чтобы ответить.И это хорошо, решил Баллас. Чем больше девка будет бояться его, то меньше вероятность, что она выкинет какой-нибудь фортель. Баллас рассматривал ее – темные ореховые глаза, бледная кожа, рыжие волосы. Несколько прядей выбились из хвоста на затылке и падали на лицо.– Почему ты на меня так смотришь? – негромко спросила Эреш.– Думаю…– И о чем же?Баллас пожал плечами.– Из тебя вышла бы хорошая шлюха. В Соритерате… в любом городе Друина мужчины дорого бы заплатили, чтобы тебя оттрахать. Может, мы сумеем договориться… попозже… Хм? Твои таланты зазря пропадают в этом болоте. Не пора ли тебе запустить другого угря в другую корзинку?Эреш не ответила – и на сей раз в ее молчании читалось отвращение.Вернулся Люджен Краск. Баллас поспешно оделся и снова накинул на плечи шерстяной плащ. Теплее не стало.– Вчера, – сказал он, оборачиваясь к старику, – мы говорили о Белтирране. И ты солгал мне.– Солгал? – удивленно переспросил Краск.– Да, солгал, – повторил Баллас. – Дважды. Ты сказал, что никто никогда не бывал за Гарсбракскими горами. И что все карты, которые могут вести туда, пропали…– Но это и впрямь так, – возразил Краск.– Приятель, – сказал Баллас. – Я встречал в своей жизни много лжецов. Я знаю их манеры и повадки. И ты – лжец.– Если правда тебе не нравится – значит это ложь? Такова твоя логика?Баллас замолчал. Кончиком ножа он указал на дверь.– Ты, – сказал он Эреш, – выйди отсюда. Девушка нахмурилась.– Это еще почему?– Выйди вон! – Схватив ее за локоть, Баллас вытолкал Эреш за порог. – Стой там. Если сдвинешься хоть на полдюйма – клянусь, я убью твоего отца. А потом тебя.Баллас захлопнул дверь и вернулся в комнату. Схватив Коаска за шиворот, он отволок его в угол, подальше от окна: Эреш не должна была услышать ни единого слова из тех, что будут сказаны.Нависнув над Краском, Баллас спросил:– Что дочь знает о твоем прошлом?– Моем прошлом? – неуверенно переспросил Краск.– Она знает, что ты продавал запрещенные тексты?– Да, конечно. – Краск озадаченно кивнул.– Она знает, что ты просидел двадцать лет в тюрьме? Знает про двадцать лет твоего «одиночества, темноты и отчаяния»?– Да, – сказал Краск. – У нас нет друг от друга секретов.– И она смотрит на тебя так, как любая дочь смотрит на отца?– Не понимаю…– Она считает тебя честным, порядочным, хорошим человеком?– Да, да, – сказал Краск, уже несколько раздраженно.– Хотя ты и не таков? Даже несмотря на то, что ты предатель? Несмотря на то, что ты, спасая собственную шкуру, сдал Церкви товарищей? Тех, кто тебе помогал?Краск вздрогнул. Кровь отлила от его лица. Лоб покрылся испариной, на виске забилась жилка. Он поспешно отвел глаза.– Вчера, – прошипел Баллас, – когда я лежал вот на этой самой кровати, ты рассказал мне сказку. Лгал, будто избежал казни, потому что твои запретные документы были поддельными.– Именно так.– Ах ты дерьмо собачье, – ровно сказал Баллас. – Соврешь мне еще раз, Краск, и я перережу тебе горло. – Он поднял нож и приставил кончик лезвия к шее старика. – Церковникам плевать, поддельные тексты или нет. Они не обращают внимания на такие пустяки. Для них важно только то, на чьей ты стороне. За них – или против. – Баллас нервно облизнул губы. – Ты согласился на сделку, так?– Нет…– Не ври, – выдохнул Баллас, чуть сильнее вдавив нож в шею Краска. – Чтобы спасти себе жизнь, ты сказал церковникам все, что они желали знать. С кем ты торговал пергаментами. Откуда они у тебя взялись. Кто их покупает. Ты с готовностью ответил на все эти вопросы – потому что боялся Дуба Кары. Лучше просидеть двадцать лет в тюрьме, чем сдохнуть на этом дереве.– Ты же не знаешь всего…– Но я прав, да?Устало вздохнув, Краск закрыл глаза. Баллас убрал нож.– Знаю, как больно будет дочери, если она вдруг догадается, что ее отец – трус. Сын может это понять. Если он хоть раз боялся за себя – он знает, что делает с человеком страх. Как заставляет даже записного храбреца наложить в штаны, как вынуждает отринуть гордость, достоинство, потерять человеческий облик. Сын – может. Но девушка? Женщина? Они глупые твари. Они полагают, что мужчина не имеет права бояться. Или, если уж испугался, должен совладать с собой. Мужчина может лгать, бахвалиться, воровать, он может пытать, убивать, насиловать – и женщина его простит. Но если он проявит себя трусом… – Баллас покачал головой. – Она возненавидит его на всю жизнь. Особенно если этот трус – ее отец. Отец в отличие от мужа обязан быть идеальным. Для дочери он бог. И каково ей будет, если в один прекрасный день она поймет, что бог этот – не более чем фальшивый идол?..– Эреш тебе не поверит, – сказал Краск, тяжело дыша. – Никогда. Да и с чего бы? Ты чужак, ты преступник. Все, что бы ты ни сказал, она сочтет ложью.– Сперва – возможно, – кивнул Баллас. – Потом ее обуяет любопытство, она начнет сомневаться. Помни, Краск: так или иначе вам придется покинуть свое болото. Возможно, твоя дочка сейчас мало знает о методах Церкви. Но очень скоро она во всем разберется и поймет, что эти люди не знают жалости. Что они редко оставляют врагов в живых. Если, конечно, эти враги не поменяли в корне свои взгляды. Если не стали друзьями. Доносчиками…Краск замолчал. Вытерев дрожащей рукой испарину со лба, он спросил:– Ты ей скажешь?– Нет, если мы договоримся.– Что тебе надо?– Что находится за горами?– Не знаю. Правда, клянусь тебе. Мнения расходятся. Одни рассказывают о языческой стране, другие говорят, там нет ничего, кроме дикого леса.– А карты? Они существуют? Им можно верить?– И опять же я не знаю…– Ты начинаешь меня утомлять, Краск, – угрожающе сказал Баллас.– …Но есть человек, который знать может. Хотя не поручусь наверняка. – Краск опустил глаза. – Многие из запрещенных текстов имели копии. Их делал переписчик по имени Джонас Элзефар. Он был знаменит в определенных кругах – мог воспроизвести во всех деталях самую сложную карту или узор, и очень быстро. Конечно же, он копировал карты Гарсбракского хребта… Элзефар мог бы помочь тебе, если он еще жив. Я никогда не встречался с ним, но знаю, что он не намного моложе меня и никогда не отличался крепким здоровьем.– Где его искать?– В Грантавене, – отозвался старик. – Это город в восьми милях от…– Я знаю, где Грантавен, – перебил Баллас. – Собирайте вещи. Возьмите только то, что понадобится в путешествии.– В путешествии?– Вы с дочерью поедете со мной.– Зачем?– Представите меня переписчику, – сказал Баллас. – Хочу иметь гарантии, что он поверит мне и выполнит мою просьбу.– Ты меня не слушал? Мы никогда не встречались. Он понятия не имеет о моем существовании!– Вы делали одно дело, – пожал плечами Баллас. – Это что-нибудь да значит.
Оставив Краска и его дочь собираться в дорогу, Баллас вышел наружу и сел на крыльцо. Он разглядывал болото, наблюдал, как из глубины поднимаются пузырьки и лопаются на поверхности, оставляя по себе облачка пара… И прислушивался к голосам в доме. Люджен Краск и Эреш обсуждали грядущее путешествие.– Мы должны последовать его совету, – говорил Краск. – Да, он производит отвратительное впечатление, но в его словах есть смысл. Скоро за нами придут – и что тогда делать? Драться? Нам с тобой это не по плечу, девочка. Ты убила стража, верно, – но лишь потому, что он не ожидал нападения. А теперь они будут настороже. Вот и выходит, что для нас безопаснее находиться рядом с этим Балласом. Понимаешь?– И что, папа, мы собираемся остаться с ним навеки? Наймем его в качестве личного телохранителя?– Разумеется, нет, – устало сказал Краск. – Есть место, где мы можем спрятаться. Твой дядя, мой брат, нам поможет. Он живет в отдаленном районе Друина и приютит нас. Когда мы заметем следы и страсти немного улягутся, мы распрощаемся с нашим «защитником»…– Если нам представится такая возможность, – хмыкнула Эреш. – Мертвецам убежище ни к чему…– О чем это ты?– А кто поручится, что Баллас не убьет нас, едва мы приведем его к цели? Ему нужен Элзефар – а не мы.– Зачем ему нас убивать?– А зачем ему лишние свидетели? Нет, папа, я полагаю…– А я полагаю, – перебил Краск, – что у нас просто-напросто нет выбора. Он убьет нас, говоришь ты? А что, по-твоему, он сделает, если мы откажемся ему помогать? Вот то-то и оно… – Краск тяжко вздохнул. – И потом, – прибавил он, помолчав, – я все же не думаю, что он нас убьет. У него есть некоторое представление о чести…– У него?! О чести?! – Эреш фыркнула.– Да, звучит невероятно, я понимаю, – сказал Краск. – Но когда я был контрабандистом, я сам очень многое о ней узнал. И разбираюсь в людях. Он действительно обладает честью – в какой-то мере.Баллас широко ухмыльнулся.– Поставил все с ног на голову, Краск, – пробормотал он себе под нос. – У тебя нет никакой чести: ты это в полной мере признал и вряд ли способен разглядеть ее в других. Во мне…Он сплюнул в воду. Дверь домика открылась. Люджен Краск и Эреш вышли наружу. На плечи их были накинуты теплые плащи. За спиной Краска висел походный мешок.– Мы готовы, – сказал старик, неуверенно глянув на Балласа.– Прекрасно, – отозвался он и поднялся на ноги. Глава одиннадцатая В сотне миль от Скаррендестина встретились четверо истинных Пилигримов. И поняли они, что служили одной цели и судьбы их сплетены, а пути пройдены до конца. И возрадовались они… Выбравшись из болота на вересковье, маленький отряд направился на север.Ближе к полудню погода испортилась. Солнце исчезло за слоем облаков. С востока задул ледяной ветер. Тяжелое свинцовое небо висело над головами, грозя в любой момент разразиться дождем или мокрым снегом.Краск гнулся под порывами ветра и все глубже натягивал капюшон. А вот Балласу ветер нравился. Пусть он бил в лицо, едва не срывая кожу, пусть забирался под плащ, пронизывая холодом до костей, – но этот же ветер освежал его, выдувая из головы остатки снотворной мути. Баллас чувствовал себя несравненно лучше. Глаза уже не болели от света, тошнота прошла. Он дрожал – но от холода, а не от лихорадки.Однако Баллас понимал, что они не сумеют пройти пешком все восемьдесят миль, отделяющие их от Грантавена. Ему одному такая задача была бы под силу, а вот Краску – навряд ли.Несколько часов они шли молча. Потом Баллас сказал:– Здесь есть поблизости какие-нибудь фермы?– Одна, милях в десяти, – ответил Краск, кивая на восток. – А что? Надеюсь, ты не собираешься там останавливаться? Не стоит показываться на глаза людям. Думаю…– Не собираюсь, – перебил Баллас.– Будем спать на улице?– Угу. – Баллас кивнул и поглядел на небо.– Тогда на кой тебе ферма?– Нам нужны лошади, – буркнул Баллас. – Там найдется три штуки?Краск кивнул под своим капюшоном.– Но у не хватит денег…– А мы не будем их покупать.Они продолжали путь. Баллас то и дело оглядывался по сторонам, но вересковье было пустым до самого горизонта. Голая равнина – лишь в отдалении несколько чахлых рябин из последних сил цеплялись корнями за влажную землю. Даже небо было пустым: ни одной птицы, хотя бы самой захудалой вороны. Кроме них троих, на вересковой пустоши не было ни единой живой души. Это обрадовало Балласа. Нет живых – значит нет врагов. По правде сказать, он не считал Краска и Эреш друзьями или хотя бы союзниками, но сейчас они были запуганы и не представляли опасности.Баллас покосился на Краска.– Есть что-нибудь выпить?– Тут река рядом, – отозвался старик.– Я не о воде, – буркнул Баллас. – У вас есть виски? Или коньяк?– Нет. – Краск покачал головой. – Мы с Эреш редко пьем. На болотах лучше оставаться трезвым. Один неверный шаг – и…– А еду какую взяли? – перебил Баллас.– Никакую.Баллас резко повернулся к нему.– Я же велел приготовиться к путешествию. Вы собирались воздухом питаться?– У нас в кладовке было хоть шаром покати, – ответил Краск с ноткой раздражения. – Я собирался этим утром сходить на рынок, но, как ты сам понимаешь, не смог. По ряду причин. – Теперь в его голосе промелькнул сарказм. – У нас есть леска и крючки, хотя рыбак из меня не очень… Угрей я ловить умею, потому что в болоте это просто. А вот…– Я наловлю рыбы, – сказал Баллас, утомленный его болтовней.Когда начали сгущаться сумерки, путники расположились в небольшой известняковой пещере на речном берегу. Краск набрал рябиновых ветвей и сложил костер. Баллас отыскал палку, привязал к ней леску и насадил червя на крючок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54