В борьбе за выживание люди научились познавать и тогда же научились бояться того, что оказывалось сильнее и беспощаднее их самих.
Где-то на другом конце страны ожил телефон, Элиот услышал гудки.
Роберт Элиот считал себя специалистом во всем, что касалось страха. Будучи невысоким, физически слабым и абсолютно беспристрастным, он открыл для себя значимость страха еще ребенком, в детских играх, а с годами он изучил природу ужаса, научился тайно внушать его, извлекать из него все благоприятное. Благодаря подобным опытам сам он исчерпал запасы собственных страхов и в один прекрасный момент обнаружил, что его уже почти ничто не могло испугать. Убежденный в этом, он жил спокойно до тех пор, пока однажды в три часа утра необычайно холодной зимой ему не позвонил человек, чересчур много знавший о нем и о его деяниях.
На другом конце страны подняли трубку, и на линии послышалось глухое шуршание. Зная по предыдущему опыту, что никто ему не ответит, Элиот заговорил первым.
— Я нашел молодого человека. Сейчас он в больнице, в шоковом состоянии. Вскоре я навещу его.
— А... искомый предмет?
По временам, когда ему удавалось сконцентрироваться, Элиоту казалось, что он мог бы верно определить акцент говорившего. Может быть, западный? Уэльский? Ирландский? Однако на самом деле все его попытки оставались бесплодными: ему не удавалось вычислить его таинственного нанимателя.
— Предмета в доме не оказалось, и сегодня ночью я обыскал его офис. Там тоже ничего нет. Так или иначе, я поинтересуюсь у него самого, когда увижу его.
— Непременно сделайте это. Я убежден, что, увидев вашу работу, он должен был понять, что мы не шутим. Думаю, что он нам поможет.
Связь оборвалась, и Элиот осторожно положил трубку на рычаг. Во вторник утром Элиота не было в том доме. Он не знал, что именно там произошло, его алиби многие могли бы подтвердить. Однако он видел копию полицейского отчета, а кроме того, ему передали для личной коллекции копии цветных фотоснимков размером десять на восемь. Выходя из телефонной будки, он подумал, что будет весьма удивительно, если молодой человек согласится им помочь. Безусловно, уничтожение всей семьи было крупной ошибкой, одного или двух ее членов могло бы оказаться вполне достаточно для достижения результата. А теперь парню нечего терять.
Из своего опыта Элиот вынес твердое убеждение в том, что люди, которым нечего терять, становились опаснейшими врагами.
Глава 15
Джудит Уолкер сидела на скамейке в парке, крепко обхватив руками сумку, которую она держала на коленях. Сумка была тяжелой — ведь на дне ее лежал обломок древнего меча. Джудит сидела на этой скамейке с самого утра, и взгляд ее был прикован к блестевшей металлическим блеском поверхности небольшого грязного пруда. Стоило пожилой женщине прикрыть глаза, как ей сразу же отчетливо представлялось, будто она раскрывает сумку, достает оттуда увесистый сверток и забрасывает его в самую середину пруда; в этих видениях из воды не поднималась рука, хватающая сверток, и он бесследно тонул.
Однако даже если бы Джудит решилась на подобный поступок, она уже ничего не смогла бы изменить.
В шестичасовом выпуске новостей Джудит услыхала о несчастном случае, произошедшем с семейством Мэттьюз, — «утечка газа погубила целую семью» — однако пожилая женщина сразу же поняла, что это не было несчастным случаем. Погибла вся семья... и ради чего? Ради ржавого обломка металла. Возможно, мудрее всего было бы забросить его на середину пруда, чтобы он сгинул под водой.
Джудит запустила руку в сумку и сквозь старые газеты нащупала металл. Как только она коснулась свертка, в ее пальцах, пораженных артритом, возникло теплое покалывавшее ощущение, волна тепла пробежала по запястью, укрепила всю руку. Нет, то, что лежало на дне сумки в бумажном свертке, вовсе не было ржавым обломком металла. Это был Дирнуин, сломанный Меч.
Обломок металла железного века, реликвия древности.
Одна из Святынь Британии.
Пальцы Джудит медленно ощупывали ржавый металл, однако она ощущала теперь гладкую отшлифованную металлическую поверхность. Золотая проволока обвивала покрытый кожей и украшенный кварцем эфес, вдоль лезвия пролегал глубокий паз, металл был зазубрен лишь в одном месте над эфесом. Джудит открыла глаза, чтобы взглянуть на бесформенный обломок ржавого металла.
Для того, чтобы завладеть этим сокровищем, кто-то готовился убивать.
В страшных мучениях погибли уже по крайней мере пятеро Хранителей Святынь. Самым последним умер Ричард Фентон — самонадеянный, агрессивный, двоедушный Ричард, который баснословно разбогател на послевоенном черном рынке. Ричарда убили в тот же день, когда напали на нее; возможно, они добрались до Ричарда именно потому, что ей удалось спастись.
Кто-то собирал Святыни — но зачем? И зачем требовалось убивать Хранителей с такой жестокостью, если только это не являлось частью какого-то древнего ритуала? В те далекие времена, когда Святыни появились на свете, каждая из них в отдельности и все они вместе обладали неслыханным могуществом, были наделены частью могучей древней силы, которая связывала их с первобытным прошлым Британии. В процессе своих исследований Джудит узнала, что на многих реликвиях лежало проклятие крови и плоти, благодаря которым усиливалось их могущество...
Осененная страшной догадкой, Джудит застыла, и ее сердце внезапно быстро забилось. Кто-то будил в Святынях древнее могущество.
В одной из легенд говорилось о существовании ритуалов, которые могли разбудить Святыни, восстановить их древнюю силу, вернуть их к жизни. Когда-то ритуалы были известны королям, правители Земли бриттов занимались древней черной магией и правили благодаря Святыням. Но по прошествии многих веков Святыни оказались разбросанными, и ритуалы позабылись. Однако Джудит нашла свидетельство того, что Генрих VIII и его дочь Елизавета использовали некоторые из ритуалов. Генрих играл на Шахматной Доске Гуенддолау, Елизавета носила Красный Плащ, а ее колдун Джон Ди владел Кубком и Тарелкой Ригенидда, которые пропали после его смерти. Существовало предположение о том, что Генрих VIII принес в жертву по меньшей мере двух своих жен и купал хрустальные фигуры в их крови, а кроме того, до наших времен дошел слух и о том, что Елизавета повелела умертвить лорда Эссекса — а возможно, и свою единокровную сестру, королеву Марию, с целью сохранить древние ритуалы и закрепить таким образом свое положение правительницы.
Разбудить Святыни могла только кровавая жертва, но не всякая жертва годилась для этой цели: они требовали крови могущественных людей. Когда-то в древности лишь кровь королей могла вдохнуть жизнь в реликвии, а теперь, по-видимому, для этого нужно было пролить кровь Хранителей, унаследовавших Святыни.
Джудит поднялась со скамейки, поморщившись от боли в бедре, и начала долгий путь вокруг пруда, направляясь к воротам парка. Она должна была предупредить оставшихся в живых Хранителей.
Роберт Элиот не спеша шел по больничному коридору и размышлял о власти белого халата. Он наклонил голову, а руки засунул глубоко в оттопырившиеся карманы. Униформа дает больше власти, больше авторитета, чем что-либо другое.
Возле поста медсестры Элиот остановился и, наклонившись над столом, стал перелистывать карточки пациентов. Молоденькая медсестра, занятая переписыванием данных о состоянии больных, даже не взглянула на него.
Низкорослый человек с озадаченным видом перебирал карточки, наугад вытаскивал их из ящика, просматривал, неторопливо подбираясь к букве "М".
«Грегори Мэттьюз».
Даже не моргнув, Элиот перешел от буквы "М" к следующим секциям. Он успел обратить внимание на крупного мужчину с усталым лицом, стоявшего перед столиком медсестры, на молодую женщину за его спиной, и инстинкт подсказывал ему, что оба они из полиции. Элиот слегка подвинулся, отворачиваясь от них и низко опустив голову.
— Где он? — резко спросил мужчина.
Элиот наугад вытащил очередную карточку.
Медсестра подняла глаза и собиралась было запротестовать, однако женщина показала удостоверение, и Элиот утвердился в своих подозрениях.
— Мистер Мэттьюз выписался два часа назад, — быстро ответила медсестра. — Доктор Сегарра пытался остановить его... — начала было она объяснять, однако двое полицейских уже направились к выходу.
Элиот засунул интересовавшую его карточку под мышку и быстро пошел по коридору в противоположном направлении. Куда собирался мальчишка? Насколько было известно Элиоту, у парня не осталось родственников в Англии, и друзей было не так уж много. Роберт Элиот мрачно ухмыльнулся: ему сразу стало ясно, в чем дело: если бы он оказался на месте мальчишки, он прежде всего захотел бы получить ответы на свои вопросы. Только вот ответить на них могла одна Джудит Уолкер. Низкорослый человечек взглянул на часы; сейчас все должно было уже закончиться... и Грег Мэттьюз никогда не найдет ответов.
Глава 16
Поиски адреса Джудит Уолкер заняли добрую половину дня. Сперва Грег выписал все адреса с фамилией Дж.Уолкер из телефонного справочника, затем сверил с ними список читателей, но в конце концов ему удалось добиться своего и получить столь необходимый адрес.
Грег Мэттьюз блуждал по улицам города, глубоко засунув руки в карманы измятого костюма.
Хрупкая, болезненная женщина с серебристо-седыми волосами... она принесла смерть и разрушение в его дом.
Хрупкая, болезненная женщина с серебристо-седыми волосами, которую он сам привез к себе домой.
Он был виновен.
Грег покачал головой. Нет, здесь не было его вины: винить в том, что случилось, следовало Джудит Уолкер.
В этой части города улицы казались совершенно одинаковыми. Ровные ряды послевоенных домов с эркерами и мезонинами, металлическими ограждениями и разноцветными надписями «ПРОДАЕТСЯ» в каждом третьем фасаде. Но Грег сразу же узнал нужную ему улицу Преследовавшие его кровавые видения отступили, и к нему вернулось спокойствие и ясность мысли.
Второй дом от конца. Именно так она сказала водителю такси.
Он толкнул ворота, их створки описали короткую дугу на песчаной дорожке. Подойдя к двери, Грег помедлил, держась рукой за медную ручку. К нему вновь подступили неясные страшные образы, и тогда он решительно поднял и опустил львиную голову. Эхо от удара молотка разнеслось по всему дому. До Грега донеслись звуки борьбы, и он постучал снова. В доме воцарилась тишина.
Грег приоткрыл створки почтового ящика.
— Джудит Уолкер, это я, Грег Мэттьюз. Я знаю, что вы здесь.
Через открытую щель почтового ящика наружу вырвался запах, а вернее, смесь запахов: экскрементов, пота и горьковато-металлического запаха крови. Неясные образы внезапно соединились в сознании Грега, ему померещилось, будто он снова оказался в собственном доме, будто он стоит на пороге прихожей, вдыхая такие же точно запахи, такие чуждые... такие ужасающие.
— Джудит!
Он надавил рукой на входную дверь и толкнул ее вперед. Дверь бесшумно распахнулась.
* * *
Прошло еще одно мгновение, и боль отступила.
Лица гримасничавших и ухмылявшихся юнцов слились в одну неопределенную, почти что абстрактную маску, комната таяла и расплывалась, стены и пол слились в странную поверхность, то и дело изменявшую свой цвет. Как ей казалось, она довольно долго наблюдала за изменением цветов, пыталась сконцентрировать на них свое внимание, словно забыла, что находится в подвале варварски разгромленного дома, в окружении пытавших ее юнцов...
Они искали меч, сломанный меч.
Меч.
Сломанный меч.
И меч отозвался. Словно луч света засверкал перед глазами измученной старухи. Джудит Уолкер сосредоточила все внимание на этом луче, вошла в него, и, озаренная его сиянием, вернулась на много лет назад, в годы своего детства. В то время, когда из всей Британии были выхвачены тринадцать детей, когда их перевезли в глухую деревню среди тенистых гор для того, чтобы они выполнили древнее предопределение.
Какой-то крошечной частью своего сознания, она понимала, что теперь боль стала сильнее, сильный запах горевшей плоти заставлял ее дыхание прерываться. Это горело ее собственное тело.
Очертания меча начали слабо мерцать, расплываясь, затем снова застыли.
В плясавших языках пламени Джудит отчетливо увидела лицо бродяги, одноглазого старика с неприятным горьковато-кислым запахом изо рта, который вручил тринадцати ни в чем не повинным детям древние реликвии и нашептал им колдовские тайны. Уже тогда ей хотелось понять, почему именно ее тот человек выбрал, чтобы вручить ей древний меч... теперь же ей хотелось знать, за что она принимала ужасные пытки... за что на ее долю выпало так много мучительной боли... за что...
— ЗА ЧТО?
Крик остановил Грега возле подножия лестницы, и волосы зашевелились у него на затылке.
— Джудит!
Он взялся за ручку двери под лестницей, затем прижался лицом к дереву. Здесь сильнее ощущался запах крови и выделений, к которым примешивалось что-то еще... Тяжелый едкий запах горелого мяса.
— Джудит! — закричал Грег, толкая дверь вперед.
— Джудит!
Одноглазый старик повернул голову. Левая половина его лица была, как всегда, скрыта полями надетой набекрень старой шляпы. Неужели это он назвал ее по имени?
— За что, мистер Эмброз, почему?
За прошедшие пятьдесят лет она не забыла его имени.
— Джудит!
— Потому что вы Хранители Святынь. В ваших жилах течет кровь проклятых, конечно, сейчас она уже ослабела, однако, повторяю, она течет по вашим жилам. Вы потомки тех избранных, которым было предназначено держать у себя Святыни и сохранять землю предков. Только их потомки достойны хранить Священные Реликвии.
— Джудит!
Чей-то голос пробился сквозь ее галлюцинации и заставил ее вновь ощутить боль.
— Боже милосердный!
Грег обеими руками зажал рот, преодолевая подступившую тошноту. В тусклом свете единственной лампочки он увидел перед собой нечто, гораздо больше напоминавшее куски мяса в витрине мясной лавки, чем респектабельную леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36