Тогда Иосиф просто залюбовался охотничьим рогом, оценил причудливую красивую работу и подумал, что смог бы выручить за этот рог хорошие деньги. Он знал одного греческого торговца из Тира, питавшего страсть к резьбе по кости, этот грек непременно купил бы рог, особенно, если бы Иосиф сопроводил свое предложение нехитрой экзотической байкой. Кроме того, на обратном пути Иосиф собирался представить греку Иешуа, поскольку тот питал особое пристрастие к мальчикам; впрочем, греку нравились красивые мальчики, а Иешуа отнюдь нельзя было назвать красавчиком.
Однако замыслам Иосифа не суждено было осуществиться. Иешуа использовал рог и все другие товары для того, чтобы сделать из них магические ключи от мира демонов с помощью древних заклинаний.
А теперь Иешуа поклонялись как Богу или как Сыну Божьему. Иосиф вовсе не был уверен в божественном происхождении, племянника, хотя, конечно, понимал, что мальчик был не простым человеком. В те далекие времена в мире существовала древняя великая магия. Чудовища, о которых сейчас можно было услышать лишь в легендах, тогда обитали на земле, то было время великих чудес. Теперь на свете не осталось места для чудес. Что ж, может быть, так было лучше.
Эмброуз поднес рог к губам, глубоко вдохнул и затрубил.
Грег запрокинул голову, широко раскрыв глаза.
Звук охотничьего рога.
Этот звук повторялся в его снах, однако сейчас Грег не спал. Снова и снова слышал он доносившийся из лесной чащи звук, древний звук, пробуждавший первобытные чувства.
Внезапно наступившую тишину разорвал отчаянный вой.
В ту минуту, когда на сцену поднимался Патрик О'Милойд из ирландского фольклорного ансамбля Дэндилион, солнце скрыли черно-серые тучи. Патрик безмолвно вознес молитву: наступал его звездный час. В толпе были два человека, которые должны были записывать его выступление, а кроме того, его должны записывать еще и на Би-Би-Си, а следовательно, нынешний концерт мог стать отправной точкой для блестящей карьеры. Он взглянул на барабанщика Шона Мейсона.
Мэйсон кивнул и ослепительно улыбнулся.
Патрик взял гитару. Зрители в огромной толпе то и дело оборачивались, глядя в небо, в котором сгущались грозовые тучи. Солистка ансамбля Маура Мак Хью произнесла ирландское приветствие, слова которого потонули в завывании динамиков. Тогда к микрофону подошел гитарист и повторил приветствие по-уэльски. Толпа зааплодировала, послышался одобрительный свист, а откуда-то издалека донесся звук трубившего охотничьего рога и собачий лай.
— Мы рады представить... — начал Патрик.
В следующий миг молния поразила его в голову. Мощнейший электрический разряд сотряс его тело, в передний ряд зрителей полетели куски обгоревшей плоти; гитара превратилась в лужицу расплавленного металла. Немедленно загорелись электрические провода, разложенные по всей сцене.
Зрители, стоявшие в первых рядах, в ужасе закричали, однако те, кто находился дальше от сцены, не успели понять, что произошло.
Вторая молния ударила в комплект ударных инструментов. Кожаный пиджак Мэйсона приварился к телу. Охваченный нестерпимой болью, музыкант отпрянул и сорвал тяжелый черный занавес с эмблемой Кельтского Фестиваля. Занавес накрыл его тело и тут же загорелся. Мэйсон был еще жив, но его криков уже никто не слышал из-за раскатов грома. В сгустившемся сумраке бело-голубые вспышки молний ослепляли людей. В толпе началась паника, люди попытались бежать, но тут же небеса разверзлись, и проливной дождь превратил поле в грязное болото.
Молния расщепила трехсотлетний дуб, под ветвями которого погибло не меньше двух десятков человек. Загорелась палатка с сувенирами и бижутерией, в людей полетели капли расплавленного металла. В соседней продуктовой палатке взорвался газовый баллон, в обезумевшую толпу полетели огненные струи. Упавшим уже не удавалось подняться, они погибали под ногами бежавших участников фестиваля.
Среди криков боли и ужаса, в оглушительных ударах грома и треске электрических разрядов никто не слышал звука охотничьего рога и победного рычания диких тварей.
С каждым раскатом грома, с каждой вспышкой молнии Вивьен вздрагивала. Комната погрузилась во мрак, однако молнии высвечивали силуэт Саурина, стоявшего возле окна, в их свете его обнаженное тело казалось белым. Издалека доносились отчаянные предсмертные крики, поля горели.
— Который теперь час? — спросил Саурин.
— Думаю, что-то около полудня, — Вивьен стояла рядом с ним и чувствовала исходивший от его тела холод.
— А похоже на полночь, — все так же равнодушно произнес он. — Все это не может быть естественным.
— Не знаю. Я чувствую, как под нами гудят Святыни и заливают астрал светом. Я ничего не могу там различить.
Саурин увидел, как пламя охватило один из заботливо сложенных огромных костров, как шарахнулись от него в разные стороны люди в загоревшейся одежде. На людей Саурин не обращал внимания: он сконцентрировался на расположении костра и понял, что именно в этом костре не было плоти Хранителя. Отпрянув от окна, он схватил Вивьен за руку.
— Мы не можем больше ждать. Мы должны сейчас же использовать Святыни.
— Но двух еще не хватает...
— У нас нет другого выбора, — сверкая глазами, перебил он женщину. — В нашем распоряжении одиннадцать из тринадцати. Если мы откроем большую часть замков, может быть, демонам удастся сломать остальные два и вырваться.
— Слишком рискованно, — произнесла Вивьен. — Эта буря противоестественна. Ее вызвал кто-то очень могущественный. Это похоже на древнейшую магию. Кто-то сильный противостоит нам.
— Я слишком долго ждал этой возможности. — Вспышка молнии осветила лицо Саурина. — Костры загорятся и унесут останки Хранителей, люди бегут, другого такого шанса у нас не будет. Я немедленно иду к Святыням!
* * *
Тони Фоулер смотрел на центральную улицу Мэйдока, вдоль которой плясали молнии, одну за другой превращая припаркованные машины в груды обгорелого металла, корежа и изгибая металлические опоры уличных фонарей.
— Ничего не работает, — ошеломленно сказала Виктория Хит. — Ни телефоны, ни радиосвязь.
— Боже милосердный, что же это такое? — прошептал Фоулер.
Улицу заполнила толпа туристов. Он увидел, как двое из них выбили дверь в доме напротив, как обезумевшая толпа, ринувшись в прихожую в отчаянной попытке спастись от небесного огня, сбила с ног и затоптала старушку, вышедшую им навстречу. Раскат грома заставил весь дом задрожать, свинцовые полосы, которыми была покрыта крыша, слетели на мостовую и разбились на мелкие осколки. Упала молодая женщина, из ее горла торчал острый обломок свинца; к ней на помощь бросился юноша, но в следующий миг свинец градом обрушился на него.
За всю свою долгую службу в полиции Тони Фоулер не раз испытывал страх: во время первого ночного обхода, во время первого столкновения с вооруженным противником, в те минуты, когда он впервые оказался на месте кровавого убийства, когда впервые увидел перед собой безжалостные глаза убийцы, однако со временем эти эмоции уступили место ярости. Эта ярость заставляла его преследовать зло в облике таких людей, как Мэттьюз. В последние годы Фоулер часто ловил себя на желании поступать с преступниками так же, как они поступали со своими жертвами.
Однако сейчас Тони Фоулер испытывал леденивший душу страх перед сверхъестественным явлением. Он отвернулся от окна, и в тот же миг в окно ударила молния. Последнее, что мельком успел увидеть следователь, было маленькое красное пятнышко на белой блузке Виктории Хит.
Эмброуз опустил рог.
Он знал все о Святынях знанием собственного сердца. Их имена изменялись в течение многих столетий, однако он все их держал в собственных руках, следил за их судьбой. Все эти невинные на первый взгляд предметы были наделены чудовищным могуществом. Они были созданы для того, чтобы служить добру, однако за многие годы они не раз оказывались в распоряжении злодеев. Меч Дирнуин не раз служил убийству, Нож Всадника наносил смертельные раны, Копье Долоруса Блоу увечило невинных людей, Красный Плащ использовали убийцы и истязатели, Мантия Артура вселяла ужас в души. Эмброуз взглянул на рог, который держал в руках. Сейчас он воспользовался силой Рога Брана для того, чтобы призвать стихию. Когда-то этим рогом пользовались во время церемоний приветствия весны, либо для того, чтобы изгнать слишком суровую зиму. Он использовал реликвию для убийства. Он знал, что погибло уже множество людей, и еще многим предстояло погибнуть в ближайшие несколько минут. Старик выбрал этот путь для того, чтобы спасти человечество. Он снова посмотрел на рог, погладил узловатым пальцем гладкую костяную поверхность. Иногда он раздумывал обо всех этих реликвиях, которые дал миру Иешуа, раздумывал и о самом Иешуа.
Старик опустил голову. Если бы у него были слезы, он бы заплакал, однако он уже очень давно забыл, как плачут.
Глава 62
— Что он делает?! — спросил Грег срывающимся голосом. — Этот грохот напоминает канонаду.
Элайн не ответила. Ее взгляд был устремлен на дом, к которому они направлялись. Сжимая меч обеими руками, она чувствовала себя спокойно и уверенно. Она слышала чудовищные раскаты грома, видела неистовую пляску молний над деревней. Над полями стояла плотная завеса дождя, а здесь не было и намека на дождь.
Элайн чувствовала силу Святынь, сгустившуюся в воздухе вокруг нее. Девушке слышался шепот, в котором почти различимы были слова. Ей казалось, что Святыни звали, звали на помощь. Они находились в ловушке и испытывали настоящую боль.
— Они здесь, — уверенно произнесла Элайн. — Под землей.
Грег не стал спрашивать, откуда это было ей известно; без меча он чувствовал себя так, словно потерял руку. Пока он держал меч в руках, он испытывал уверенность... а теперь он не мог понять, какие чувства его одолевали.
Дом был погружен в темноту, в его окнах не светилось ни единого огонька. Элайн и Грег прошли по двору, вымощенному булыжником, стараясь держаться в тени. Они надеялись найти раскрытое окно, однако дом был крепко заперт, а низкие окна занавешены тяжелыми шторами. Молодые люди обошли вокруг дома и вернулись к кухонной двери.
Стихли раскаты грома, и молнии больше не плясали над деревней, теперь в наступившей тишине отчетливо слышались крики пострадавших, отовсюду раздавался вой противопожарных систем в машинах и в уцелевших домах. В воздухе пахло горьковатым дымом.
Элайн протянула руку и коснулась дверной ручки. Полыхнуло зеленое пламя, и девушка отдернула ладонь, ее лицо на миг исказила гримаса боли. В сумраке было видно, как кончики ее пальцев покрылись волдырями.
— Эмброуз говорил, что это место защищают силы, гораздо более могущественные, чем человеческие, — напомнил ей Грег. — Здесь действуют какие-то магические силы.
Сжав меч левой рукой, Элайн коснулась сломанным лезвием двери. Вокруг лезвия заплясали языки зеленого пламени, а само оно засветилось холодным белым светом. Поток света вырвался из металла и начертил на двери диковинный белый узор. Стекло со звоном упало внутрь, начала плавиться ручка, и струя жидкого металла побежала вниз по дереву, покрывшемуся рубцами. Когда дверь с треском рухнула и брызги раскаленного металла разлетелись по выложенному плиткой полу кухни, Грег успел оттащить Элайн от входа.
— Думаю, им известно, что мы здесь, — пробормотал он.
Вивьен вскинула голову:
— Что это было?
Саурин не ответил. Сидя обнаженным в центре правильного круга, он постепенно впитывал в себя могущество Святынь, концентрируя исходившую от них энергию и впуская ее поток в собственную плоть и кости. Энергия, исходившая от горевших огромных костров, тоже вливалась в его тело, он ощущал последние потоки могущества истинных Хранителей Святынь.
Вивьен поднялась. Она сидела спиной к Саурину, глядя на дверь в подвал, и хотя не видела его самого, но чувствовала, как его тело наливалось энергией, как в астрал от него проникала густая тьма, закрывая потоки белого света, излучавшиеся Святынями.
— На лестнице кто-то есть, — глухим, словно звучавшим издалека, голосом сказала она.
Перед ней мелькнул образ рыжеволосой молодой женщины, державшей сломанный меч, — в этом было что-то не то, меч должен был нести Мэттьюз, — однако Вивьен отчетливо поняла, что они были в доме. Саурин запер двери и окна заклинаниями, которые были древними уже во времена Вавилона, но, очевидно, эти запоры не выдержали. Вивьен обернулась и взглянула на Саурина, однако он, казалось, не замечал ее, полностью погруженный в исполнение ритуала, который он повторял каждый день в течение пяти лет. Только вот сейчас все было по-настоящему.
Ладони Саурина отмели в сторону легкий слой пыли и открыли его глазам металлическую круглую дверь из древнего металла, обитого массивными квадратными заклепками. Сквозь слой ржавчины, покрывавшей дверь, были отчетливо видны тринадцать огромных замочных скважин. За ними мелькали тени. Две тысячи лет назад Иешуа прогнал демонов и запечатал дверь в их мир. Иешуа и мир, в котором он жил, давно исчезли, но демоны оставались.
Саурин протянул руки и взял первый из свинцовых ящиков.
Вивьен попыталась вглядеться в астральное пространство, но свет от Святынь и тьма, исходившая от Саурина, окутывали весь астрал. Она смутно почувствовала присутствие других астральных теней, метнувшихся прочь, подобно рыбам, в чьих водах оказалась акула.
Саурин открыл ящик. Вверх поднялся столб ослепительного холодного белого света, подвал заполнился запахами тысячи птиц с утратившим свежесть расцветки оперением. Запустив руки в ящик, Саурин поднял Красный Плащ и бросил его на пол, птичьи перья, из которых он был соткан, мягко зашелестели.
Это был знак, которого ждала Вивьен. Опустившись на колени позади него, она обвила руками его грудь и тесно прижалась своей грудью к его спине, вливая в него свою силу.
Саурин подобрал с пола первую Святыню и начал выдергивать крошечные красные перья. Сгустившаяся в астрале тьма закрыла свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36