Впрочем, Маг никогда не принадлежал к любителям литературы. Его больше волновало отсутствие женщин. И дело не только в сексе, хотя по большей части, разумеется, в нем. Один поцелуй... черт! Одна улыбка – и он мог бы протянуть здесь еще несколько дней.
Видимо, я старею, решил он. Еще год назад неделя воздержания лишила бы его последней крупицы разума. Маг снова посмотрел на ключ. Ну хорошо, пусть не Аманду. Просто пришли женщину.
Жесткий каменный пол – не самая удобная подушка. Маг повернулся ухом к земле и услышал исчезающе далекий цокот копыт.
Еще некоторое время он прислушивался, пока не убедился, что звук – не игра воображения и не отражение его пульса, подобное звуку, издаваемому раковиной, если ее поднести к уху, затем неуверенно встал, подошел к ближайшему заклеенному газетой окну, но, выглянув в трещину, увидел только пустынный горизонт. Пустыня всегда представлялась ему плоской, но здешний пейзаж скорее напоминал лунную поверхность. Лошади могут быть с любой стороны дома и за любым холмом. Маг пробирался от окна к окну, смотрел и прислушивался. Ничего. Наконец он на цыпочках прокрался в комнату, где спал Такумо, сунул голову в палатку и, схватив фонарик, посветил приятелю прямо в лицо. Каскадер открыл глаза и потянулся к ниндзято.
– Успокойся, это я.
– Что за... Что происходит?
– Слушай.
Снаружи раздавался тихий редкий цокот. Такумо вскочил на ноги, торопливо хватая одежду.
– Они близко?
– Даже слишком. Готовься к...
Внезапно цокот стал громче и быстрее. Маг подскочил к ближайшему ко входной двери окну и увидел двух бешено скачущих к дому всадниц.
– Двое...
Такумо, натягивающий таби песчаного цвета, покачал головой.
– Секунду назад я слышал четверых, вряд ли это эхо. Они вооружены?
– Не вижу... Господи, это же девушки! – Маг решил не говорить о том, что несколько минут назад попросил у талисмана женщину.
Казалось, две всадницы скачут наперегонки. Смуглая черноволосая наездница натянула поводья взмыленного жеребца прямо у калитки. Джинсы защитного цвета, свободно висящая коричневая блуза, бежевые ковбойские сапоги и мягкая широкополая шляпа. Ее спутница, с головы до ног одетая в белое блондинка, прячущая красивое лицо за зеркальными очками, остановилась в некотором отдалении.
– Кто-нибудь есть? – спросила она.
– Никого не видно.
Маг, поежившись, оглянулся на Такумо. Тот бесшумно собирал оружие.
Женщина в шляпе повернула коня и медленно объехала дом против часовой стрелки, а ее подруга повернулась спиной к солнцу и начала ждать.
Внезапно на крыше скрипнула черепица, Такумо крикнул: «Беги!» – и что-то, выпав из трубы, мягко шмякнулось в очаге. Маг рванул ручку двери и сломя голову выскочил под солнце Долины Смерти. Кунойти, одетая в пустынно-коричневый синоби сёзуко, опоздала на долю секунды, и ее нож рассек лишь воздух в том месте, где только что стоял Маг.
Из трубы повалил густой белый дым. Распростертый в пыли Маг повернулся к кунойти и закричал: «Чарли! Одна у двери!» Кунойти вздрогнула, а рука Такумо, защищенная нэко-дэ, пробила склеенное газетой стекло и ударила ее в голову. Зашатавшись, она упала на землю. За спиной раздался оглушительный цокот, и Маг обернулся.
Над ним возвышался конь, готовясь опустить копыта прямо на голову. Всадница старалась держаться между Магом и солнцем, поэтому ее было почти не видно. Сначала за ее спиной, потом за правым плечом солнце прожигало в его зрении огромную сине-зеленую дыру. На мгновение фотографу даже показалось, что солнце светит прямо сквозь ее грудь.
Конь пугливо отпрыгнул, а Анна Джуд упала на землю. Справа над грудью у нее зияла огромная сплавившаяся рана, притягивающая взгляд так же убийственно, как и солнце Долины Смерти. Маг в ужасе не сводил с нее глаз, пока краем глаза не заметил движение, обернулся, и, заметив сияние отраженного света, дал волю выработанным рефлексам. Пять отравленных сюрикенов со свистом развернулись на полпути и устремились к засевшей на крыше смуглолицей кунойти. Два пролетели мимо, еще два были отбиты стальными нарукавниками, но один попал в бедро.
Женщина выругалась, выхватила из кармана огромный нож-бабочку и мягко, по-кошачьи соскочила с крыши. Рядом с ножом кунойти тут же просвистело металлическое кольцо и дернулось обратно, обмотав запястье цепью. Оглянувшись, она увидела стоявшего у ее коня Такумо, со вторым концом кётэцу-сёгэ в левой руке. Он дернул, свалив ее с ног, и немедленно зацепил серповидный клинок за стремя.
Раненая кунойти изо всех сил ударила ножом по своим оковам, а Такумо от всей души пнул жеребца по крупу так, что загнанное животное встало на дыбы и понесло, волоча за собой хозяйку. Каскадер обернулся к Магу и замер. Почти невидимая в синоби сёзуко, возникшая из ниоткуда четвертая кунойти бесшумными скачками приближалась к фотографу.
Маг, не сводящий глаз с трупа Анны, все-таки заметил нависшую над ним тень и оглянулся, чтобы увидеть, как Цутия Симако опускает ниндзято. Он успел поднять руку и едва не лишился ее, когда лезвие, пройдя сквозь мышечные ткани, заскрежетало о кость.
Маг вполне осознавал боль, сильнее которой никогда не испытывал, жару Долины Смерти, обжигающее глаза солнце, запахи крови и паленой плоти, но не более. Мир покрылся багровой дымкой, слишком дьявольской, чтобы быть настоящей, как будто все происходящее – плод воспаленного воображения фанатичного средневекового священника. Я открою глаза, подумал Маг, и окажусь в постели Кэрол, на потолке будут плясать тени, а этот кошмар сгинет в небытие.
Он открыл глаза и исчез, а там, где десятую долю секунды назад были его почки, просвистел ниндзято.
* * *
Симако немедленно посмотрела вниз, на следы его ног. Ниндзя – признанные мастера внезапных загадочных исчезновений, поэтому первое, что пришло в голову кунойти, – не спрыгнул ли противник в какую-нибудь замаскированную яму. Но почва была нетронутой, не помогла разрешить загадку даже осторожная попытка пощупать землю. И только теперь она заметила бескровную дыру размером с кулак в груди Анны. Никакое оружие, никакая сила на свете не могла сотворить такое.
Непривычное ощущение: осознание неудачи, поражения. Маг исчез неизвестно куда и, живой или мертвый, забрал талисман с собой.
Внезапно она вздернула голову и отбила летящую в нее стальную звездочку с помощью ниндзято. Такумо достаточно пришел в себя, чтобы снова начать сражаться. Симако, имеющая больше опыта в ядомедзюцу, чем он, с легкостью отбила, приближаясь, еще два сюрикена. Не сводя с нее глаз, Такумо медленно вытащил собственный ниндзято. Чистое лезвие клинка тут же засверкало ей прямо в глаза, но кунойти ожидала этого трюка. Ложным выпадом она заставила Такумо отступить и зашла с другой стороны. Несколько мучительных секунд они не сводили друг с друга взгляд, она видела его нежелание убивать, он – ее безразличие к смерти, и оба не двигались.
Так они простояли больше минуты. Внезапно Симако раздавила кулаком пакетик ослепляющего порошка, швырнув его в обожженное солнцем лицо Такумо, и в то же время сделала бросок к нему, нырнув под клинок. Каскадер с силой вслепую отбил удар, зацепив ее ниндзято своим нарукавником, и бросился на нее.
Оба упали, клинок Симако оказался за спиной Такумо. Она потянулась к оби за ножом – фукия были спрятаны в кармашке на левом запястье, но противник откатился за предел досягаемости. Кунойти одним рывком вскочила на ноги. Такумо совершил крестовой захват ногами за лодыжки, уронив ее на крыльцо. Он слышал глухой удар о доски, но не стал нападать, просто моргал, пытаясь прочистить глаза, с ниндзято наготове.
Симако почувствовала, что рядом что-то лежит, и слегка повернула голову. Одна из карима кунойти с пустыми глазами и кровью на губах неподвижно раскинулась на земле. Симако лежала неподвижно, изображая большую боль, чем испытывала, и, придя в себя, прыжком взлетела на ноги. Под ногами сломалась подгнившая доска, и кунойти, пошатнувшись, упала на клинок Такумо.
* * *
Стук в дверь, резкий, настойчивый, но негромкий, проскальзывал в сон Пэйкера с неторопливостью айсберга. Только через минуту он, гордившийся своей военной реакцией, разлепил глаза и уставился на часы (шторы на окнах были опущены, чтобы избежать любопытных взглядов, и в комнате навеки воцарилась тьма).
Стук не прекращался, и, вырабатывая план действий, Пэйкер прислушался. Мягкий и быстрый. Не полиция. Скорее всего женщина. Он взял с ночного столика любимый пистолет – «дезерт игл» калибра ноль триста пятьдесят семь (несмотря на свою нелюбовь к евреям, Пэйкеру не раз приходилось признать, что они хорошо умеют делать пушки), выполз из кровати, замотался в валявшийся на полу банный халат, сунув пистолет в карман и подскочил к глазку двери. Блондинка, еще симпатичнее той, которая была у него в Вегасе, нервно поглядывала на дверь с другой стороны большими голубыми глазами.
Пэйкер не привык принимать гостей, к тому же на плече у женщины висела сумка, достаточно большая, чтобы спрятать обрез или «узи». Мешковатая зимняя куртка подозрений не вызывала: в конце концов в ноябре снег идет почти каждую ночь. Он снова посмотрел в глазок: что-то в открывшейся картине насторожило его, что-то было неправильно. Девушка постучалась снова. Ее ладонь в варежке издавала звук не громче кошки, приземлившейся на все четыре лапы, вызывая мысль о том, что она стоит здесь уже очень и очень долго.
В том, что ее прислал Хегарти или его босс, сомнений не было. Награда это или наказание, догадаться невозможно. Пэйкер взял пистолет в правую руку и открыл дверь левой.
– Мистер Пэйкер?
– Да?
– Можно мне войти? – Хотя в подъезде было очень холодно, ее голос казался скорее озадаченным и радостным, чем требовательным.
Возможно, предположил Пэйкер, кто-то должен был позвонить и предупредить о ее появлении. Он кивнул, освободил проход, а затем закрыл за ней дверь, не выпуская пистолет из рук. Девушка огляделась и кивнула, увидев его огромный арсенал, а также набор для набивки патронов на кухонной стойке (Пэйкер все равно не умел готовить). Она стянула варежки с рук с непрактично длинными розовыми ногтями и обернулась к нему.
Глупенькое личико с губками Мэрилин Монро и невинными голубыми глазами превратилось в серую, как пистолет, бездну. Пэйкер, только теперь понявший, что на морозе у нее изо рта не шел пар, в выжигающем мозг ужасе опорожнил мочевой пузырь, ощутив стекающую по ногам теплую влагу.
Сакура осторожно взяла Пэйкера за правую руку и вытащила ее из кармана. Будь у нее рот, то, подводя свою беспомощную жертву к кровати и усаживая ее поудобнее, она бы улыбалась. Пару минут, пока она рылась в своей сумке, доставая из нее кончиками розовых ногтей трое женских трусиков, бросала одни под кровать, вторые – на подушку, запихивала третьи в пустую левую ладонь Пэйкера, он сидел спокойно. Затем она вытащила из сумки кольт «питон», наставила дуло Пэйкеру в лоб и вышибла его уже мертвые мозги.
Прыжок в себя
Маг открыл глаза и увидел тени на потолке. Леопард рассыпался на отдельные пятнышки и превратился в карту лунной поверхности, а Венера Виллендорфская выросла и стала четырехрукой богиней Кали, держащей ятаган, скипетр, увенчанный черепом, и отрубленную голову. Он осторожно осмотрелся – кровать и комната, несомненно, принадлежали Кэрол.
Рука была цела, но болела. Осмотрев ее, Маг понял, что, за исключением намотанного на запястье талисмана, на нем нет никакой одежды. Сейчас я посмотрю на пол, и там будет лежать моя одежда, подумал Маг, глядя в потолок.
Он опустил глаза и не увидел ни одежды, ни пола. Там не было ничего: ни цвета, ни света, ни тьмы, не было даже перспективы. Фотограф судорожно ухватился за кровать, которая, к счастью, спокойно стояла на месте, торопливо перекатился на спину, судорожно закрыл глаза и постарался взять себя в руки.
Вспомнить, как выглядела одежда на полу у Кэрол, не удалось: раньше он всегда протягивал руку и шарил под кроватью, пока не находил ее, а потом одевался, не вылезая из-под теплого одеяла как можно дольше. Вспомнились приключения Чарли в Вегасе, за ними последовали тревожные размышления о том, что безопасно воображать, а что нет. Если попробовать представить одежду, что-нибудь наверняка пойдет не так: не совпадет размер, рукава окажутся без манжет, заклинит молния, пуговицы останутся без петель... да мало ли что?
Внезапно пришло в голову, что при должной тренировке можно вообразить джинсы, нормально сидящие на человеческой фигуре. Эта мысль слегка взбодрила, хотя пока у него было не самое подходящее настроение для подобных экспериментов. Вот что важнее: как выглядел пол, пока он его не уничтожил?
Несколько секунд поломав голову, Маг вспомнил, что пол был покрыт паркетом, слегка облезлым, благодаря участию в жизни дома старой бессовестной персидской кошки. Когда он открыл глаза, все было на месте. Опасливо потрогав, он выяснил, что паркет достаточно твердый, постучав, услышал под паркетом опорные лаги. Уже кое-что. А одежда может и подождать.
Пол никуда не делся, и Маг осторожно спустил ноги с кровати, подошел к двери и прислушался: Кэрол не было дома. Он заглянул в гостиную. Все на своих местах. Календарь на кухонной двери демонстрирует новую страницу, ноябрьскую. Заметные через окна крыши соседних домов покрывает снег. Часы показывают десять минут пятого.
Что ж, хорошо еще, что его не перенесло во времени. Маг ощутил смесь облегчения и разочарования. «Я не перенесся во времени, – подумал он, – и все это мне не приснилось. А если приснилось, то я все еще сплю, и мне снится, что я не сплю. Или я... Как бы Данте сказал? Перенесся? Телепортировался?»
Фотограф поежился, скорее от холода, чем от страха. Телепортация, подумал он, роясь в шкафу в поисках халата. Прощай, автостоп, прощайте, аэропорты и автобусные станции. Еда и постель всегда под рукой, если, конечно, трюк удастся снова.
В замке повернулся ключ, и он замер от неожиданности.
* * *
Простое задание и немалые обещанные деньги слегка облегчали нелюбовь к круглосуточному торчанию в грузовичке, хотя, к сожалению, не совсем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28