Джоанна молчала, невидящим взглядом уставившись в окно.
— Я должен сказать тебе правду, Джоанна... Никто никогда не говорил мне, что любит меня. Ты... ты испугала меня.
У нее перехватило дыхание.
— Я испугала тебя?
— Да...
Она повернулась. Недавно такие злобные, ненавидящие глаза смотрели теперь на нее мягко и любяще.
— Не смей говорить мне...
— Джоанна, не знаю, достоин ли я любви...
— Не смей... — Не в силах больше сдерживаться, она заплакала.
— Это правда. Я не стою...
Она прижала кончики пальцев к его губам, не позволяя ему договорить.
— Стоишь... — прошептала она.
Он медленно сомкнул руки у нее на талии и медленно, нежно поцеловал ее. Джоанна вернула ему поцелуй, крепко прижавшись к нему всем телом. Охватившее ее желание вытеснило все мысли, даже тень здравого смысла. Страх, который она испытала днем, исчез без следа.
* * *
Съемка дома № 72 по Гаупт-штрассе проводилась с вертолета, с высоты около пяти тысяч футов. Это была вилла девятнадцатого века, трехэтажная, с гаражом на пять машин позади дома. С правой стороны дома — полукруглый въезд с улицы, с будкой охраны у железных ворот, с левой — теннисный корт с красным песком. Высокая каменная стена вокруг всей территории виллы увита увядшим плющом.
— Есть еще одни ворота, за гаражом. К ним ведет подъездная дорога от служебного входа, — пояснил Нобл, глядя на большой экран телевизора «Сони».
— И им пользуются, — добавил Реммер.
Все четверо сидели в большом видеозале этажом выше камер предварительного следствия в удобных, как в театре, креслах. Осборн, откинувшись на спинку кресла, опирался подбородком на руку и думал о своем. Внизу допрашивали Веру. Его воображение рисовало картину допроса. С другой стороны, что, если Маквей прав и она действительно работает на группу? Что она узнавала у Франсуа для своих хозяев, что передавала им? И каким образом оказался замешанным в это он, Осборн? Что она надеялась узнать у него? Может быть, его встреча с Мерримэном была просто случайным совпадением. Она не могла знать об этом, потому что не видела Мерримэна, пока Осборн не последовал за ней в Париж.
— А эта видеозапись сделана из фургона прачечной, пока водитель относил заказ в дом напротив, — сказал Реммер, глядя на экран, на котором появилось другое изображение. — Здесь всего несколько коротких эпизодов с разных точек. Мы не хотели привлекать к себе внимание, поэтому снимали в основном с вертолета.
На экране снова появился общий план виллы. На въездной аллее стоял лимузин, на лужайке трудился садовник. Больше ничего не происходило.
— Что это? — вдруг произнес Маквей. — Смотрите, какое-то движение у окна на втором этаже. Второе окно справа.
Реммер остановил запись, вернул пленку назад и пустил снова, но уже в замедленном темпе.
— Кто-то стоит у окна, — подтвердил Нобл.
Реммер снова вернул пленку назад. На этот раз он выбрал самый медленный темп и применил специальный оптический прием, чтобы рассмотреть движение в окне.
— Это женщина. Очень плохо видно...
— Можете увеличить фрагмент? — спросил Нобл.
— Конечно. — Реммер в интерком дал указания техникам, вынул кассету и заменил ее другой. Это тоже был общий план виллы, но снятый под другим углом. Снова во втором окне справа мелькнула тень, подтвердив наблюдение Маквея: кто-то действительно стоял у окна и смотрел вниз. Вдруг около будки охранника появился серый «БМВ», притормозил, пока открывались ворота, и двинулся к парадному входу. Из машины вышел высокий мужчина и исчез в доме.
— Есть какие-нибудь предположения, кто это? — спросил Маквей.
Реммер покачал головой.
— Наше расследование обещает превратиться в увлекательнейшую игру, — спокойным тоном произнес Нобл и взял папки с разложенными по алфавиту фотографиями. К этому времени из Бад-Годесберга поступило шестьдесят три фотографии гостей Шарлот-тенбурга из ста. В основном фотографии были сделаны «Поляроидом», были увеличенные фотографии с водительских удостоверений, но были и архивные, и газетные снимки. — Я беру себе с А по F, остальные буквы делите между собой как хотите.
— Давайте сначала посмотрим на него внимательнее. — Реммер перемотал пленку назад, потом переключил скорость воспроизведения. Еще раз, теперь совсем медленно, серый «БМВ» подъехал к дому, притормозил, остановился, вышел высокий мужчина...
— Иисус Христос... — Осборн вскочил.
Маквей повернулся.
— Вы знаете его, доктор?
Реммер снова перемотал пленку и остановил кадр с фон Хольденом, выходящим из машины.
— Это он преследовал меня в парке. — Осборн отвернулся от экрана и посмотрел прямо в глаза Маквея.
— В каком парке? Что вы, черт побери, скрываете?..
— Той ночью, когда я исчез... Я специально отделался от Шнайдера. — Осборн уже не думал, что о нем подумает Маквей, сейчас его это не беспокоило. — Я шел по парку Тиргартен к отелю Шолла. Но по дороге понял, что затея моя не имеет смысла. Мой побег мог сорвать все ваши планы. И я решил вернуться в казино, а этот человек, — он оглянулся и показал на экран телевизора, — оказался вдруг позади меня. У меня в кармане был пистолет. Я испугался и прицелился в него. Тут появился из-за кустов еще один человек. Я велел им идти к черту и побежал как сумасшедший.
— Вы уверены, что это тот самый человек?
— Да.
— Это означает, что они ведут слежку за отелем, — заметил Реммер.
Нобл посмотрел на Реммера.
— Можно еще разок взглянуть, как он входит в дом? С нормальной скоростью, пожалуйста.
Реммер нажал кнопку, и снова на экране появился серый «БМВ». Вот фон Хольден выходит из машины, вот он захлопнул дверцу «БМВ», пересек площадку перед домом и поднялся на несколько ступенек. Кто-то открыл дверь, и фон Хольден вошел внутрь.
Нобл попросил:
— Еще разок, пожалуйста.
Реммер прокрутил эпизод, остановив запись на том месте, где фон Хольден скрывается в доме.
— Сто против одного, что этот человек прошел спецназ, — сказал Нобл. — Специалист по саботажу и терроризму из особых подразделений Советской Армии. Эти ребята сами не замечают, как их военные навыки сказываются на походке, на чувстве равновесия — они словно идут по канату под цирковым куполом. — Нобл повернулся к Осборну. — Если тот человек действительно следил за вами в парке, вы просто счастливчик, что можете сидеть здесь с нами и рассказывать об этом. — Он перевел взгляд на Маквея и Реммера.
— Если Либаргер остановился в этом доме, вполне возможно, что наш приятель из службы безопасности у них в организации большой человек.
— Кроме того, он может охранять и Шолла, — сказал Реммер.
— Или выполнять особые задания. — Маквей напряженно всматривался в лицо фон Хольдена на экране.
— Следить за нами, например? — предположил Нобл.
— Не знаю. — Маквей неуверенно покачал головой, потом посмотрел на Реммера. — Увеличь его лицо, может, узнаем, кто он? Привяжем еще один красный флажок на линии...
Зазвонил телефон, стаявший около Реммера.
— Да, — произнес он, сняв трубку.
Было пятнадцать минут третьего, когда они приехали на место преступления. Берлинская полиция уже оцепила квартал. Детективы из отдела убийств стояли в стороне, когда Реммер провел своих спутников через магазин антиквариата на Кант-штрассе в подсобное помещение.
На полу лежала Каролина Хеннигер, прикрытая простыней, рядом — ее одиннадцатилетний сын Иоганн. На его тело тоже была наброшена простыня.
Реммер опустился на колени и откинул простыни.
— Боже мой... — выдохнул Осборн.
Маквей наклонился и бережно укрыл мальчика.
— Да уж, — сказал он, глядя в упор на Осборна. — Боже мой.
И мать, и сын были убиты одинаково — выстрелом в голову.
Глава 111
Через три часа, в 3.55, Осборн стоял у окна старинного отеля «Мейнеке», глядя вниз, на город. Как и остальные, он старался отвлечься от ужасной картины, которую они увидели только что на Кант-штрассе, и сосредоточиться на том, что им предстояло совершить. Сейчас все внимание должно быть сконцентрировано на Шолле, только на Шолле. Все остальные мысли нужно было гнать прочь.
Что стояло за Каролиной Хеннигер, почему от нее и ее сына группа решила избавиться таким способом? Что она знала? Вставал и другой вопрос, который легко читался в глазах Маквея: если бы накануне они не нанесли визит Каролине Хеннигер, были бы теперь живы она и ее сын? Но и этот жгучий вопрос следовало отодвинуть на второй план.
Осборн пошел в ванную и ополоснул лицо и руки. Им пришлось перенести штаб-квартиру операции в отель «Мейнеке» после того, как на седьмом этаже в новом крыле отеля «Палас» обнаружили труп — как раз в том номере, из которого лучше всего просматривались окна их номера. Специальная бригада техников из Бад-Годесберга выбрала им новый отель.
Отель «Мейнеке» состоял из одного-единственного здания, и попасть на верхние этажи можно было только на тарахтящем лифте, обслуживавшем весь отель. Незнакомцу или даже другу было не пробиться через двойной заслон — посты детективов в вестибюле внизу и наверху, около лифта, которые были под наблюдением бригад Литтбарского и Шнайдера. Освободившись от забот о собственной безопасности, Маквей и его коллеги погрузились в размышления о происходящем.
Каду.
Он снова вынырнул на поверхность, оставив Ноблу сообщение в Скотленд-Ярде, что он — загадка из загадок! — находится в Берлине. Он сказал также, что находится в крайне тяжелом положении и очень важно, чтобы он как можно скорей связался с Ноблом и Маквеем, и что через час он перезвонит.
Маквей не знал, что и думать. Он заметил косой взгляд Осборна, когда в очередной раз зачерпнул пригоршню поджаренных орешков из прозрачного пластикового мешочка.
— Знаю, знаю. Слишком много жира, слишком много соли. Все равно я не могу себе отказать в этом удовольствии. — Любовно осмотрев лоснящийся орешек, Маквей отправил его в рот. — Если Каду говорит правду и группа действительно у него на хвосте, тогда он и впрямь попал в переделку, — проговорил он с полным ртом. — Если Каду лжет, значит, он работает на них. Тогда он получил задание обманом заманить нас туда, где с нами можно...
Стук в дверь оборвал его на полуслове. Вставая, Реммер вытащил из кобуры револьвер и подошел к двери.
— Кто?
— Шнайдер.
Реммер открыл дверь, и вошел Шнайдер, за спиной которого стояла привлекательная брюнетка тридцати с небольшим лет, рослая, крупная. Щуплый Шнайдер выглядел рядом с ней мальчишкой. Уголки ее покрытых бледной помадой губ были чуть приподняты, и поэтому казалось, что она все время улыбается. У нее в руках была большая папка.
— Это лейтенант Кирш, — сказал Шнайдер, — из команды компьютерщиков.
Кивнув Реммеру, лейтенант Кирш посмотрела на остальных и заговорила по-английски:
— Очень рада, что могу быть вам полезна. Человек за рулем «БМВ» — это Паскаль фон Хольден, директор службы безопасности европейских инвестиций Шолла. Сейчас мы собираем о нем информацию.
Открыв папку, она достала две черно-белые глянцевые фотографии размером 8x10, сделанные с увеличенного фрагмента видеозаписи дома № 72 по Гаупт-штрассе. На первой фотографии — фон Хольден, выходящий из машины. Фотография оказалась нечеткой, с небольшой рябью, но черты лица видны были отчетливо. На второй фотографии, тоже не очень качественной и еще менее контрастной, можно было различить лицо моложавой темноволосой женщины, стоящей у окна.
— С женщиной дело обстояло несколько сложнее, но сейчас с помощью ФБР мы получили полную информацию, — продолжала лейтенант Кирш. — Это американка. Дипломированный врач-терапевт. Ее зовут Джоанна Марг. Приехала из Таоса, Нью-Мексико.
— Образцовая полицейская работа, верно, Маквей? — Нобл восторженно поднял брови.
— Скорее удача, — улыбнулся Маквей.
Увеличенные фрагменты видеозаписи были посланы в департамент полиции Берлина и Цюриха, а по его просьбе — дополнительно еще и Фреду Хенли из ФБР в Лос-Анджелес. Это был выстрел наугад, но Маквей рассудил, что если Либаргер приехал в Берлин и остановился в доме на Гаупт-штрассе, то вся свита должна быть при нем. И теперь, когда личность женщины у окна установлена, его предположение подтвердилось. Верен и обратный ход рассуждений: если в доме врач Либаргера, то и сам Либаргер там.
— Danke, — сказал Реммер, и лейтенант Кирш и Шнайдер вышли из комнаты.
С глухим шипением включилось отопление. Маквей внимательно изучил сначала одну фотографию, потом вторую, запоминая внешность мужчины и женщины, изображенных на них, потом протянул снимки Ноблу и отошел к окну. Он пытался поставить себя на место Джоанны Марш. О чем она думала, стоя у окна? Что она знает о происходящем? И что могла бы рассказать им, если бы им до нее удалось добраться?
Либаргер — тут Маквей согласился с Осборном — это ключ ко всему. Самое удивительное, что, хотя им удалось получить фотографию женщины, сопровождавшей Либаргера, и установить ее личность с помощью организации, охватывающей своей сетью полмира, в их распоряжении был один-единственный снимок самого Либаргера, который прислал им Бад-Годесберг — крошечная черно-белая паспортная фотография четырехлетней давности. Все. Никаких других фотографий не имелось... В это трудно было поверить. Такая значительная фигура, как Либаргер, должна была бы быть объектом постоянного внимания прессы. Его фотографии должны были пестреть в газетах, в журналах, в разных специальных изданиях, альбомах. И тем не менее факт остается фактом — никаких других фотографий Либаргера не существует. Просто необъяснимо! Подарком судьбы для них были бы отпечатки пальцев Либаргера, но, судя по истории с фотографиями, искать их в архивах было бессмысленно. Определенно, Элтон Либаргер был одним из самых засекреченных, самых охраняемых людей в цивилизованном мире.
Маквей посмотрел на часы. 4.27.
Оставалось немногим более получаса до их встречи с Шоллом. И единственная возможная зацепка — Салеттл, точнее, если Маквей успеет встретиться с Салеттлом и получить от него какую-нибудь информацию до начала встречи с Шоллом. Возможно, им могла бы помочь Каролина Хеннигер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77