— При всем уважении к Франции и к вам лично, — говорил между тем «ковбой», — мне нужно взять Осборна. Хочу потолковать с ним о Мерримэне. О Жане Па-каре. О наших безголовых покойничках. Конечно, вы можете сказать: «У вас был шанс, и вы его упустили». Ничего, я хочу попробовать еще разок. Я все понимаю и про деликатность, и про тактичность, но добыть этого сукина сына Осборна можно только через Веру Моннере, и мне совершенно наплевать, с кем там она трахается! Compenez-vous?
Глава 47
Полчаса спустя оба они сидели в неприметном «форде» Лебрюна, напротив дома № 18 по набережной Бетюн, где проживала Вера Моннере.
Даже в час пик от полицейского управления сюда можно было добраться за пять минут.
В полдвенадцатого (то есть четверть часа назад) Маквей и Лебрюн вошли в подъезд и поговорили с швейцаром. Он сказал, что мадемуазель Моннере ушла. Маквей спросил, могла ли она вернуться к себе каким-нибудь другим путем. Да, через черный ход, по лестнице для слуг, но это совершенно невероятно.
— Мадемуазель не пользуется лестницей для слуг, — с неподражаемым апломбом заявил швейцар.
— Спросите у него, могу ли я отсюда позвонить в ее квартиру? — попросил Маквей у своего коллеги.
— Можете, месье, — ответил швейцар по-английски. — У госпожи Моннере внутренний номер — 2-4-5.
Маквей набрал номер, подождал, потом повесил трубку.
— Нет дома или не подходит. Пойдем?
— Минутку. — Лебрюн протянул швейцару карточку. — Когда она вернется, пусть позвонит мне. Спасибо.
* * *
Маквей посмотрел на часы. Без пяти двенадцать. В окнах Веры Моннере света не было.
— По-моему, согласно вашим американским методам, нам следует туда вломиться, — усмехнулся Лебрюн. — Тихонечко подняться по черной лестнице, поковырять в замке булавкой, да?
Маквей взглянул на Лебрюна и очень серьезно спросил:
— В каких вы отношениях с Интерполом?
Настало время поговорить об информации, которую сообщил Бенни Гроссман.
— В таких же, как и вы, — улыбнулся Лебрюн. — Прикреплен от парижской полиции к делу об обезглавленных трупах.
— Дело Мерримэна-Канарака к этому отношения не имеет, так?
Лебрюн не понимал, к чему клонит Маквей.
— Так. В этом случае Интерпол просто помог нам обработать смазанный отпечаток пальца.
— После этого вы попросили меня связаться с нью-йоркской полицией, и там я получил очень странную информацию.
— О Мерримэне?
— Не только. Выяснилось, что Интерпол через свое вашингтонское представительство послал запрос на Мерримэна еще за пятнадцать часов до того, как вам сообщили о реставрированном отпечатке.
— Что-что?
— То, что слышали.
Лебрюн покачал головой.
— Штаб-квартире Интерпола досье Мерримэна ни к чему. Интерпол не ведет самостоятельных расследований, а лишь координирует действия и передает информацию.
— Я долго ломал над этим голову, пока добирался сюда из Лондона. Что же выходит? Интерпол запрашивает и получает конфиденциальную информацию еще до того, как сообщить следственной группе о реставрации отпечатка. При этом о полученных сведениях вам даже не говорят. А если бы мы сами не вышли на Мерримэна? Допустим, мне скажут, что у Интерпола свои методы работы. Или что им вздумалось проверить, насколько эффективно мы с вами действуем. Компьютер у них что-то напутал или я там не знаю что. Я бы принял это на веру и не стал бы задавать лишних вопросов. Если б не одно обстоятельство: мы выуживаем нашего Мерримэна, несостоявшегося покойника двадцатилетней давности, из Сены, и он буквально нашпигован свинцом. Непохоже, что ревнивая жена будет палить из автомата «хеклер-и-кох», а?
Лебрюн недоверчиво покачал головой.
— Неужели вы хотите сказать, что кто-то из сотрудников Интерпола узнал про Мерримэна раньше нас, выследил его и убрал?
— Пока я говорю лишь, что кто-то в Интерполе знал о Мерримэне почти за сутки до нас. Отпечаток вывел на имя, имя на досье. Возможно, какая-то хитрая компьютерная программа сопоставила покойника Мерримэна с живым и здоровым Канараком. Дальнейшее произошло очень быстро.
— Но зачем убивать человека, который и так давно считается мертвым? И к чему такая спешка?
— Это уж вы мне объясните. Мы находимся в вашей стране, не в моей.
Маквей мельком взглянул на окна — по-прежнему темно.
— Спешили, потому что боялись, не наболтает ли он нам лишнего, — сказал Лебрюн.
— Вот и я так думаю.
— Но через двадцать лет? Чего они так боялись? Может быть, Мерримэн располагал компрометирующими материалами на кого-то из больших людей?
— Возможно, я псих, но я все-таки скажу, — помолчав, начал Маквей. — Убийство произошло у нас под носом, в Париже. Возможно, убийство человека, которого мы искали, — чистое совпадение. Но я не исключаю, что это не первое убийство подобного рода. Предположим, существует некий список старых врагов какой-то организации. Всякий след, всякий отпечаток пальца пропускается через архив Интерпола, и если оказывается, что под колпак попал кто-то из списка — кому надо дают сигнал. Представляете, какой мощный источник информации Интерпол?
— Вы хотите сказать, что у некоего преступного синдиката есть свой человек в Интерполе?
— Я же говорю: возможно, я псих.
— И Осборн принадлежит к этому синдикату?
Маквей улыбнулся.
— Не поймаете. Я могу высказывать любые гипотезы, но обвинений без доказательств не выдвигаю. Пока у нас ничего конкретного нет.
— И все же хорошо было бы начать с Осборна.
— Именно поэтому мы тут и торчим.
— И еще неплохо бы установить, кто из сотрудников Интерпола послал запрос на досье Мерримэна, — чуть улыбнулся Лебрюн.
Маквей насторожился: на набережную свернула машина, светя желтыми фарами. Это было такси. Оно остановилось у подъезда, швейцар вышел навстречу с зонтом в руке. Из такси вылезла Вера Моннере, спряталась под зонт и вместе со швейцаром зашагала к подъезду.
— Идем? — спросил Лебрюн и сам себе ответил: — Да, идем.
Маквей положил ему руку на плечо.
— Mon ami, на свете много автоматов «хеклер-и-кох» и много парней, которые умеют ими пользоваться. Советую вам проявить максимум осторожности, запрашивая штаб-квартиру в Лионе.
— Альберт Мерримэн был преступник и по уши в грязи. Неужели вы думаете, что они осмелятся убить полицейского?
— На это я вам вот что скажу. Съездите в морг, пересчитайте дырки в трупе Мерримэна и тогда уж рассуждайте, осмелятся они или нет.
Глава 48
Вера ждала лифт, когда в вестибюле появились Маквей и Лебрюн.
— Вы, должно быть, инспектор Лебрюн, — сказала она мужчине с сигаретой. — Никто из американцев уже не курит. Швейцар передал мне вашу карточку. Чем могу помочь?
— Да, я Лебрюн. — Инспектор смущенно бросил сигарету в урну.
— Parlez-vous anglais? — спросил Маквей. Ему было ясно, что дамочка отлично знает, кто они и зачем пришли, а время позднее, за полночь, пустую болтовню разводить некогда.
— Да, — ответила Вера, разглядывая американца.
Лебрюн представил его:
— Мистер Маквей из американской полиции, откомандирован в Париж.
— Очень приятно, — сказала она.
— Полагаю, вы знакомы с доктором Осборном, — сразу перешел к делу Маквей.
— Да.
— Когда вы видели его в последний раз?
Вера перевела взгляд с одного полицейского на другого.
— Я думаю, нам лучше поговорить у меня в квартире.
Лифт был старый, тесный, но зато весь выложен сияющей медью — как будто едешь в зеркальной шкатулке. Вера нажала кнопку, дверь закрылась, и кабина со скрипом поползла вверх. Все молчали. На Маквея не произвели впечатление ни красота, ни хладнокровие женщины. Чему тут удивляться, если она любовница премьер-министра? Должно быть, прошла неплохую выучку. Но то, что она сама пригласила их к себе, было смелым ходом. Давала им понять, что ей скрывать нечего. А это означает только одно: если Осборн и был здесь, то теперь его здесь нет.
Лифт поднялся до третьего этажа и остановился. Вера открыла дверь, первой вошла в коридор.
Четверть первого ночи. Сорок минут назад она накрыла одеялом обессиленного Осборна, включила электрокамин и покинула потайную квартирку. Узкая крутая лестница вывела ее на четвертый этаж, откуда открывалась неприметная дверца на черную лестницу.
Вера в нерешительности остановилась. Что, если полиция снова к ней наведается, ведь Осборна они так и не нашли? При первом их визите она сказала, что уходит, и вполне возможно, они установили за подъездом наблюдение. Что будет, если она вдруг чудодейственным образом вновь окажется дома? Полиция наверняка решит обыскать здание. Убежище достаточно хорошо замаскировано, но у полицейских могут оказаться родственники или знакомые, когда-то участвовавшие в Сопротивлении и знающие о подобных тайниках.
На всякий случай Вера решила проявить осторожность: вышла через черный ход и из автомата позвонила швейцару. Филипп подтвердил ее опасения и прочел по карточке имя и должность Лебрюна. Вера попросила его держать язык за зубами, а сама отправилась к ближайшей станции метро. Доехала одну остановку до Сюлли-Морлан, взяла такси и вернулась на набережную Бетюн. Операция заняла полчаса.
— Прошу, господа, входите, — сказала она, включая свет в прихожей, и пригласила их в гостиную.
Маквей осмотрелся. Слева, кажется, дверь в столовую; справа и впереди еще две двери. Повсюду антикварная мебель и восточные ковры. Даже дорожка в коридоре явно восточного происхождения.
Гостиная была просторная, вытянутая в длину. На стене огромная афиша в золотой раме в стиле модерн начала века. Сразу видно, что оригинал. Длинный белый диван, старинное кресло с резными ножками и подлокотниками цветного дерева, точно попавшие сюда из постановочного реквизита сказки «Алиса в стране чудес», только не бутафорские, а подлинные, настоящее произведение искусства.
Впрочем, невзирая на эту причудливую обстановку, вещей в комнате было немного. Роскошные обои — золото с серебром — непонятным образом сохранили свежесть, что в пыльном и загазованном городе почти невероятно. Потолок белый, недавно выкрашенный. У квартиры такой вид, будто за ней очень хорошо ухаживают.
Маквей подошел к окну, увидел внизу «форд» Лебрюна. Итак, из квартиры было отлично видно, как напротив подъезда останавливается автомобиль, из которого никто не выходит.
Вера включила несколько ламп и торшеров и вернулась к посетителям.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить?
— Если не возражаете, мисс Моннере, я бы хотел сразу перейти к делу, — сказал Маквей.
— Разумеется. Прошу садиться.
Лебрюн опустился на белый диван, Маквей остался стоять.
— Эта квартира принадлежит вам? — спросил он.
— Моей семье.
— Но вы живете одна?
— Да.
— Сегодня вы видели Пола Осборна. Вы забрали его из гольф-клуба под Верноном.
Вера сидела в своем разноцветном кресле и смотрела Маквею прямо в глаза. Он знал — она слишком умна, чтобы отпираться.
— Да, это так, — спокойно ответила Вера.
Молодая, красивая женщина, готовится к врачебной карьере. Зачем она рискует будущим, покрывая Осборна? Или здесь есть какие-то неизвестные Маквею обстоятельства, или она не на шутку влюблена.
— Когда полицейские задали вам тот же вопрос несколько ранее, вы ответили, что не видели Осборна.
— Ответила.
— Почему?
Вера посмотрела на Лебрюна, потом снова на Маквея.
— Честно говоря, я была напугана и не знала, как поступить.
— Он в это время находился в квартире, не так ли? — напирал Маквей.
— Нет, — холодно ответила Вера.
Им будет трудно уличить ее во лжи. А скажи она правду, пришлось бы отвечать на вопрос, где Осборн сейчас.
— Значит, можно осмотреть квартиру? — спросил Лебрюн.
— Ради Бога.
Она убрала все следы — окровавленные полотенца и простыню отнесла на чердак, инструменты простерилизовала и положила на место.
Лебрюн вышел из гостиной, закурив на ходу сигарету.
— И чем же вы были напуганы? — спросил Маквей, усаживаясь напротив Веры.
— Осборн был ранен. Он несколько часов провел в воде.
— А известно ли вам, что он убил человека по имени Альберт Мерримэн?
— Пол никого не убивал.
— Это он вам сказал?
— Я же говорю вам, он ранен. Огнестрельное ранение. Стрелял тот же человек, которой убил Мерримэна. Пуля вошла в верхнюю часть ноги, сзади.
— Это правда?
Вера выразительно посмотрела на него, потом встала и подошла к письменному столу. Вернулся Лебрюн и на вопросительный взгляд Маквея отрицательно покачал головой. Вера достала что-то из ящика и вернулась.
— Вот, смотрите. — Она дала Маквею пулю, извлеченную из раны.
Детектив взял пулю двумя пальцами.
— Кажется, девятимиллиметровая, с закругленным наконечником, — сказал он Лебрюну.
Тот кивнул. Пуля была похожа на те, которыми изрешетили Мерримэна.
— Где вы извлекли пулю? — спросил Маквей. Главное — не мудрить, чем проще, тем лучше, сказала себе Вера.
— На обочине дороги, когда мы ехали в Париж.
— Какой дороги?
— Не помню. Он истекал кровью, бредил, и я была очень встревожена.
— Где он сейчас?
— Не знаю.
— Я смотрю, вы вообще мало что знаете.
Вера выдержала его взгляд.
— Я хотела привезти его сюда, а еще лучше в больницу. Но он не согласился. Боялся, что убийца идет по его следу. В больнице убить человека было бы не слишком трудно. А ко мне он не хотел, чтобы не подвергать меня риску. Рана у него неопасная. Как врач Пол это понимает...
— Как же вы обошлись без воды? Без стерилизации?
— Я всегда вожу с собой кипяченую воду в термосе. Многие так делают. В Америке, насколько мне известно, тоже.
Маквей и Лебрюн выжидательно молчали.
— Я высадила его в четыре часа на Монпарнасе и очень об этом жалею.
— Куда он собирался отправиться? — спросил Маквей.
Вера пожала плечами.
— Этого вы тоже не знаете.
— Он не хотел мне говорить, не хотел впутывать меня еще больше.
— Он мог идти?
— У него палка. Самодельная, но идти с ней можно. Пол, в общем, чувствовал себя неплохо. Такие раны заживают быстро.
Маквей встал и подошел к окну.
— Где вы были сегодня вечером? — спросил он и резко обернулся к ней.
До этого момента американец держался деловито, но доброжелательно. Теперь его тон вдруг переменился, стал жестким, даже грубым, будто он поймал ее с поличным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77