Рядом с ним не было друга, который мог бы помочь, направить его — как Фло направляла Шарлотту, — и его наверняка предупредили, чтобы он держался подальше от других шахтеров, так что ему неоткуда было ждать ни слов одобрения, ни верного совета. Любопытно, не возникало ли у самих шахтеров вопроса, почему «Джейксон» держится и ведет себя как-то странно? Хотя, если столь необузданный тип, как Джейксон, желал побыть в одиночестве, кто бы осмелился приставать к нему с расспросами?
Оказавшись впервые в шахте, человек часто настолько боится, как бы его лампа не погасла, что прибавляет огня до тех пор, пока кто-нибудь не прикрикнет на него: «Притуши лампу!» Тогда новичок шарахается в противоположную крайность и уменьшает пламя настолько, что лампа действительно гаснет и он остается в темноте. Не чиркнул ли Мэйпоул в такой ситуации спичкой? Что мешало ему так поступить? И разве не мог он поддаться искушению самому произвести взрыв? Джейксон накануне заготовил шурфы под предстоящие подрывы. Жестянка Смоллбоуна с подготовленными зарядами стояла у Мэйпоула под ногами. Не попробовал ли викарий опустить одну из этих трубочек с порохом в отверстие? И не попытался ли протолкнуть ее туда острием собственной кирки, вместо того чтобы взять специальный, не высекающий при ударах о камень искр медный прут, которым пользуются подрывники?
Существует еще и такое явление, как самопроизвольные взрывы. От выделяемого добываемым углем тепла могут взорваться метан или смесь воздуха с постоянно висящей в нем пылью. Всякое бывает.
Вероятнее всего, однако, полагал Блэар, произошло следующее: осторожный и дисциплинированный Мэйпоул не устраивал никаких экспериментов, а просто бил кайлом по угольному пласту и вдруг услышал свист вырывающегося наружу газа. Тогда он инстинктивно, как любой порядочный человек — каким Мэйпоул и был, — помчался предупредить всех остальных, кто работал в забое. Чего, как справедливо заметил представитель горной инспекции, ни за что не сделал бы ни один опытный шахтер: на бегу встречный поток воздуха отклоняет пламя и оно, выбиваясь из-под защитной сетки лампы, может соприкоснуться с тем самым газом, от которого пытается убежать человек.
Видимо, именно это и случилось. Не ведавший о подобных тонкостях Мэйпоул попытался предупредить остальных об опасности. Возможно, они и сами почувствовали запах газа, увидели бегущего к ним с лампой Мэйпоула и кричали ему, чтобы он остановился. Но одного маленького голубого язычка пламени, чуть выбившегося из-под защитной сетки лампы, оказалось достаточно. Сила, вырвавшая сетку и раздавившая саму лампу, словно пустую жестянку, поставила в центр взрыва именно Мэйпоула и никого другого. Осталось ли от него хоть что-нибудь? Разве что атомы, мельчайшие частицы, где и червям-то есть нечего. К тому же на такой глубине червей нет, как заметила тогда Роза Мулине.
Мэйпоул цитировал в своем дневнике Иова: «Я хожу почернелый, но не от солнца… Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара». Что ж, предсказание сбылось, только Мэйпоул прихватил с собой еще семьдесят шесть человек. А когда герои-спасатели Смоллбоун и Джейксон нашли лампу Мэйпоула, то замуровали ее навечно и выцарапали тот же самый номер — 091, — на лампе, принесенной с собой Джейксоном, так что сама система учета выдачи ламп доказывала: судьба каждого человека известна, пропавших нет.
Блэар засунул найденную лампу в свой рюкзак и пополз по камням назад в забой. Там он поднялся на ноги. Теперь, черный с ног до головы, словно угольная палочка для рисования, он выглядел как настоящий шахтер. Блэар, однако, не чувствовал себя из-за этого ущемленным, скорее испытывал грусть от сознания того, как много у него общего с этими людьми.
Спотыкаясь, он побрел к главной дороге, ориентируясь на то, чтобы воздух дул ему в лицо. После атмосферы метана даже скверный воздух штольни казался ему сладким. Блэар поднимался по шедшей вверх штольне, направляясь к месту разворота вагонеток, когда вдруг почувствовал, что рельсы у него под ногами завибрировали. Сперва он подумал, что причина этого — произошедшее где-то обрушение породы; но тут до него донесся скрежет металлических колес по рельсам. Где-то пришел в движение невидимый ему пока состав вагонеток.
Такой состав из нескольких свободно соединенных друг с другом цепями железных вагонеток весил около полутонны и при первом же толчке начинал медленно, как бы в полусне, и неуправляемо двигаться. Блэар подался назад и принялся быстро осматриваться в поисках места, где можно было бы пропустить вагонетки. Он слышал, как состав выкатился на прямой отрезок пути, пошел ровнее и принялся набирать скорость. Сам Блэар не в состоянии был набрать скорость. Под грузом рюкзака и с бинтами на грудной клетке, он ковылял по шпалам, стараясь обогнать тусклый свет своей лампы. Рельсы у него под ногами гудели. Сорвавшиеся с места составы — распространенная причина несчастных случаев и жертв в шахтах: набрав скорость, вагонетки силой своей инерции сносили или тащили за собой все, что попадалось им на пути. Вагонетки показались в штольне: они приближались к началу уклона, цепи грохотали, состав целиком заполнял собой низкую штольню. Блэар едва успел нырнуть в нишу безопасности, как сцепка, чуть не сбив его с ног, прогрохотала мимо в сторону забоя, при этом первая вагонетка зацепила его за каблук.
Когда грохот вагонеток затих вдали, Блэар услышал ритмичный скребущий звук, будто точили нож. Одним глазом он выглянул из укрытия. В позе конькобежца и в ореоле желтого света, с лампой в одной руке и кайлом в другой, на металлических набойках клогов по рельсу скользила под уклон какая-то фигура.
Блэар отпрянул назад, и мимо него, спиной к укрытию, проехал Билл Джейксон с повязанным вокруг шеи шелковым шарфиком. Опираясь на одну ногу и балансируя на рельсе, он отталкивался другой, из-под клогов у него летели искры, сыпавшиеся вниз: казалось, комета пытается пробуриться через землю. Блэар ощутил сильное жжение и понял: он остался незамеченным только потому, что лежал на собственной лампе. Повернувшись назад к рельсам, он похлопал по месту, где в пиджаке образовался обугленный дымящийся кружок. До клети ему оставалось уж только полпути, Блэар мог добраться до нее значительно быстрее, чем успел бы вернуться из забоя Билл. Однако только Блэар преодолел подъем и очутился у его начала, как услышал за спиной стук клогов человека, преследующего его легкой походкой. Значит, Джейксон и не намеревался идти в забой. Он просто выманил Блэара из укрытия.
— Роза говорила, ты опять с ней виделся! — окликнул издали Билл. — Ну-ка, расскажи мне об этом!
Убежать от Джейксона на том расстоянии, что оставалось до клети, или же спрятаться от него не было ни малейшей возможности. Лампа Блэара служила Биллу прекрасным ориентиром, однако погасить ее и остаться в полной темноте, фактически слепым, он тоже не мог, Блэар представил себе взаимное расположение «главной дороги», где он стоял, «обратной дороги» и коротких боковых переходных туннелей, соединявших между собой две главные штольни. Вход в ближайший боковой туннель был закрыт парусом, чтобы воздух дул по прямой. Блэар нырнул под экран и проскользнул через туннель на «обратную дорогу».
Спустя всего несколько мгновений его настиг голос Билла:
— Неплохой финт; но тебе не кажется, что шахту я знаю лучше, чем ты?
По «обратной дороге» шел путь для возвращавшихся порожняком вагонеток и дул в сторону вентиляционной печи отработанный воздух. Направляемый брезентовыми экранами, отдающий техническим маслом ветер подталкивал Блэара в спину. Продвигаясь вперед, Блэар ставил паруса поперек штольни, чтобы Биллу не был виден свет его лампы. Разворачивая очередную раму, он налетел головой на низкий поперечный брус с такой силой, что некоторое время не мог сообразить, в какую сторону идти дальше. Ощутив за ухом что-то мокрое, он понял, что разошелся один из швов на голове.
— Единственное, что от тебя требовалось, — это оставить нас в покое, — снова окликнул Билл.
Блэар поспешно, как только мог, продвигался вперед, слыша, как позади Джейксон крушил поставленные им поперек дороги экраны. Нырнув в следующий боковой туннель, Блэар снова оказался на «главной дороге». Через другие боковые туннели ему было слышно, что Билл бежит по параллельной «обратной дороге». Единственным преимуществом Блэара было то, что ботинки не производили такого шума, как клоги; впрочем, преимущество это практически ничего не давало. Еще немного, и Джейксон снова окажется на «главной дороге».
На рельсах стояла одинокая вагонетка. Блэар уперся в нее и подтолкнул под уклон, в сторону забоя. Оглянувшись через плечо, он увидел, что выше него по «главной дороге» появился свет; это была лампа Билла.
Блэар поставил свою лампу в вагонетку, отпустил ее, а сам, пригнувшись, нырнул в сторону. Угол наклона был слабым, вагонетка не набирала скорость, но, с другой стороны, и не останавливалась. Отсветы лампы Блэара заплясали по кровле штольни. Вслед за вагонеткой, преследуя ее, по рельсу под уклон энергичными грациозными махами конькобежца прокатил Билл.
Спотыкаясь в темноте, Блэар через боковой туннель перебрался на «обратную дорогу» и зажег «бычий глаз», что лежал у него в рюкзаке. Спичка ярко вспыхнула, узкий луч фонаря, подпитываемого примешанным к воздуху метаном, ударил далеко.
Пройдя с сотню футов, Блэар решился вернуться на «главную дорогу». Ноги у него были тяжелые, будто налитые свинцом, легкие шипели, как продырявленные меха. Но усиливавшаяся вонь стойл казалась ему сладкой, а уже видневшаяся впереди тусклая лампа, что стояла на бадье с песком, — свечой спасительного убежища. Клеть, словно поджидая его, стояла внизу.
Он услышал, что по «главной дороге» возвращался, вне себя от злости, Билл. Каким образом тому удалось так быстро нагнать вагонетку и вернуться, Блэар не мог понять, тем не менее Биллу это удалось. Блэар вошел в клеть и рванул за сигнальную веревку.
Клеть дернулась и пошла вверх, и в этот момент из штольни выскочил и полетел мимо стойл мчавшийся что было духу Билл. По глазам Джейксона Блэар видел, что тот нацеливается вспрыгнуть в уже начавшую подниматься клеть, однако в последнее мгновение понял, что не сумеет, и вместо этого перемахнул по инерции всю ширину шахтного ствола.
Блэар обессиленно опустился на пол уже набравшей скорость клети, держа на коленях рюкзак и лампу. Луч его фонаря выхватывал с открытой стороны клети смазанное мелькание сырого неровного камня; и хотя Блэар знал, что поднимается на шахтный двор, где, кроме угля и отвалов породы, ничего нет, ему казалось, что он уже чувствует запахи травы и деревьев.
Клеть начала замедлять движение, и Блэар с трудом встал на ноги. Торможению, казалось, не будет конца. Наконец клеть дернулась и остановилась, взгляду Блэара открылась блестящая, как поверхность озера, россыпь огней, в лицо ему подул настоящий свежий ветер. Во дворе, похожие на сфинксов, сгрудились замершие паровозы. Серп луны висел над вершиной копра, словно флаг.
Блэар шагнул на платформу, и в этот момент выскользнувший из-за опоры копра Смоллбоун ударил его лопатой.
Блэар, распростершись, лежал на спине, к горлу его плотно прижималось острие лопаты, другой конец которой был в руках у Смоллбоуна.
— Никогда не охотился с хорем? — спросил Смоллбоун. — Овчинка выделки не стоит. Они хуже уголовников. Хорь преследует кролика до самой дальней части норы, а там сжирает его. Его же не за этим туда посылают, верно? Если поводок обрывается, надо начинать быстро раскапывать нору лопатой, иначе самому на ужин ничего не достанется. Так вот, ты сегодня мой кролик, а Билл сейчас поднимется.
Канат над головой быстро наматывался на барабан. Блэару не было видно, много ли еще осталось, потому что при каждом его шевелении Смоллбоун сильнее прижимал острие лопаты к его горлу. У ног Смоллбоуна валялись раскрытый рюкзак Блэара и все его содержимое.
— Еще в самый первый раз, когда ты полез в нору вместе с Джорджем Бэтти, я сказал Биллу: этот тип вернется. Билл мне не поверил. Он не умен, Билл; но хорош собой, просто явление природы. И его Роза тоже. Я более предусмотрительный человек, как и ты, но приходится принимать людей такими, каковы они есть.
Блэар застонал, поддержав таким образом разговор.
— Роза пересказала нам, что она говорила тебе, — продолжал Смоллбоун. — Подозрительным людям таких вещей лучше не знать. Повезло нам, что мы сюда вовремя заявились, верно? И мне повезло, когда вся шахта взлетела к черту: я тогда отошел от забоя передохнуть. Знаешь, люди всегда меня просто поражали, удивительные они существа. На меня Роза не очень действует, а вот Билла она может убедить в чем угодно. Они как Самсон и Далила. Я бы ни за что не позволил Мэйпоулу занять место Билла, но Розе очень нравилось проводить деньки в богатом доме, предоставленной самой себе, и когда Мэйпоул разнюхал, что именно происходит, Роза испугалась, что он выдаст ее и мисс Хэнни. Мы ничего плохого не делали. Ни один из нас. Единственное, что мы сделали, это помогли проповеднику ощутить вкус настоящего мира.
— Он не был к этому готов, — прошипел из-под лопаты Блэар.
— Тут ты прав. Единственное, о чем я его просил, это посидеть тихо и спокойно, пока я вздремну. По-моему, это не очень обременительно. А теперь ты понимаешь, в каком положении мы оказались. Билл, Роза и я — все мы не сделали ничего плохого, но семьдесят шесть трупов повесят на нас. Даже миссис Смоллбоун не станет за меня молиться, а она, можешь мне поверить, готова молиться за кого угодно. Видит Бог, мы пытались предостеречь тебя, чтобы ты не лез в это дело.
— Как Силкока?
— Там схалтурили. Он прицепился к Харви после пожара, прямо впился в него, а кто знает, что мог порассказать ему Харви в том состоянии, в каком он находился. Как выяснилось уже потом, ничего не рассказал. И Силкок не утонул. Так что никому никакого вреда.
— А Твисс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59