Был субботний день, и до премьеры оставалось две недели. Руди постоянно кричал на нее, и последние недели были для нее адом. Сегодня Руди назначил Джине и Мэтью дополнительную репетицию, чтобы поработать над сценой на балконе. Джине уже хотелось все бросить и передать свою роль какой-нибудь другой студентке. Она была абсолютно не в состоянии играть так, как хотел Руди. Она еле сдерживала слезы и решила, что если Руди скажет еще одно слово, она так и сделает. Уйдет из класса, из спектакля и никогда не вернется. Должно быть, Руди почувствовал, что Джина на грани срыва.– О'кей, на сегодня все. Я иду домой и надеюсь, что к понедельнику вы проснетесь, – Руди закрыл свой потрепанный портфель и величественно вышел.Джина проводила его взглядом и тут же залилась слезами.– О Боже! Я ужасна, я так ужасна! Я ничтожна. Пора прекратить притворяться, что я актриса.Руки Мэтью обняли ее, сначала осторожно, словно боясь, что их оттолкнут, а потом так сильно, что Джина зарыдала еще сильнее. Когда истерика прошла, Джина икала и шмыгала носом. Мэтью достал платок и нежно вытер ей глаза.– Им придется назначить новую актрису на мою роль, и это все, что можно сделать.– Джина, перестань. Ты все слишком близко принимаешь к сердцу. Ты же знаешь Руди. Послушай, давай еще раз пройдем эту сцену.– Не могу.– Я хочу еще раз пройти эту сцену. Будь настоящей актрисой, пожалуйста, сделай это для меня.Жесткий голос Мэтью привел ее в чувства. С трудом выговорив «прости» она поднялась на кафедру. «Но что за свет я вижу на балконе?Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!Стань у окна. Убей луну соседством» – подал он ей реплику. Когда он поднялся к ней, крепко сжал в своих объятиях и поцеловал, Джина опять почувствовала уже знакомое ей трепетное ощущение внизу живота. И в это время, вместо сценического поцелуя, когда их плотно сжатые губы встретились, Джина почувствовала, как Мэтью осторожно открывает ей рот своим языком. Но шок от настоящего поцелуя Мэтью тут же прошел, как только Джина откликнулась на него ответным поцелуем. И земля уплыла из-под ее ног. Они стояли в пустой студии, крепко прижавшись друг к другу и целуясь со всей страстью молодых любовников, которых играли на сцене.– Джина, моя Джина, как долго я ждал этой минуты, – прошептал Мэтью.Казалось, прошла вечность. Когда дрожь в теле и возбуждение стали невыносимыми, их губы разомкнулись, но они продолжали стоять, обнимая другу друга, не зная, что делать или сказать.– Я не хочу расставаться, – голос Мэтью был нежен. – Пойдем ко мне домой.Джина поняла, что ничто не в силах ее остановить.– Да.Джина почти не помнила, как они доехали на такси до маленькой квартиры-студии Мэтью на Фалхем. Она держалась за его руку, пока он быстро вел ее по нескончаемой лестнице на самый верх старого викторианского дома. В квартире Мэтью сразу взял ее на руки и понес в спальню. Он держал ее, как младенца, как самое дорогое существо в его жизни, ради которого он готов на все. Он осторожно положил руки ей на грудь, затем снял с нее блузку, и Джина с облегчением вздохнула. Теперь ничто не мешало ей ощутить прикосновение его рук на нежном юном теле. Мэтью касался губами ее груди, и ее постепенно охватывала сладкая дрожь. Соски от его поцелуев стали упругими и набухли.Мэтью сорвал с себя рубашку, брюки и остальную одежду, и предстал перед ней совершенно обнаженным. Джина, как зачарованная, смотрела на его упругое огромное копье, готовое в любую секунду пронзит ее. Он лег рядом, снова и снова ласково и нежно целуя ее. Она слышала его прерывистое дыхание, неистовое биение его сердца и чувствовала его твердую плоть, прижавшуюся к ее еще прикрытому юбкой бедру. Нежные нетерпеливые руки ласкали ее тело, затем скользнули вверх под юбку, туда, где таилось все безумство страсти и волнения. Пальцы легко коснулись бархатной поверхности треугольника, прикрывающего ее самую интимную часть и Джина, едва дыша, застонала, ощутив их нежное медленное проникновение внутрь.Мэтью снял с нее последнюю одежду, и она совершенно нагая лежала перед ним.– Джина, – шептал он. – Ты великолепна, о Боже, ты прекраснее, чем я мог себе представить.Их губы встретились. Мэтью начал осторожно входить в нее, без конца повторяя ее имя, твердя, как он любит ее и всегда любил. Сердце Джины билось все безумнее и неистовее. Резкая боль пронзила ее, но затем отступила, уступая место сладострастному наслаждению.Неожиданно Мэтью изогнулся, застонал и обессиленный упал рядом с Джиной, крепко прижимая ее к себе. Ей захотелось плакать, она не знала, почему. Она ощутила, как он вышел из нее, и почувствовала, как теплая жидкость вытекает из нее и капает на простыню. Мэтью увидел кровь на внутренней стороне ее бедра.– Джина! – он ударил себя по лбу. – Спасибо, что ты разрешила мне быть первым, – он трогательно коснулся ее лица, а его глаза благодарно смотрели на нее. – Я люблю тебя, Джина, ты ведь знаешь это?– Я тоже тебя люблю.Их тела сплелись в неистовых объятиях и бесконечных поцелуях. Их обуяла новая страсть. Мэтью взял руку Джины и положил на свою плоть. Его руки осторожно и нежно искали маленький нежный лепесток, затаившийся в темных шелковистых волосках, чтобы доставить ей удовольствие. И как только он коснулся его, Джина тяжело задышала, вздрагивая всем телом. Он понял, что она готова к новому наслаждению, и опять вошел в нее.Джина чувствовала, как ее дыхание учащается вместе с дыханием Мэтью. Напряжение становилось просто невыносимым. Стон вырвался откуда-то из глубины ее тела, и весь мир унесся к миллионам звезд. В этот момент они оба закричали. Безумную страсть сменило чувство удовлетворения и умиротворения.Немного позже Мэтью оделся и вышел в магазин купить свежего хлеба, сыра, помидоров и вина. Пока он ходил, Джина приняла душ. Они сидели на кровати и с жутким аппетитом поглощали еду.– Ты счастлива, Джина?– Очень, – она надкусила помидор.– Мне кажется, я влюбился в тебя с того момента, когда Руди назвал тебя ангелочком. Но тогда я уже был с Паулой. Когда мне удалось сбежать от нее, ты уже имела Чарли.Джина с недоверием посмотрела на него.– Мэтью, для начала, я никогда не «имела Чарли», как ты выразился. Он очень близкий друг, и ничего больше. И мне трудно поверить, что ты целых полтора года провел с девушкой, которая тебе даже не нравилась.– Знаю, в начале она мне нравилась, я даже думал, что влюблен в нее, – Мэтью пожал плечами. – Она очень привлекательна, и она, это конечно грубо, она хороша в постели.Джина вздрогнула. Он заметил это и сел к ней ближе.– Но, как бы там ни было, уже все закончилось. Все, что я чувствую сейчас – это ты. Только ты, только тебя я хочу, моя Джульетта. – Он поцеловал кончик ее носа.– Представляю, какие у этих двоих будут жуткие лица, когда они поймут, что произошло.Джина кивнула. Она надеялась, что Чарли будет рад за нее.Мэтью заметил ее хмурый вид и сказал:– Джина, пожалуйста, ответь – ты чувствуешь все так же, как и я? Я не вынесу, если ты скажешь «нет».Она взяла его руку и сжала ее.– Да, Мэтью, да, это правда.Оба упали на кровать, совсем забыв о еде, и снова предались любви. Глава 17 – Я понимаю, что просил о чуде, и не верил, что мои молитвы будут услышаны, – Руди задумчиво смотрел на Джину, только что сыгравшую так, как он вот уже неделю добивался от нее. – Такое впечатление, что я вижу совершенно другую девушку. И ты тоже, Мэтью, стал гораздо лучше. Что случилось? – он внимательно посмотрел на них обоих. – Нет, не отвечайте, я не желаю знать. Только, пожалуйста, пообещайте, что это продлится еще десять дней. Тогда мы, действительно, покажем публике нечто. О'кей, встретимся завтра. Спокойной ночи.Как только он вышел из комнаты, Мэтью сильно сжал руки Джины и улыбнулся. Он понял, что произошло. Руди тоже улыбался, когда шел доложить Тео, что Ромео и Джульетта достигли невероятных высот, и спектакль получится достойным, чтобы его посмотреть.Джина с субботы не была в квартире. Когда она открыла в понедельник дверь, рассерженная Фрэнки валялась на диване.– Где, черт возьми, тебя носит?Фрэнки тогда знала, где пропадала Джина, как и все в школе, но не хотела так легко спускать ее с крючка.– С Мэтью.– Да? – протянула Фрэнки. – Спасибо, что сказала. Я чуть не подняла в воскресенье на твои поиски весь Скотленд Ярд, – она пыталась выглядеть суровой, но у нее едва это получалось.– Фрэнки, извини меня.Фрэнки, глядя на Джину, подумала, что еще ни разу в своей жизни не видела человека, менее всего чувствующего себя виноватым. Она видела, как ее подруга начала медленно краснеть.Джина нерешительно произнесла:– Фрэнки?– Ну и как он?– Если ты имеешь в виду уик-энд, то все прошло замечательно.– Не надо острить, девочка, ты знаешь, что я имею в виду. Он так же талантлив в постели, как и на сцене? Это лю-ю-ю-бовь? – она протянула последнее слово, но ответ был вовсе не нужен, когда она увидела горящие глаза Джины.– Фрэнки, это было удивительно, понимаешь, удивительно!– Боже, меня сейчас вырвет! А как же насчет того, чтобы сохранить девственность до замужества?Джина виновато посмотрела на нее.– Я знаю, это нехорошо, но я ни о чем не жалею. Может быть, я буду проклята навеки, но это стоит того.– Вы чем-нибудь пользовались?Джина опять виновато посмотрела на нее.– Нет, но все о'кей. Сегодня утром я обнаружила, что не беременна.– Такое впечатление, что ты глупа, но счастлива. Не напоминает ли тебе это случай с Бетиной?– Знаю, мне нужно было подумать об этом, но все произошло слишком быстро.– Вот так, слишком быстро и происходят в мире маленькие трагедии. Я надеюсь, ты собираешься как-то решить этот вопрос?– Фрэнки, ты не могла бы пойти со мной в одно из этих заведений, ты понимаешь, в клинику по планированию семьи? Боюсь, мне трудно будет встретить эту новость одной. Конечно, незаконнорожденный ребенок в десять раз хуже, но я не сделаю того, что сделала Бетина.Она страшно испугалась, вспомнив, что говорили монашки об ужасном наказании, которое ожидает каждого, кто вырвет чужую жизнь из своего чрева. Предыдущей ночью она почти не сомкнула глаз. Она смотрела, как рядом с ней мирно спит Мэтью, в то время, как она боролась со своей совестью, после того, что сделала. Ей не верилось, что все прекрасное, что было у них с Мэтью, может считаться грехом. Джина успокаивала себя мыслью о том, что, если Бог – это любовь, а она любит Мэтью, значит, он обязательно поймет ее.– Что ж, придется, – вздохнула Фрэнки.– Что? – переспросила Джина, погруженная в свои мысли.– Я сказала, что придется, я провожу тебя в клинику. Проснись, моя дорогая.– Спасибо, Фрэнки, я буду так тебе благодарна.Фрэнки позвонила и назначила встречу с врачом. Через два дня, когда ни у кого из них не было репетиций, они отправились в клинику. Клиника Маргарет Пик обслуживала исключительно женщин.Джина очень смущалась, когда ее обследовали и задавали вопросы, но женщина-врач быстро успокоила ее. Она рассказала о различных методах предохранения, и они вместе с Джиной пришли к выводу, что ей лучше всего применять противозачаточные пилюли.Джина с Мэтью проводили вместе каждую свободную минуту. Они стали больше доверять друг другу и рассказывать о своей прошлой жизни.Мэтью родился в Гейтшиде, где его отец работал на рудниках. Отец женился в девятнадцать лет. И Мэтью, как основную причину этого преждевременного союза, он не признавал с самого рождения. Они с матерью очень страдали от постоянных пьяных дебошей и драк, когда отец возвращался из местной пивнушки. Мэтью, обожавшему свою мать, приходилось каждую ночь накрывать голову подушкой, чтобы не слышать ее отчаянных воплей. Ему было тринадцать лет, когда мать умерла, и тогда он стал давать отцу достойный отпор. После окончания школы Мэтью заработал денег на билет в Лондон, и без гроша в кармане, отправился в большой город. Он быстро нашел себе работу мойщиком посуды в одном из больших ресторанов и переехал вместе с одним из официантов в грязную квартирку на Клефем.– Я был очень решительным, Джина. Отец говорил мне, что я не от мира сего, потому, что увлекался театром, но он ошибался. Я дал себе пять лет на то, чтобы заработать денег и поступить в школу драмы. Чтобы заработать деньги, приходилось делать все, – он усмехнулся. – Ты бы слышала меня, когда я приехал в Лондон – деревенщина без слуха и голоса. Перед прослушиванием в школе я брал уроки голоса.– Сейчас бы уже никто не догадался.– Знаю. Очень обходительный, привлекательный, искушенный в житейских делах, не такой ли я теперь? – его лицо исказилось, он вздохнул. – Иногда мне кажется, что у меня никогда не получится.Джина крепко обняла его:– Это все в прошлом.Мэтью улыбнулся.– Да, а сейчас нам лучше всего немного поспать. Завтра тяжелый день.Джина выключила свет и прижалась к Мэтью.– Прекрасная пара – ты и я, – тихо сказал он. – Тебе нравится быть Ли и Оливье в восемнадцать лет?Джина подумала, что он шутит, и не сказала ему, что разделить свою жизнь и работу с любимым мужчиной было для нее всем, о чем она когда-то мечтала. Глава 18 – Удачи тебе, моя Джульетта, я увижу тебя на сцене и снова скажу, как сильно люблю тебя, – Мэтью поцеловал ее и ушел за кулисы в ожидании своего выхода.Джина сидела в гримерной, заполненной девушками, занятыми в спектакле. Сердце ее громко стучало. Она слышала приглушенный шепот публики, доносящийся из зала «Теноя». Джина надеялась, что приглашенные ею агенты, директора театров и критики, могут повлиять на ее дальнейшую карьеру. Она не знала точно, пришла ли мать, но сильно в этом сомневалась. Джина послала ей пригласительный билет и объяснила, что следующие несколько воскресений у нее не будет возможности прийти из-за репетиций. Но ей было бы очень приятно, если бы мать пришла на спектакль.Джина надеялась, что и Чарли будет в первых рядах зрителей, но с недавних пор он как-то странно ушел в тень. Он был полностью поглощен своей новой пьесой, и Джина надеялась, что он не обижается на нее из-за Мэтью. В ней проснулось эгоистическое чувство, и она не хотела, чтобы хоть один человек омрачал ее безоблачное счастье.Заиграла музыка, и гул в зале медленно стих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52