– Нет-нет, – покачала головой Жанна. – Твоя роль ни при чем, а вот моя… Я не могу сыграть ее.
– Почему? – с явным облегчением спросила Джули. – Наверняка не так уж все плохо. И тебе не нужно учить слова!
– Я предпочла бы зубрить наизусть целые страницы.
Прошло довольно много времени, прежде чем Жанна отыскала Фернана на задворках съемочной площадки. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы привлечь его внимание. Он постоянно переходил с места на место, а за ним, как хвост за бумажным змеем, тянулась стайка людей, то и дело пристававших с вопросами.
– Простите, мистер Ким…
– Пожалуйста, зовите меня Фернан, – произнес Ким с отсутствующим видом.
– Фернан… – Слова застряли у нее в горле. Как он рассердится, когда узнает!
– Да?
– Это связано с Дженни. – Жанна умолкла, не решаясь продолжить. Ким так занят и, кажется, даже не слушает ее. Но сказать ему надо сейчас. Завтра будет поздно. – Я не могу играть такую роль.
– Почему?
– Я… я… – Жанна покраснела. Конечно, Фернан – наполовину француз, разве он поймет? – Она мне не нравится. Я не одобряю поведения Дженни.
Какой стыд! Она рассуждает, точно старая дева.
– Ну так что же? – нетерпеливо поинтересовался Фернан. – Оценка сценария не входит в круг ваших обязанностей. Вы знаете условия контракта? Конструктивные предложения я принимаю, но если вам не нравится роль… – Он сурово покачал головой. – Не ожидал я от вас такого, Жанна. А как же крыша?
– Да, я понимаю. – Жанна осеклась. Как же ему объяснить? – Просто… вы выбрали не того человека. Я даже не знаю, с чего начать.
– Но вы уже начали, – слегка усмехнулся Фернан. – А чем же еще, по-вашему, мы занимались в номере отеля «Плаза»?
– Это совсем другое дело! – От обиды комок, сдавивший горло, исчез, и Жанна вдруг сорвалась на крик. Какой-то парень из съемочной группы бросил на нее насмешливый взгляд, и она с усилием овладела собой. – Мы работали!
– А разве Дженни не работает? Или вы полагаете, она порхает по жизни? – сухо возразил Фернан. – Не отнимайте понапрасну у меня время. Дженни хочет одного: иметь крышу над головой. В точности как вы и я.
С этими словами режиссер повернулся и пошел прочь. Глядя ему вслед, Жанна в отчаянии думала о том, что Ким просто не представляет себе глубину ее невежества. Иначе он не дал бы ей эту роль. Вот если бы взять в библиотеке какую-нибудь умную книгу… Или посоветоваться с кем-нибудь…
Джули была полна сочувствия.
– Хм. Теперь уже ничего не поделаешь – ты подписала контракт. А может, сыграешь… ну, хоть как-нибудь?
Жанна покачала головой. «Как-нибудь» – это ее не устраивало. Да и Ким не успокоится, пока не добьется от актера полной самоотдачи.
– Что бы ты сделала на моем месте, Джули?
Та призадумалась.
– Наверное, послала бы телеграмму. Это всегда помогает.
«Да, – печально согласилась про себя Жанна. – Очевидно, помогает, если в твоей записной книжке полным-полно адресов благородных рыцарей».
– А может, попросить Грея? – с готовностью предложила Джули.
– Нет! – истерически вскрикнула Жанна. – Пожалуйста, не надо. – Заметив недоумение на лице Джули, она постаралась придать своему голосу твердость:
– Все будет в порядке. Я что-нибудь придумаю. Правда.
Жанна вернулась к себе в комнату. На полу стояла сумка, которую она так и не успела распаковать. О, если бы можно было просто взять ее и уйти отсюда! Тогда все проблемы решились бы сами собой. Фернан легко найдет ей замену, ведь Дженни появляется лишь в одной или двух сценах. Но где взять деньги для крыши? У Жанны заныло сердце. Грядущий понедельник пугал ее, как грозный призрак. Под ногами словно разверзлась пропасть. И никто не спасет ее от неизбежного падения.
Разве что… Жанна подняла голову. В душе шевельнулась слабая надежда. Попытка не пытка.
– Дженьюри.
Жанна резко обернулась. Вот он, тут как тут. Волосы взъерошены, на губах всегдашняя усмешечка. И такое выражение лица, будто человек каждый день летает в Ниццу и встречает рассвет в аэропорту Лазурного берега. За время разлуки Жанна уже успела забыть силу его обаяния. Эта широкая ирландская улыбка согревала даже прохладный утренний воздух. И Жанне вдруг страстно захотелось – что за нелепое желание? – очертя голову броситься в его объятия, зарыться лицом в мятую рубашку, от которой исходит аромат чистоты и свежести… Но она, хоть и с трудом, подавила это желание.
– Дион, ты должен объяснить мне, что значит быть падшей женщиной. Постарайся успеть к понедельнику.
– Ну-ну, Дженьюри. – Его глуховатый голос звучал так мягко и успокаивающе, что Жанне показалось, будто бурлившая вокруг толпа исчезла и они остались совсем одни. – С этим не стоит торопиться. Давай-ка сначала позавтракаем спокойно, как нормальные люди. Ведь теперь мы вместе.
– Я имею в виду не по-настоящему, а в кино, – поспешила объяснить Жанна, не зная, обижаться ей или чувствовать себя польщенной.
Стань она и в самом деле проституткой, Дион наверняка встретил бы это известие все с той же неизменной философской улыбкой. Дион вел ее, взяв под локоток, словно жену. Какое приятное ощущение – защищенности и уверенности в себе! Пока они пробирались к выходу, Жанна заметила, что и мужчины и женщины смотрят на них как-то странно. Она искоса бросила взгляд на своего кавалера. В этой толпе элегантно одетых европейцев он был похож на коренастого пони среди выхоленных чистокровных лошадей или на бутылку темного пенистого пива в соседстве с изысканными столовыми винами.
Но почему-то после его приезда небо казалось еще более синим, и мимоза цвела пышнее, чем раньше.
Они вышли на улицу, и на Жанну пахнуло ароматом магнолий. Почувствовав внезапную тоску по дому – острую, как голод, – она подумала, что, может быть, еще не поздно высадить в цветочный ящик гиацинты для №3.
Прогулявшись по извилистым улочкам старого города, они отыскали маленькое кафе (оно только что открылось) и уселись за белый столик. Над головами колыхался тент, разрисованный, как почтовая марка.
– Черный кофе для леди. А для меня все, что у вас есть, да побольше.
И ему принесли хрустящий, поджаристый, золотой, как солнце, хлеб, который умеют печь только на юге, завернутые в фольгу кусочки масла, абрикосовый джем и чашку с черными провансальскими оливками величиной с небольшую сливу. Наблюдая за Дионом, который с аппетитом расправлялся со своим завтраком, Жанна вдруг опять затосковала по дому. Их вечернее чаепитие возле камина, казалось, отошло в далекое прошлое. Тогда жизнь текла спокойно, никаких тревог и волнений. А Дион… Ведь это ясно как Божий день. Оливки интересуют его куда больше, чем романтические воспоминания. Он из тех людей, что живут сегодняшним днем.
– Ну-с, моя ночная бабочка! – Дион отодвинул тарелку, на которой высился могильный холмик из оливковых косточек, и облизал пальцы. – А теперь расскажи мне все по порядку.
Он слушал спокойно и вдумчиво и не проронил ни слова, пока Жанна не закончила. Ни вопросов, ни комментариев, ни удивленного выражения лица. Дион не называл ее дурочкой, гордячкой или трусихой и даже вполне серьезно отнесся к предложению прогуляться по набережной Марселя.
– Нет, Дженьюри. Набережная – место для дилетантов, бродяг и женщин, которые опускаются на самое дно. Слишком опасно.
– Правда? – Жанну невольно увлекла эта тема. Сколько всего ей еще предстоит узнать! – Откуда тебе известны такие вещи?
Дион улыбнулся:
– У художников и уличных женщин есть много общего. Любовь или деньги – все мы рано или поздно сталкиваемся с таким выбором. Но в одном я уверен: на тротуаре хорошую картину не найти. И самые удачливые проститутки стараются побыстрее отойти от дел. Или выходят замуж.
– Замуж?
– А почему бы и нет? – Дион расплылся в улыбке. – Ты произносишь слово «замуж» так, будто речь идет об извращении. Когда-то они были детьми, как и мы с тобой. Отчего же в конце концов им не стать женами? – Он лениво отхлебнул кофе, в котором было чересчур много сливок. А вкус у этой французской продукции такой, словно она не имеет ровным счетом никакого отношения к коровам. Неужели ему не противно, подумала Жанна. Впрочем, Дион обожал все новое и неизведанное. – Кстати, рядом с нами сидит та, кого ты ищешь.
– Что? – Жанна удивленно оглянулась. – В такую рань?
– Именно! Я полагал, что это всем известно! – В глазах Диона промелькнула насмешка. – Но ради Бога, Дженьюри Браун, неужели мама не говорила тебе, что неприлично так пялиться? И в любом случае ты выбрала не тот объект. Посмотри на пуговицы: их слишком много и они чересчур маленькие. Любого мужчину оторопь возьмет. Нет, она не собирается завлекать кого-то в свои сети.
– О, – в замешательстве пробормотала Жанна. – Я и не думала, что это важно… ну, разные технические детали.
Дион печально вздохнул:
– В современном мире все непросто. Но на самом деле и в технических деталях есть свой смысл. Я дам тебе несколько советов. Посмотри на себя со стороны, глазами мужчины – вот в чем хитрость. А это значит, к примеру, что ноги должны быть голые: для экономии времени и чтобы колготки не порвать. Глаза должны быть подкрашены, и чем больше, тем лучше. Особенно тушью небесно-голубого цвета. А вот помадой злоупотреблять не стоит: мужчинам не нравится возвращаться домой размалеванными, как клоуны. Они ведь создания застенчивые и неловкие. Так упрости им жизнь – носи платье с одной застежкой. Никаких поясов, булавок или пряжек. Ничего острого и твердого, кроме каблуков. А о шляпах и думать забудь. Из-за этих широких полей можно и мать родную не узнать! Что же касается моды, то лучше отставать от нее на десять лет, чем быть хоть на шаг впереди. Мужчины любят традиции, им нужны ориентиры.
– Я ее вычислила!
На этот раз Жанна не сомневалась в своей правоте. Томная девица с черными волосами и пухлыми губами, в короткой кожаной юбке и сетчатых чулках прямо-таки излучала молодость и сексуальный призыв. Но Дион отрицательно покачал головой:
– Нет, это дочка какого-нибудь посла, только что из монастырской школы. Посмотри-ка правее.
Проследив за его взглядом, Жанна увидела пухленькую веселую женщину. Она грелась на солнышке, усевшись неподалеку от дверей, и лениво покачивала ногой, с которой наполовину сползла туфля.
– Да ей же лет сорок!
Но не успела Жанна закрыть рот, как к кафе подъехала машина. Женщина подошла к ней, пошепталась через окошко с водителем и забралась внутрь.
– Но она такая… обыкновенная! И… слишком веселая!
Дион громко расхохотался:
– Чего же лучше? Никто не захочет тратить субботний вечер и кучу денег, заработанных в поте лица, утирая чьи-то слезы. Мужчина любит самые простые вещи: улыбку, красивое розовое тело, локоны, бедра, которые заманчиво покачиваются при ходьбе. Не так уж трудно, а?
– Я не смогу. – Жанну вновь охватили ужас и стыд. Розовое тело? Да лучше умереть! – А ты?
– Хм. – Дион задумчиво допил свой кофе. – Я тебя понимаю. – И он решительно отодвинул чашку. – Да, полагаю, нам нужно обратиться к профессионалам. Сколько у тебя наличных?
– Около сотни фунтов. И несколько долларов. – Эта сумма включала и те деньги, которые Фернан дал ей на мелкие расходы.
– Надеюсь, этого хватит. Хороший совет нынче стоит недешево. – Дион поднялся из-за стола и с отлично разыгранным отвращением проговорил:
– Чего только мне не приходится делать ради тебя, Дженьюри Браун! И когда же это кончится? – И покачал головой.
Дион вышел из кафе. А через пять минут они уже мчались вдоль побережья, мимо эвкалиптового леса, полей, засаженных гвоздикой, виноградников и оливковых рощ. Дион мужественно боролся с искушениями. То ему хотелось заглянуть в старую студию Пикассо, которая находилась в здании бывшей фабрики духов в Валери, то насладиться видом полуголых красоток на пляже Жан-ле-Рин или посетить субтропические сады в Кап-д'Антиб. Но у них была другая цель – Канны.
– Неужели мы войдем туда? – в ужасе спросила Жанна, когда такси остановилось перед отелем «Карл-тон», фасад которого выходил на серебристые пески Ла-Круазетт.
– Именно это мы и сделаем, – ответил Дион и направился к дверям по дорожке, обсаженной пальмами, лимонными деревьями и магнолиями. – Посмотри-ка сюда.
Жанна задрала голову: перед ней высилось огромное, как скала, здание, покрытое белоснежной штукатуркой. Стены были увенчаны двумя куполами, четко прорисованными на фоне синего неба.
– Это здешняя достопримечательность. Купола вознесли в честь знаменитой куртизанки времен королей Эдуардов – Прекрасной Отеро.
Жанна покраснела и потупилась. Абсолютно ясно, что они символизируют. Неужели это и есть бессмертие? Чувствуя, что сердце уходит в пятки, Жанна поплелась вслед за Дионом. Еще несколько секунд – и они оказались в полутемном баре.
– Ради всего святого, не будь такой мрачной, – неодобрительно заметил Дион, когда его спутница неуклюже взгромоздилась на высокий табурет, сжимая в руке стакан только что выжатого апельсинового сока. Хотя, судя по цене, это больше походило на расплавленное золото. – Здесь работают только те, у кого есть особое соглашение с администрацией отеля. Если мы чем-то не понравимся, ей просто подмигнут, и она оставит нас с носом.
Жанна выжала из себя улыбку, но, скосив глаза на Диона, отметила, что тот старается за двоих. Ей не очень-то понравилось выражение его лица: возбужденное, нетерпеливое и даже чуточку развратное. Он не отрываясь смотрел на дверь.
– Можно подумать, мы ждем саму королеву, – ядовито заметила Жанна.
– Так и есть, – сказал Дион. Его глаза сверкали в предвкушении нового приключения. – Мы ждем королеву ночи! И последи за своими манерами. Не забывай: мы нуждаемся в ней куда больше, чем она – в нас.
Жанна послушно выпрямилась. Ничего не скажешь, самая пора торчать в баре: десять часов утра! Диону, с его беспорядочным образом жизни, все нипочем, а вот она к этому совершенно не привыкла.
И вдруг в полутемном баре повеяло тончайшим ароматом духов. Жасмин. Томительный, экзотический запах, такой сладкий и густой, что, казалось, его можно было потрогать руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45