Джули предпочитала покупать блестящие пакетики, содержимое которых можно проглотить на бегу. Она не обращала на еду никакого внимания и заявляла, что навеки испортила свой вкус французской кухней, овощами, выращенными в их поместье, а главное – невероятно длинными обедами, во время которых пупырышки на языке высыхали от скуки.
Поначалу сама мысль о том, что в доме будет храниться какая-то еда, приводила Жанну в ужас. Это искушение, с которым невозможно справиться. Но постепенно она успокоилась: единственным напоминанием о завтраках, обедах и ужинах Джули служили пустые коробочки и полиэтиленовые обертки. Она ничего не заготавливала впрок, а просто по пути домой со съемок покупала в соседнем магазинчике все что понравится или – если было не до того – заказывала еду в кафе.
Точно так же решилась и проблема с разделом пространства. Джули была очень довольна задней комнатой, несмотря на ее крохотные размеры. Туда не долетал шум с цветочного рынка, просыпавшегося рано утром, грохот троллейбусов, проезжавших по мостовой, вымощенной булыжником, шуточки и брань мальчишек-носильщиков, скрежет и визг тормозов, и она могла спать допоздна.
Иметь телефон и свой собственный угол – вот все, что требовалось Джули. Мелкие хозяйственные проблемы вызывали у нее истинно аристократическое презрение. Жанна сама заворачивала платья подруги в полиэтилен, дабы защитить их от сырости, и перекидывала через рейку, заменявшую вешалку. В свободное время она пыталась рассортировать туалеты Джули. Это была пестрая коллекция, собранная как попало. Платье из индийского хлопка, привезенное с Сейшел, где «Вог» устраивал показ мод, кожаные куртки с металлическими бляшками от рекламного агентства «Сузуки», трикотажные с люрексом брюки, купленные на Лечестерском рынке, – все висело вперемежку. Джули обычно надевала то, что первым попадется под руку. Жанна осторожно пыталась избавить ее от нездоровой страсти к колготкам алого цвета.
– У тебя и так красивые ноги.
Джули обожала и цыганские серьги… но всему свое время.
Девушки ухитрились смастерить душ, подвесив к потолку длинный шланг, лейку и половину канистры. Джули очень гордилась этим шатким сооружением и принимала душ каждый день, хотя горячей воды у них не было.
– Здорово, как будто я скаут. – Стоя в тазу совершенно голая, она напевала что-то, терла себя мочалкой и, казалось, не замечала холода. – Я вообще предпочитаю мыться под душем. Грей говорит, это у меня в крови. Моя мать родилась в Канзас-Сити.
Жанна слушала ее как зачарованная. Джули была старше всего на несколько месяцев, но где она только не побывала. В свое новое жилище она притащила разные диковинные вещи – весточки из внешнего мира. Ширазский ковер – ему бы цены не было, если б какой-то беспутный предок Джули, живший в девятнадцатом веке, не использовал его в качестве коврика для ванной. Нитки от сырости сгнили, но краски сияли во всем своем необузданном великолепии. И огромное количество разных скляночек с тальком, лосьонами и духами, которые перегораживали доступ к туалетным принадлежностям Жанны, состоявшим из кусочка мыла и фланелевой тряпочки, найденной на подоконнике в задней комнате и как следует прокипяченной. Жанне нравился этот развал. Она гордилась тем, что Джули выбрала ее в подруги, доверила свои баночки и квитанции и не стеснялась показываться голой.
И наконец, в доме появилась самая важная – во всяком случае, с точки зрения Джули – вещь: старенький обшарпанный транзистор. Он трещал, как деревья во время лесного пожара, но Джули не позволяла настроить его на другую волну:
– Я с тринадцати лет слушаю приемник на этой частоте. Семейная традиция.
А потому с самого утра и до позднего вечера их жизнь сопровождали странные наплывающие звуки, временами похожие на скрежет металла.
Джули не всегда ночевала дома. Частенько, проводив ее вечером до дверей одетую с иголочки, чистенькую и аккуратную, Жанна встречала ее лишь наутро: в запачканном платье, помятую, но не раскаявшуюся, по-прежнему улыбавшуюся своей ангельской улыбкой.
И еще была масса телефонных звонков. Жанна слушала мужские голоса: то встревоженные, то озадаченные; полные надежды, отчаяния или тоски. Некоторых приходилось разочаровывать так часто, что они казались ей старыми друзьями. Жанна чувствовала: мужчины завидуют ее близости к Джули – и гордилась этим. А заодно училась общаться с кавалерами, по крайней мере по телефону: лила бальзам на их раны, ободряла, не обещая ничего невозможного, убеждала сообщить свои имена – так, на всякий случай.
Грей позвонил лишь однажды. Услышав его спокойный голос, четко выговаривающий слова, Жанна онемела. Он явно не нуждался ни в ободрении, ни в объяснениях. Жанна не успела рта раскрыть, а Грей уже понял, что Джули не подойдет к телефону.
– Передай ей, что мы встречаемся в «Савое» в час дня. Ровно. У меня мало времени.
И Джули повиновалась, хотя из-за этого пришлось отложить долгожданное посещение Хамидуллы, который собирался сделать ей седую прядь в волосах. Домой она вернулась бледная, недовольная и какая-то съежившаяся. Швырнула холщовую сумку в угол и молча остановилась у окна. «Интересно, – подумала Жанна, – о чем они с Греем разговаривали? О семейных проблемах? Или о других вещах, которые обсуждаются только шепотом, наедине… Скорее всего последнее, – решила Жанна, вспомнив звук падающих булавок. – Значит, надо вести себя поделикатнее».
– Конечно, я могла бы выйти за него замуж, – вдруг задумчиво произнесла Джули, словно разговаривая сама с собой. – Тогда бы не было проблем с квартирой. Но, мне кажется, Грей хочет этого как-то уж чересчур сильно.
Жанна не поняла, что она имеет в виду, и на мгновение попыталась представить, каково это – быть предметом столь пылкой любви.
– Не знаю, – с отчаянием вздохнула Джули. – Люди будут принимать его за моего отца. К тому же Грей считает меня испорченной.
Она внезапно повернулась и посмотрела на подругу своими голубыми выразительными глазами. Правда, Жанна теперь знала, что она почти ничего не видит дальше собственного очаровательного носика. Джули терпеть не могла очки, а контактные линзы приберегала для работы, поэтому чаще всего окружающий мир представал перед ней в туманной дымке.
– Ты тоже считаешь меня испорченной, Жанна?
Жанна поколебалась. Джули действительно была испорченной – по крайней мере в одном: все мужчины становились ее рабами. Все, кроме Грея. Но ведь они с Джули как-никак подруги.
– Ничего подобного. Просто ты – это ты.
– Дорогая моя! – Джули просияла от радости, словно только что политый цветок. – Ты ведь не стала бы мне лгать?
– Я никогда не лгу. – Жанна слегка покраснела, вспомнив о телефонных разговорах.
А может, это не в счет? Бог его знает. С появлением Джули в ее жизни многое изменилось.
– А я лгу. – Джули с притворным раскаянием покачала головой. – Постоянно. Что делать? Люди почему-то ждут этого от меня. «Ты любишь меня, Джули?» Какой ответ они хотят услышать? Я ведь хорошая девочка, никогда не обижаю животных и стараюсь по возможности не задевать чувства других людей…
– И что же ты им отвечаешь? – Жанна не сводила глаз с подруги. До сегодняшнего дня она даже не подозревала о существовании подобных проблем.
– Ну… – Джули состроила гримаску. – Иногда я притворяюсь, будто не расслышала. Иногда говорю: «M-м» или: «Конечно, люблю», – но так, словно это не имеет никакого значения. А когда ситуация накаляется, приходится отвечать: «Наверное, я не знаю, что такое любовь». Тут есть одна сложность: мужчины сразу же выражают желание объяснить тебе это. – Она тяжело вздохнула. – Беда в том, что они мне нравятся. Я имею в виду мужчин. Их лица, руки, поросшие волосами, большие ноги… ну и все остальное. Но иногда, признаться, я спрашиваю себя: а стоит ли дело таких жертв? Ведь они расстраиваются, горюют… Те, кто не женат, конечно.
– Джули! – Жанна была поражена до глубины души. – Неужели ты заводишь романы с женатыми мужчинами?
– Ну, знаешь, они ведь тоже мужчины, – опешила Джули. – И по крайней мере не докучают мне постоянно просьбами выйти за них замуж.
– Это не аргумент, – возразила Жанна, пытаясь собраться с мыслями. – Это нехорошо… Подумай о детях!
Джули пожала плечами.
– Да они и так почти не занимаются своими детьми.
– Все равно. – Ответ Джули поверг Жанну в смятение, но она изо всех сил старалась не подавать виду. – Это нечестно.
– О, Жанна. – Джули улыбнулась с видом кающейся грешницы. – Хорошо. Ради тебя я обещаю: больше никаких женатых мужчин. Но предупреждаю: ответственность за последствия ляжет на твои плечи. – Состроив смешную гримаску, она снова вздохнула и с притворным отвращением пожаловалась:
– Боже! Все остальные так требовательны! Может, лучше вообще с ними не общаться?..
Потом Джули окинула взглядом комнату и призналась:
– А знаешь, наверное, это мой первый настоящий дом.
Жанна огляделась вокруг. Обвалившаяся штукатурка, голый пол, тусклый свет. Вряд ли это могло кому-то понравиться. И все же она понимала, что имела в виду Джули, и чувствовала то же самое, только никогда бы не осмелилась облечь свою мысль в слово. Им было хорошо вдвоем – несмотря на каменный под и обжигающе холодную воду.
Жанна предпочитала не думать о том, каково будет в этом подвале в январе. Усилием воли она изгнала из сознания свои страхи. Джули приучила ее наслаждаться сегодняшним днем. С такой подругой любое время года покажется летом.
– Знаешь что?! – воскликнула Джули. Ее глаза сверкали, как звезды. – Давай поженимся! Мы с тобой! У нас есть все необходимое: дом, машина, телефон…
– Да уж, машина.
Принадлежавшая Джули «мини» была побита и поцарапана так, что походила на спутник, вернувшийся с Луны.
– Не вредничай. – Голос Джули звучал укоризненно. – Только представь: две старушки сидят возле камина и болтают о прошлом. Мы могли бы уехать в деревню.
– Вряд ли, – отозвалась Жанна, причем куда более резко, чем хотела.
Картина, нарисованная Джули, задела ее за живое и почему-то пробудила суеверный страх. Сейчас все складывалось прекрасно. Мечтать о большем значило накликать беду. И она попыталась скрыть свое волнение за сарказмом:
– А вдруг автобусы перестанут ходить?
– У меня есть машина.
– Ты будешь водить машину? С твоим зрением? – Жанна вымученно улыбнулась. – Хорошо еще, что ты до сих пор жива и невредима. Ума не приложу, каким образом тебе удалось получить права?
– У моего экзаменатора очки запотели, – хихикнула Джули. – А руки тряслись так, что поставить подпись стоило ему немалого труда. Но если серьезно, Жанна, – спросила она торжественно, – тебе не кажется странным, что мы живем тут вдвоем – и совершенно счастливы?
– А телефонные звонки? – напомнила Жанна. Джули поморщилась:
– Господи, ну почему ты такая правдивая? Говоришь все, что думаешь. Тебе будет трудно с мужчинами.
– А мне никто и не нужен, – отмахнулась Жанна. – И куда их девать? Весь шкаф забит твоими нарядами.
Но Джули не так легко было сбить с толку.
– Не болтай глупостей. Это все равно что ругать черную икру, ни разу не попробовав. Наверняка кто-то тебе нравится. Может, Грей?
Жанна вздрогнула. Память до сих пор хранила ощущение теплоты, исходящей от его сильного тела, облаченного в бархат. Перед внутренним взором Жанны всплыло лицо Грея. Она даже испугалась – слишком уж четким был образ.
– Ну а теперь кто несет вздор? – Собрав все силы, Жанна прогнала прекрасное видение. – Грей – твой, сама знаешь. Да и вообще вряд ли я смогла бы вызвать у него интерес.
Джули издала страдальческий вздох.
– Ты будешь очень хорошенькой, если постараешься.
– О, мисс Смит, без очков вы почти красавица. – Жанна покачала головой. – Не забывай, Джули, у меня-то стопроцентное зрение.
– Нечего этим гордиться. – Джули погрозила ей пальцем. – Мужчины тоже близоруки, вот почему с ними так легко иметь дело. Ничего особенного и не требуется, честное слово. Ты посмотри на себя. С тех пор как мы встретились, ты ходишь в одних и тех же брюках. А цвет? Разве это можно назвать цветом? Куда деваются деньги, которые я тебе плачу? Похоже, ты ни пенни не потратила на себя. Ты почти не ешь, никуда не ходишь… даже моешься в крохотном тазике.
– Ничего не поделаешь. – Жанна закусила губу. Она не ожидала услышать критические замечания от Джули, и теперь на нее словно повеяло ледяным холодом. – Так меня приучили в детстве.
Ее ответ только подлил масла в огонь. Джули смотрела на подругу так, точно видела ее в первый раз.
– Ты такая стройная. Нужно найти свой стиль – и ты будешь выглядеть великолепно. Миниатюрной женщине подобрать одежду гораздо легче. Ты посмотри на все эти мои пояса, пуговицы, набивные ткани… Мужчинам, конечно, нравится, но сама я ощущаю себя какой-то тряпичной куклой. И волосы – зачем ты их подстригла так коротко? Носи длинные – это гораздо красивее.
– А мне нравится, – ответила Жанна срывающимся голосом. – Я выгляжу аккуратно.
«Неужели ты не понимаешь? – криком кричала ее душа. – Не пытаясь стать женщиной, я не потерплю неудач. Так спокойнее, безопаснее. Пожалуйста, пожалуйста, пойми. Останься и в этом моей подругой. Ради Бога».
Джули с улыбкой пожала плечами:
– О'кей, нет вопросов. Не знаю, зачем я вообще затеяла этот разговор. Ты нравишься мне такой, какая ты есть.
Жанна была потрясена. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Правда, раньше у нее не было подруги.
Она не могла усидеть на месте. Ей хотелось прыгать, петь, кричать или раз пять за одну минуту обежать земной шар… Ничего подобного она, конечно, делать не стала. И все-таки надо же было что-то придумать – нечто особенное, дабы отпраздновать это событие, запечатлеть его в памяти, как тот первый день, проведенный в подвале, когда она чистила камин.
– Знаешь что? – воскликнула Жанна, ощутив прилив вдохновения, и посмотрела на Джули широко раскрытыми глазами. – Я хочу привести в порядок лестницу! Уже несколько недель ей казалось, что ступеньки безмолвно молят о помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45